Теперь рассмотрели? спросил он Фельмери. Лейтенант стоял рядом с ним, прислонив ладонь козырьком к глазам, он тоже смотрел в окно. Или вы видите лишь красивых девушек?
Есть такой грех, не скрою, улыбнулся Фельмери. Но зато я разглядел и нашего парня. Смотрите чуть правее от мола. Лежит на одеяле в синюю и красную клетку и читает какой-то журнал.
У вас отличное зрение, похвалил его Шалго. Наблюдайте за ним. Если он соберется уходить с пляжа, сообщите мне. И кивком головы показал на радиотелефон.
А не пойти ли мне с вами? Я и там смогу следить за парнем.
Это верно но у вас, молодой человек, нет разрешения на производство обыска.
А у вас есть?
Откуда ему быть? Я человек штатский. Тяжело переступая, Шалго направился к двери. Но смотрите не проболтайтесь! А то ваш шеф, хоть он и старый мой друг, взыщет с меня за это по первое число
Мне ничего об этом не известно, заговорщически подмигнув, ответил Фельмери и снова стал наблюдать за мужчиной, читавшим журнал.
Шалго прошел в конец коридора, остановился перед одним из номеров и, достав из кармана ключ, отпер дверь. Войдя в номер, он тут же запер за собой дверь, постоял немного в маленькой передней и огляделся. Потом заглянул в ванную комнату. Над ванной висела выстиранная нейлоновая рубашка, за дверью на крючкеплавки и купальный халат. Под умывальником он заметил шесть бутылок пива и кофеварку. Шалго прошел в комнату. Кровати были застелены, из-под одной выглядывали домашние туфли. На столе лежали чертежная доска, готовальня, линейки, блок сигарет «Уинстон», а сверху две коробки сигарет «Мальборо», рядомначатая бутылка коньяка. На краю стола высилась стопка тетрадей, журналов по архитектуре, учебник английского языка. На одном из стульев валялись двухтомный англо-венгерский и венгерско-английский словарь и толстая книга, заложенная ленточкой; Шалго прочел название: «Триумфальная арка». На чертежной доске был изображен план здания, всюду цифры, расчеты. Шалго ничего не понял в них, впрочем, они его и не интересовали. Он просмотрел все тетрадитоже подсчеты, выкладки о необходимых стройматериалах, дневниковые записи о ходе работ. Две тетради были исписаны английскими словами и упражнениями по переводу, третья тетрадь была чистой. Шалго приподнял крышку стола, в ящике он нашел еще один блок сигарет.
Шалго закрыл стол. «Итак, сейчас мы втайне от товарища Кары совершаем грубейшее правонарушение: вламываемся в квартиру Гезы Салаи и ищем улики Но если мы их найдем, инженеру туго придется. И тогда Кара простит нам эти вольности»
Шалго осмотрел чемоданы, одежду, но не обнаружил ничего примечательного. Он разочарованно вернулся к столу. Начал перелистывать одну из книг по архитектуре, как вдруг из нее на ковер выпала открытка. Шалго поднял ее. Цветная открытка с видом Будапешта, на обороте адрес: Балатонфюред, отель «Марина», Гезе Салаи, и текст:
«По случаю твоего дня рождения тебе желают здоровья, успеха твои Бела Эндре, Немеш Мештер, Ласло Дери и я.
Целую, Сильвия. 17 июля 1969 г.»
Красивый, по-школьному правильный почерк. Однако, присмотревшись, Шалго подметил, что буквы были написаны уверенной рукой, совсем не так, как пишут дети. Похоже, что отправитель поздравительной открыткивзрослый человек, нарочно желавший создать впечатление, будто ее написал ребенок. Шалго взглянул на почтовый штемпель. Открытка была отправлена из Будапешта пятнадцатого июля. «Эта Сильвия, должно быть, невнимательная девочка, подумал он, семнадцатого числа написала открытку, а еще пятнадцатого отправила ее. Озорница!..» Он снова перечитал короткое послание: «желают здоровья Бела Немеш Ласло Кто это такие?» Шалго переписал текст открытки на бумажку и сунул ее в карман для часов. Потом стал изучать дневник работ. Салаи делал записи четкими, почти печатными буквами: «Сегодня закончили закладку фундамента. Израсходовано две тонны цемента» На следующей странице Шалго прочел: «Отсутствуют три плотника, два бетонщика и четыре каменщика». Там же, внизу, было приписано по-французски: «Гнусные типы. Со вчерашнего дня они работают на вилле Сегвари. Придется уволить» Интересно, оказывается, Салаи хорошо владеет французским: эти фразы не только не содержали никаких ошибок в правописании, но и сформулированы были чисто по-французски Чем дальше Шалго перелистывал дневник, тем чаще наталкивался на «комментарии» на французском языке. Вероятно, дневник могли читать и другие, поэтому свои мысли и замечания Салаи записывал по-французски. Неожиданно Шалго заметил, что последующие дневниковые записи были сделаны другим почерком, другими чернилами и к ним нет французских «комментариев». Шалго взглянул на дату: пятница, восемнадцатое июля. Он еще перелистал дневниктот же почерк вплоть до двадцать второго июля. Двадцать третьего июляснова почерк Салаи. Шалго пожалел, что при нем нет фотоаппарата: неплохо было бы снять все эти записи. Он с сожалением положил дневник на место, осмотрелся, все ли оставляет после себя в прежнем виде, и вышел из комнаты.
