Выгружались споро. Седой, пожилой капитан с короткой взлохмаченной бородой поторапливал. По коротким сходням Андрей сбежал прямо в воду, перекидал на берег вещи, принял на руки Веру и, сгибаясь под ее тяжестью, косолапо побрел по пляжу. Рыкнув на прощанье двигателем, катер, поднимая со дна тучи мути, задним ходом, вытаскивая зарывшийся в песке нос, потянул к большой воде.
Берег как и тогда... Был пустынным. Только что, тут и там чернели оспинами останки кострищ. Но на удивление чистым. Ни банок, ни пустых бутылок, ни мусора. Впрочем, и посетителей этого крохотного заливчика, судя по количеству костров, тоже было не так уж много. Наверное, каждый, кто здесь бывает, считает его СВОИМ 'необитаемым островом' и потому относится как к СВОЕМУ.
Андрей торопливо распаковал вещи. Дернул за шнур палатки, та подпрыгнула и развернулась. Глубоко всадил легкие алюминиевые клинья, укрепляя ее по углам, отскочил, секунду полюбовался на дело рук своих, хлопнул удовлетворенно в ладоши и схватил невесомые спальники. Вера тем временем, вставив газовый баллон в миниатюрную плитку, поставила чайник и занялась сортировкой продуктов. Времени, разводить костер, почти не было. Скоро стемнеет. Вечер в июле короткий, в десять уже хоть глаз коли. Надо успеть приготовить быстрый ужин...
Ну, вот наконец и костер был разведен. Поздние летние сумерки померкли, сгустившись, отступили за освещенный мельтешащий неровный круг. Андрей, вынырнув из темноты, сбросил последнюю охапку сухого валежника, отряхнулся и со вздохом облегчения, поджав под себя ноги, уселся у импровизированного стола. Расстеленной, прямо на земле, скатерти. Оглядев пиршественную божественную снедь, Вера постаралась, громко поцокал языком. Вскочил и вновь скрылся в темноте. Долго возился у палатки, недовольно ворча . Вера с загадочной улыбкой терпеливо ждала. Но вот, не прошло и полгода, как он сам любил выражаться, в круг света сунулась его растерянная физиономия. Он плюхнулся на свернутую тюком куртку и виновато развел руками. Вера всё с той же торжествующе - загадочной улыбкой, издав звук - та-тамм - извлекла из-за спины бутылку вина с красочной, привлекающей внимание этикеткой.
- Во, блин.. - воскликнул Андрей - а я...
- Попрошу не выражаться в моем доме - смешливо суровым тоном не дала договорить жена, цитируя небезызвестного героя фильма.
Смех разорвал кокон света вокруг костра, пронесся над водой и разбился о прибрежные скалы, рассыпавшись на множество звонких осколков - отголосков.
Андрей опять долго, только теперь уже, возился с пробкой, как всегда, главную и нужную вещь с собой не взяли, а именно штопор. И он ломким сухим сучком пытался протолкнуть ее, неподатливую, внутрь. Вера с удовольствием разглядывала мерцающую в свете трескучего пламени фигуру мужа. Широкие плечи, растянувшие эластичную ткань ветровки, мускулистые руки с ладонями лопатами, чисто выбритые щеки и волевой подбородок с ямочкой, чуть сдвинутый набок нос, эхо спортивного прошлого. Но вот пробка сдалась, вино разлито по пластиковым стаканчикам, пришло время первого тоста. Мужчина слегка замялся, но через мгновение глаза блеснули и он, приподнявшись, торжественно произнес - за тебя любимая!...
Вера вновь прижималась к мужу, тот крепко ее обнимал и изредка целуя что-то говорил, говорил... Но она почти не слушала, периодически согласно кивая. Они вновь были счастливы... Как тогда...
Яркое горячее солнце, легкая прохлада с воды и от тенистых невысоких скал, поросших редким кустарником, окаймлявших их залив. Чуть слышный шелест набегавшей на берег волны и пересвист невидимых птиц. Всё это, почти позабытое в городской суете и толчее, обрушилось утром на сонных, но довольных Веру и Андрея, высунувших носы из палатки.
- Как здорово-о - прошептала Вера...
- А-г-г-а - В тон ей откликнулся Андрей.
