Этот может. У него бабку за мошенничество судили. Судьям в зале заседаний порошочки колдовские подсыпала. Два раза оправдали.
Белых помог Жуку подняться, подошел к Загуляеву.
Володя, ты мне сотрудника покалечил, мебель сломал. Чем расплачиваться будешь?
Нечем мне расплачиваться. Нет у меня никаких долларов. Сотрудники ваши сами падают. Энергетика у них кончилась. А вообще я товарищ начальник экстрасенс и со мной не шутите.
Экстасэкс ты известный, Вова. Слышал я по лесам шастаешь, оружие копаешьпродаешь. Обыск бы у тебя дома сделать. Или добровольно выдашь запрещенные предметы?
Предметы у меня все разрешенные. В магазинах купленые. На понта меня брать не надо. Я законы с детства наизусть заучил. Особенно хорошо Конституцию запомнилстатью 51. Там написано, что на вопросы милиции граждане должны молчать, иначе хуже будет им самим и ихним родственникам.
Белых поморщилсяшибко грамотных он не любил.
Отметелить бы тебя Загуляев. Да некогда. Жук, пристегни этого подлеца к трубе, вызывай следователя и зайди ко мне в кабинет.
К трубе нельзя, Константиныч, оторвет, а мне с получки платить. Я его лучше к скамеечке в коридоре.
Делай как знаешь и ко мне. Отчитаешься о результатх работы за день.
Жук вывел Загуляева в коридор отдела и пристегнул его наручниками к садовой скамеечке, изъятой в свое время у мелкого расхитителя пытавшегося ее вывезти из парка к себе на дачу.
Когда оперативник ушел, Загуляев «прикованный» к скамейке опечалился. У него действительно коечто ценное лежало дома, откопанное в лесу и не только запрещенное но и разрешенное в гражданском обороте. Милиция могла обнаружить это сокровище. Поэтому фраза начальника о возможном обыске навевала тоску и вызывала в воображении образ злого лохматого судьи, которому его знакомый Жук чтото передает в конверте и шепчет на ухо в совещательной комнате федерального суда.
Между тем в коридоре отдела никого не было. Загуляев обратил внимание, что скамейка, к которой он был пристегнут не так уж и тяжела. Вова встал, обхватив скованной наручником рукой спинку скамейки, приподнял ее. В таком положении вполне можно было передвигаться. Не долго думая, Загуляев вместе со скамейкой спустился по лестнице и направился к выходу из отдела милиции. По пути Вове повстречался краснощекий подполковник в форме похожей из-за ширины брюк на генеральскую. Подполковник сердито посмотрел на Вову с невинным видом обнимавшего скамейку, нахмурился, но ничего не сказал и зашел в дежурную часть. Загуляев в дежурную часть не пошел. Беспрепятственно выйдя на улицу, Вова, гремя скамейкой скрылся в ближайшем кустарнике.
* * *
Куда вы тут мебель переносите? спросил у дежурного по отделу Федотова нежданно появившийся в дежурке Тюбиков.
Кто? Какую мебель? не понял Федотов, взметнув на начальника сверкающий слегка опохмелившийся взгляд.
Я спрашиваю, кто дал указание выносить из отдела скамейки? Ходят какието люди скамейки носят.
Про скамейки и мебель ничего не знаю Аркадий Акакиевич.
А что ты вообще знаешь Федотов об обстановке в отделе кроме размера своего оклада? И почему у тебя глаза блестят как у наркомана?
В этот момент в дежурку вбежал запыхавшийся Жук:
Федотов, где задержанный Загуляев?
Я почем знаю? Ты же с ним работал
А я его к скамье пристегнул и к шефу отлучился на секунду. Возвращаюсьнет и его и ее. Вы Аркадий Акакиевич случайно не в
Тюбиков перебил:
Случайно виделгрузчиков по мебели. Ты бы к голове своей кого пристегнул и ее бы вынесли.
Жук озадаченно почесал сначала затылок, потом место в районе копчика. День явно был неудачным. Хотя смотря для кого.
Глава третья Серые будни
Серомышин в служебном кабинете грустно рассматривал полученные на исполнение материалы.
