Вы еще пожалеете об этом, сквозь зубы прошипел он и понял, что ему ничего иного не остается, как бросить на стол свою последнюю карту. Да, вы очень пожалеете об этом, Герцег!
Что же, раскаяние в содеянномдело благородное, ехидно ответил Герцег и нанес еще более сильный удар Хуберу. Так пусть уж раскаяние будет полным.
Голова у Хубера откинулась назад, все перед глазами поплыло. И он, уже ничего не соображая, почувствовал, что проваливается куда-то. В течение нескольких минут он ничего не слышал и не видел: ни бушующей над озером грозы, ни вспышек молний, ни ударов грома. Не видел он и того, как Герцег сгреб со стола все бумаги и положил их в целлофановый мешочек. Первое, что ему пришло в голову, когда он очнулся, была мысль: «Глупо погибать именно сейчас, на пороге новой жизни». Он принялся считать про себя. Сосчитав до двадцати, почувствовал, что сознание полностью к нему вернулось.
Подойдите к отопительной батарее, тоном приказа произнес он, и загляните за нее.
Он хорошо понимал, что ему трудно будет перехватить инициативу, но с людьми, которые, подобно Герцегу, способны на все, в сложившейся ситуации можно и нужно разговаривать только так. И он вдруг представил себя снова офицером генштаба, привычно отдающим приказы, офицером, который даже в последние, безнадежные дни войны не потерял голову и без страха смотрел смерти в лицо
Герцега и впрямь поразил неожиданный тон Хубера. Ведь он предполагал, что этот старый надменный пруссак, оказавшись в таком положении, начнет умолять о пощаде. Не спуская ни на миг глаз с Хубера, он медленно подошел к батарее отопления. Что-то внутри подсказывало ему, что он должен это сделать. Бросив быстрый взгляд за батарею, он увидел спрятанный там радиопередатчик и микрофон. Герцег даже присвистнул от изумления. Дотянувшись левой рукой до миниатюрного передатчика, умещавшегося у него на ладони, он вытащил его.
Тип «А», если не ошибаюсь, сказал он. Мы таким уже не пользуемся.
А я пользуюсь и считаю его чувствительнее и надежнее других. В нем можно произвольно менять длину волны, и в радиусе пяти километров он обеспечивает отличный прием.
Зачем вам понадобилась эта техника?
Я ведь знал, что вы попытаетесь каким-то образом разделаться со мной, сказал Хубер. И мне, в общем-то, было бы это безразлично, я уже не молод. Жизнь прожита, и я устал. Он говорил медленно, убежденно, и в его словах звучали искренность и волнение. Да, да, я просто устал жить. Но я не желаю, чтобы мой сын считал своего отца предателем. Я не молил вас о пощаде. Вы спокойно можете покончить со мной хоть сейчас. Но должен предупредить вас: план ваш провалился. Вам не удастся в глазах властей представить мою смерть как дело рук «неизвестных убийц». Магнитофонная запись сохранит голос Вальтера Герцега и ускорит его разоблачение. После моей смерти эта запись попадет в надежные руки. И компетентные органы точно будут знать, кто действительные предатели и убийцы, а кто хотел сорвать гнусные планы этих предателей.
Герцег задумался. От его самоуверенности не осталось и следа. Он понимал, что попался в ловушку, причем в такую, из которой не так-то легко выбраться. И поделомведь и Шлайсиг предупреждал его: «Будьте очень и очень осмотрительны, Герцег. Хубер недюжинный человек. И в поединке с ним используйте не только кулак и пистолет, но и ум, сообразительность». И вот сейчас Герцег стоял перед Хубером, зажав в ладони микропередатчик, и не знал, как ему быть. Такого оборота дела он, конечно, не мог предвидеть. А главная беда в том, что Браун и его советчики ошиблись. Все говорит за то, что Хубер действительно не предатель. «Какой же я был болван, подумал Герцег, что поверил Брауну. Ведь мне-то уж следовало знать, это у Брауна и Шлайсига имеются свои, личные причины желать гибели Хубера. И по возможности за железным занавесом, чтобы и самая легкая тень подозрения не пала на них». А теперь и Браун и Шлайсиг будут все отрицать, а то и донесут на него, Герцега. Возможно, они в это самое время уже известили окольными путями венгерские органы госбезопасности, предав и его и Еллинека. Тем самым они освободятся не только от Хубера, но и от них, опасных свидетелей.
