Я немного устала, объясняла она. Мне надо отдохнуть Нет, пока у меня нет определенных планов
Вы довольны? Эта песня станет шлягером.
Прекрасно, она того вполне заслуживает.
Но через час она уходила с мигренью. Лепра ждал ее и молча провожал домой. Он был на пределе. При Еве он держался, даже шутил.
Знаешь, сегодня я ее слышал одиннадцать раз, даже сосчитал. Утром в парикмахерской. Потом на лестнице кто-то напевал в ожидании лифта два раза в метро, два раза в Тюильримальчишки играли на гармошке. В полдень
Хватит, дорогой. Я тоже повсюду ее слышу. Просто наваждение какое-то!
В дверях Лепра долго жал ей руку. Он чувствовал, что ей необходимо было побыть одной, и покорно уходил.
Спокойной ночи. Попробуй заснуть. Я позвоню завтра утром.
Он шел обратно, садился за столик в кафе, но ни размышлять, ни придумывать что-либо он был не в состоянии. Одиночество угнетало его. Он заказывал виски, к которому даже не притрагивался, и смотрел прямо перед собой на оживленную толпу. Снова и снова он мысленно просматривал список подозреваемых Мелио Флоранс Наверняка кто-то из них. Остальные отпадали сами собой. Девошель, музыкальный критик, которого они подозревали какое-то время, уехал в Швейцарию на следующий день после похорон. Ева узнала об этом случайно. Они проверили. Все так и было. Девошель не мог посылать пластинки. Значит, либо Мелио, либо Флоранс. Но как их расспросить, не вызвав подозрения? Лепра успокаивал себя. «В конце концов, думал он, что может случиться?» Ровным счетом ничего. По крайней мере, ничего определенного. Следствие по делу Фожера, наверно, уже закрыто. Через месяц о нем все забудут. Ева вернется к нормальной жизни.
Но ни один ответ не удовлетворял его. Лепра понимал, что ему нечего бояться, но тревога не оставляла его. Тревога смутная, что-то вроде морской болезни. Ему бы лечь и заснуть, и спать, спать! Но он переходил в следующее кафе, заранее насторожившись. Нет, тут, вроде, все тихо, никаких песен. Он чувствовал чуть ли не разочарование. Эта песня превращалась в своеобразный диалог с Фожером. Заслышав ее, Лепра распрямлял плечи, словно хотел сказать: «Видишь, мерзавец, я держусь. И буду держаться до конца!»
На полной скорости проносились машины, и только шелест листвы нарушал ночное безмолвие. Лепра возвращался домой. Напоследок заходил в соседний с домом бар, почти безлюдный в этот час. Там он стыдливо опускал монету в музыкальный ящик и слушал, стиснув зубы, песню Фожера. Потом буквально сваливался в постель, поворачивался к стенке и ждал сна. Едва проснувшись, мчался к телефону.
Доброе утро, дорогая, как ты спала? Ничего нового?
Слава богу, значит, еще не сегодня. И он с облегчением усаживался за рояль. Но тут же начинал испытывать отвращение. Он жаждал услышать задыхающийся голос Евы: «Приходи скорей, я получила пластинку». Может, так бы они скорее узнали, что задумал Фожер.
Иногда, ближе к вечеру, Ева соглашалась пойти с ним в чайную. Лепра робко пытался поболтать с ней, как в былые времена. Но Еву всегда узнавали, и это приводило ее в отчаяние. Все взгляды обращались в их сторону. Ева вскоре вставала из-за столика, и им оставалось только довольствоваться прогулкой по паркам. Сидя на скамейке, они наблюдали за жизнью воробьев среди опавших листьев. Если Ева и заговаривала, то только чтобы сказать:
Я долго думала. Это не Мелио.
Но наутро утверждала обратное:
Это Мелио. Он сам сказал, что Морис сообщил о новой песне Песня, которая «размотает весь клубок», помнишь?
Ну конечно, говорил Лепра. Еще бы не помнить.
И они в который раз кружили по тому же замкнутому кругу подозрений, догадок, гипотез.
«Он, наверное, радуется, что мы в его власти», говорила Ева с легкой иронией, демонстрируя таким образом свою отвагу. Или просто брала Лепра под руку: «Что за жизнь ты ведешь по моей милости!»
Да что ты, возражал Лепра. Это я во всем виноват.
И снова между ними пробегали искры любви. Он обнимал ее:
Ева, дорогая моя, ты меня еще любишь хоть немного? Ты понимаешь, что я бы все отдал, лишь бы прекратить этот кошмар?