Какой ерундой приходится заниматьсяразмышлял он, уставившись на телефонограмму из травмы 78 поликлиники. Из телефонограммы следовало, что около 2 часов в ночь с субботы на воскресенье в травмпункт был доставлен гражданин Пшенко с резаной раной левой ягодицы. Как пояснил врачу пострадавший он неудачно сел на унитаз.
Провести проверку по данному факту было поручено участковому Серомышину. Ехать в больницу для опроса Пшенко страшно не хотелось. Серомышин с юности не любил такие травмы, после того как, обучаясь еще в советской школе, был свидетелем травмы полученной директором от гвоздя, подложенного на стул одноклассниками.
Два других порученных участковому материала были посвящены так называемым «кастрюлькиным темам»бытовым скандалам между коммунальными соседями. Такие материалы, если они не были вовремя зареистрированы, Серомышин старался немедленно отправлять «генералу Корзинкину», то есть под стол в корзину для бумаг ввиду нежелания общаться с вечными скандалистами.
Заявление от гражданки Соловьевой Валентины Андреевны «Корзинкину» отправить было нельзя, так как поступило оно из главка, где находилось на контроле. Соловьева утверждала, что ее постоянно облучают гамма и альфа лучами неизвестные лица через электрические розетки и требовала принять меры. Гражданка Соловьева состояла на учете в психоневрологическом диспансере и давно уже надоедала Серомышину письмами на имя президента и правительства о преследовании ее различными шпионскими организациями. Все эти заявления и письма в результате оседали на столе у Серомышина. И он, как участковый, несмотря на явное психическое нездоровье заявительницы обязан был, согласно закону, проверять «факты «и сообщать о принятых мерах во все инстанции где эти письма были на контроле.
Более того, Соловьева требовала, чтобы участковый регулярно посещал ее на дому, а если он не являлся, звонила с жалобами по 02.
Упрятать человека в «психушку» в нынешние демократические времена можно было только с его согласия. «Но кто же согласится? Если только применить хитрость?», размышлял участковый.
Тяжело вздохнув, Серомышин решил посетить Соловьеву по месту жительства и попытаться уговорить ее не писать больше заявлений хотя бы ближайший месяц.
Прибыв через полчаса в квартиру Соловьевой, он застал последнюю в расстроенном расположении духа.
Хорошо что вы зашли, Сергей Клавдиевич, буквально прошептала Соловьева, изобразив дикий страх на лице. У меня тут такие дела творятся
Что опять шпионы преследуют?
Хуже, Сергей Клавдиевич, у нас тут машины ездят.
Где ездят, в квартире?
На улице!
И что?
Они ездят и светят фарами!
Так пусть ездят и светят, Валентина Андреевна.
Если бы только это Сергей Клавдиевич. У нас ведь еще и лифт ездит.
Должность у лифта такая ездить тудасюда.
Он не тудасюда, он поездит и остановится. И люди потом выходят.
Пусть выходят, Андреевна.
Они за мной следят. Это банда! Причем все люди одинаковые!
В каком смысле?
Они все, когда я их увижу в дверной глазок на лестнице, или в окно на улице, начинают хромать на левую ногу.
Зачем?
Это у них знак такой. Знак принадлежности к банде. Они все хромают на левую ногу. Сергей Клавдиевич, примите от меня заявление и арестуйте этих бандитов.
Андреевна, может они не к вам на лифтах ездят. Зачем вы им нужны?
Очень даже нужна. У меня ведь высшее образование! Институт Герцена! Они хотят меня вывезти за границуэто ЦРУ! Им нужны российские мозги. Но я не поеду. Я патриот Купчино. Я буду служить только советской разведке. А если вы не примете меры я поеду на прием к министру и вас уволят. С пенсии куплю билет на поезд до Москвыи в кремльк Вовчику Путину. Это мой кумир
Андреевна, может вам к доктору сходить, успокаивающие попить?
Вы думаете я сумасшедшая? Я нормальная. А вот вы, Сергей Клавдиевич, со странностями Вам бы самому к доктору сходить.
Свои странности я вылечу у начальника на совещании. Какие еще у вас проблемы, Валентина Андреевна?
Есть еще проблемка, Сергей Клавдиевич. У нас в подъезде ктото постоянно писает, то есть мочеиспускается, и это не банда одноногих, это кто-то из наших жильцов. Постоянный запах мочи не дает возможности спокойно дышать в лифте и рядом с ним.