Через несколько минут он уже разговаривал с Фельмери. Тот сидел на балконе, подставив обнаженный торс солнечным лучам.
Удалось что-нибудь найти?
Для старта вполне достаточно, ответил Шалго, снимая телефонную трубку. Девушка, соедините меня с директором отеля. Пока телефонистка вызывала абонента, Шалго спросил Фельмери, не помнит ли он случайно, когда и где родился Салаи.
Минуточку. Лейтенант достал из кармана записную книжку, перелистал несколько страниц и сказал:Седьмого марта тысяча девятьсот сорок первого года, в Будапеште. Имя и фамилия матери: Жужанна Аготаи.
А другой даты рождения нет?
Фельмери удивленно взглянул на «старика», потом заметил иронически:
Вы хотите сказать, что он родился дважды?
Нечто в этом роде. Ведь если он действительно родился седьмого марта, то чего ради его поздравляют с днем рождения семнадцатого июля?
Может, в этот день были крестины или какое-нибудь другое семейное торжество?
Возможно
В телефонной трубке послышался голос директора.
Ну, наконец-то! обрадовался Шалго. А я уж подумывал, не посылать ли за тобой в Шиофок. Ты не мог бы зайти ко мне, Мартов?
Разумеется, могу, Шалго.
Зайди, пожалуйста. И скажи попутно официанту, чтобы нам в номер принесли две рюмки коньяку и две чашечки крепкого кофе.
Будет сделано, товарищ начальник!
Шалго положил трубку.
Что вы опять задумали? спросил Фельмери Шалго.
Побеседуем с инженером Салаи. С помощью Мартона вызовем его в номер, представимся и попросим его уделить нам несколько минут его драгоценного времени
Салаи встретил их сухо. Не стал он более радушным и после того, как Фельмери показал ему служебное удостоверение. Шалго, не предъявляя никаких документов, молча опустился в кресло.
Вы ввели меня в заблуждение, Геза Салаи, сказал он, бросив на него быстрый взгляд. Тот повернулся в его сторону, недружелюбно спросил:
А вы кто такой? Тоже из милиции?
Да. Моя фамилия Шалго. Оскар Шалго.
Могу я вам предложить, господа, чего-нибудь выпить?
Благодарим, не надо, ответил Фельмери. А вы как хотите. Он подождал, пока Салаи принес бутылку пива, открыл, налил себе стакан и жадно выпил. Потом положил под кран еще три бутылки и пустил на них холодную воду. Вернувшись в комнату, Салаи сел на кровать, прислонившись спиной к стене, и закурил.
Вы знакомы с Виктором Меннелем? спросил Фельмери. Вопрос явно смутил Салаи. Сделав вид, что не разобрал имени, он переспросил:
С кем, простите?
С Виктором Меннелем, медленно, чуть ли не по слогам повторил Фельмери.
Меннелем? Виктором Меннелем? Салаи словно в раздумье сдвинул брови и устремил глаза к потолку, будто собираясь там найти ответ.
Уж не тем ли немцем вы интересуетесь, с которым я познакомился в прошлом году в Италии?
Тем самым, подтвердил Фельмери. Так что же вам о нем известно?
О Меннеле?
«А парень-то хитрец, подумал Шалго. Переспрашивает, тянет время. Никак не может прийти в себя от неожиданности. Сейчас он оценивает обстановку, прикидывает, что и в какой мере нам может быть известно о его связи с Меннелем».