Ну конечно, милый. Да какой это кошмар? Ничего, мы из него выберемся. Давай пройдемся
Они вновь выходили на многолюдные улицы, где так любила бродить Ева. Останавливаясь у витрин, рассматривали мебель, драгоценности, ткани. Как-то вечером Ева сжала его руку и потянула прочь, но он все-таки успел прочесть на флаконе духов узенькую этикетку: «Я от тебя без ума»такое название получили новые духи Диора. Ева отказалась от прогулок.
Ты можешь заявить протест Мелио, сказал Лепра. Я вообще на знаю, есть ли у него на это право.
Зачем? прошептала Ева. Как я буду выглядеть, если заявлю протест?
Ева хотела играть по правилам, это было ее кредо. И все-таки Лепра задал ей вопрос, который неотступно преследовал его:
Ты еще любишь своего мужа?
Я уже сказала тебе: нет.
Так почему тебя так задевает эта песня?
А тебя?
Меня не задевает, возразил Лепра.
Не ври. На самом деле мы оба боимся, потому что каждый раз вспоминаем сцену в Ла Боле.
Мы боимся, потому что недостаточно любим друг друга. Ты изменилась Почему?
Они сидели на террасе кафе перед Бельфорским львом. Тут никто не обращал на них внимания.
Ты все-таки ребенок, сказала Ева. Ты считаешь, что я недостаточно тебя люблю! Я тут торчу только ради тебя. Мне ничего не стоит уехать в Италию или в Португалиюни почты, ни пластинок покой Не так ли? И ты еще недоволен?
Нет, сказал Лепра.
Он понял, что она в ярости, но он этого и добивался. В такие минуты рад потерять то, что любишь.
Мне не нужно твое самоотречение. Только твоя любовь.
Ева не отвечала. Она пыталась сохранять спокойствие. И все-таки надела темные очки. Тогда Лепра решился.
Ева, прошептал он, выходи за меня замуж. Ну, обещай хотя бы, что выйдешь за меня, как только мы сможем по закону
Она горько усмехнулась.
Вот тут нас и начнут подозревать. Ты соображаешь, что говоришь?
А что тут такогомужчина предлагает руку и сердце своей своей подруге. Подумаешь, событие!
Ты спятил, дорогой! Нет, он совершенно спятил!
Лепра упорствовал. Он дрожал от захлестнувших его чувств, как, бывало, в свои лучшие дни, когда музыка еще могла завладевать им.
Значит, ты не понимаешь, что я больше не могу так жить. Я звоню тебе, да Мы ходим в рестораны по вечерам, но что это такое только час мы вместе. Все остальное время я сам по себе, ты сама по себе. Мы как чужие люди. Между нами стоит Фожер более чем когда-либо. Вот почему мне страшно. Есть только один ответ на все эти идиотские пластинки Поверь мне, я долго думал. Ты должна выйти за меня
Закажи мне еще кофе, сказала Ева.
Что? Ладно. Как хочешь. Официант! Два кофе.
Он раздраженно вынул из кармана сигареты. Ева протянула ему зажигалку.
Извини меня, пробормотал он.
Ты закончил? спросила она. Я могу теперь сказать? Послушай Я никогда не выйду замуж. Я и не должна была никогда выходить замуж. Я слишком люблю любовь.
Глупости.
Он скорее догадался, чем увидел, как сверкнули ее глаза за темными стеклами.
Когда я хочу, я могу быть терпеливой. Я тоже долго думала. Я никого так не любила, как люблю тебя. Женщине не так-то легко в этом признаться. Но именно поэтому я и не могу стать твоей женой. Чего бы ты хотел? Чтобы мы каждую минуту были вместе? Занимались любовью с утра до вечера? Чтобы я в тебе растворилась без остатка? Нет, дорогой. Любовьэто
Она задумчиво отпила кофе.
Это какая-то ностальгия не хочу впадать в литературщину, но мне кажется, именно ностальгия И именно потому, что я тебя люблю, мне необходимо иногда тебя бросать или причинять тебе боль забывать тебя замещать другим
Ева, умоляю!
Она наклонилась и, почти касаясь его плечом, проговорила:
Успокойся, Жанчик. Поговорим разумно. С тобой я такая, какая есть на самом деле. Мне кажется, может, потому что я по природе своей бродяга и дикарка, настоящая любовь должна всегда самоуничтожаться. Если она сопротивляется, тогда
Но ведь она сопротивляется, перебил ее Лепра. Уверяю тебя