Где приемник и магнитофон? рявкнул Герцег.
Как же, так я вам и сказал. Кончайте со мною и бегите. Спасайте свою шкуру, если сумеете.
Решительный ответ Хубера еще больше смутил Герцега. Этот старик, кажется, и в самом деле не дорожит жизнью.
А ну, встать! заорал Герцег. Живо!
В этот момент в комнату вбежала Лиза. Еще в дверях она закричала:
Господин Хубер!.. Беда, господин Хубер!..
Только тут она заметила Герцега, стоявшего с пистолетом в руке. Лиза как вкопанная застыла на месте. Словно заслоняясь от направленного на нее пистолета, она невольно подняла руку.
Станьте рядом с Хубером, ледяным тоном скомандовал Герцег.
Лиза повиновалась.
Так что же за беда случилась? спросил Герцег.
Это касается только господина Хубера, ответила женщина.
Тем не менее вы скажете это и мне, моя прелесть. И Герцег с угрожающим видом сделал шаг в сторону Лизы.
Не советую вам делать еще одну глупость, Герцег, спокойно произнес Хубер. А вы, мадам, говорите, что хотели мне сообщить. Можете говорить и при нем.
Лиза протянула ему кусок телетайпной ленты.
Вы умеете читать по-венгерски? спросила Лиза у Герцега.
Нет.
Тогда я переведу вам это на немецкий. «Полковнику Эрне Каре. Приказываю немедленно арестовать гражданина ФРГ Отто Хубера и венского корреспондента агентства Рейтер Вальтера Герцега и срочно доставить их в Будапешт По поручению министра внутренних дел генерал-майор Ходоши» Пожалуйста, прочтите сами.
Герцег взял у нее из рук бумагу и быстро пробежал глазами. Вот его имя: Вальтер Герцег, а вот и имя Хубера. «Да, видно, предчувствие и на этот раз не обмануло меня, подумал он. Браун ждать не стал»
Как это к вам попало? спросил он у Лизы.
Лиза смерила его оскорбленным взглядом.
С вами я вообще не желаю разговаривать.
Выходит, Герцег, не без ехидства заметил Хубер, ваша рекогносцировка оставляет желать лучшего. А вам-то уж следовало бы знать, что мадам Лизадоверенное лицо полковника Кары, но одновременно работает и на меня. Теперь вы по крайней мере видите, как ухитрились все испортить. А вообще-то, если бы вы внимательно просмотрели список, то заметили бы, что тринадцатый агент в нем не назван. Могли бы и сами сообразить, что этот список был подготовлен для нее самойведь у кого-то должны храниться все эти сведения
Я согласилась на это только при условии, что заплатят тысячу долларов вперед, сказала Лиза. Меннель обещал, но так и не заплатил
Вы получите все сполна, мадам.
Герцег слушал, не очень понимая, что, собственно говоря, происходит. Значит, старику действительно удалось внедрить своего агента в непосредственное окружение полковника Кары. Завербовав эту женщину, он и составил для нее список агентуры. Таково, наверное, истинное положение вещей. «Тогда все логично, черт бы меня побрал! рассуждал Герцег. Так же логично, как и то, что Хубер, сказал о своей шифровке Брауну. Разумеется, Браун и Шлайсиг очень хорошо знают, что Меннеля убили. И если Хубер сообщил в шифровке о повреждении машины, Браун и Шлайсиг могли сделать из этого вывод, что намеченная операция сорвалась из-за какого-то непредвиденного обстоятельстваТут Герцег с раздражением подумал о своих хозяевах:Боссы сидят на своих шикарных виллах или в уютных квартирах в полной безопасности, и им наплевать, что какие-то шавки рискуют ради их интересов собственной шкурой. Значит, остается одно: нужно договориться с Хубером. Пока мне бояться нечегоХуберу не удастся меня провалить. Иначе он утопит и самого себя. Судя по распоряжению, принесенному этой женщиной, над нами обоими нависла смертельная опасность»
Она ваш агент? уточнил Герцег.
Да, и именно это не понравилось Брауну, ответил Хубер.
Послушайте. У нас с вами личные счеты из-за Греты. Признаюсь, я вел себя мерзко. Но сейчас речь идет не об этом: если все то, что сообщила эта женщина, правда, нам обоим нужно поскорее спасаться бегством. Предлагаю бежать вместе, иначе мы просто погубим друг друга. Решайте!