Андрей выскочил из палатки и легко побежал, утопая по щиколотку босых ног в светлом прохладном песке, к воде. Подняв вокруг себя веер, разноцветных в лучах утреннего солнца, брызг. Окунувшись несколько раз, выскочил на берег, встряхнулся и не спеша, загребая глубоко, как ' бульдозер', ногами песок, побрел обратно, щурясь и блаженно улыбаясь.
- А ты? - хитро улыбнувшись, он приблизился к Вере и резко закрутил головой, обдав ее водопадом утренней мокрой свежести. Вера взвизгнула и спряталась за клапаном палатки.
- Ве-ерка, как здорово-то, вылезай, давай... - Пропел Андрей и, схватив закопченный чайник, опять бросился к берегу.
Когда вернулся, Вера, загадочно улыбаясь и вяло шевеля сухой веточкой в белесом пепле ночного костра, лениво пыталась его реанимировать.
- Отойди- ка, подруга, дай я сам - Андрей деятельно занялся костром, подняв вокруг себя пепельную серую невесомую занавесь.
- А ты, чо такая с утра, молчишь, думаешь себе там чего-то там... - Смеясь, спросил он, когда костер, уже отдавая легкое тепло, облизывал черные бока чайника.
Вера сделала серьезное лицо - а ты догадайся с трех раз.
- Ты чего? - Озадаченно переспросил Андрей, застыв с сухой хворостиной в руке, не донеся ее до костра.
- Да, ни чего - рассмеялась та - проверка на лояльность жене...
- Ах, ты... Ну я тебя...
Андрей перевернулся на спину и счастливо уставился в синее, синее, без единого облачка небо.
- Ну, вот, теперь уж точно, кажется...
- Что кажется..?
- Кажется, у нас скоро опять будет двойня.
Её голова уютно покоилась на широкой груди мужа, а руки ласково скользили по его плечам. Андрей на мгновение замер, а затем, крепко обняв жену, и вдруг громко и радостно закричал - Верка - а, ты у меня золото-о-о..!
Не отставать - командовал Андрей, легко перепрыгивая с камня на камень, взбираясь по пологому, поросшему мелким кустарником, подъёму на прибрежный скалистый утес. Откуда открывался безграничный простор Байкальских горизонтов. 'Тогда' они долго стояли у самого края, влюбленные и счастливые, заворожено глядя на бесконечно качающуюся гладь озера, окаймленную глянцевыми скалами и зеленью первобытной тайги. 'Тогда', они поклялись себе, что если будут вместе и вернуться сюда еще раз, обязательно поднимутся на этот утес и снова произнесут слова клятвы, скрепив ее долгим поцелуем. Андрей первым, как и подобает мужчине, выбрался на обдуваемый всеми ветрами скалистый выступ и торжественно обвел взглядом открывшееся пространство, как раздался сдавленный вскрик и следом за ним шум опадающих камней.
- Вера - побледнев, прошептал он и кинулся назад.
Он пробежал по узкой тропинке вниз, перепрыгивая через редкие кусты и шаткие валуны, почти до самого конца. Но Веры не было. Андрей вернулся на тропу и торопливо вновь начал подъём, тревожно осматриваясь и крича. Вдруг до него донесся приглушенный Верин отклик. И он побежал на звук ее голоса, не обращая внимания на зыбкую наклонную осыпь по краям тропы. Ноги заскользили по мелкой каменистой россыпи и Андрей покатился, обдирая руки и цепляясь просторной рубашкой за острые выступы вросших в утес скалистых зубчатых бугров. Неожиданно яркое солнце вдруг погасло, пахнуло прелой сыростью и, он почувствовал, что куда-то проваливается. Удар о дно провала вышиб из легких весь воздух, сознание мгновенно покинуло его...
- Андрей, Андрюша - как сквозь вату, забившую уши, слышались чьи-то рыдания. Теплые руки гладили его по лицу, размазывая прохладную влагу мелкими капельками орошающие его щеки. Он открыл глаза. - Живой, родной мой, живой... О-о-о... У-у-у...
Андрей не поднимая головы, одними глазами огляделся. Его голова лежала на коленях Веры. Она склонилась над ним и тихо выла. Он улыбнулся и хотел что-нибудь произнести, ласковое и успокаивающее. Но из груди вырвался только хрип и кашель. Он вновь прикрыл глаза, пытаясь дышать медленно и осторожно. Мысленно пробежался по своему телу, удивительно, но ничего, вроде бы, не сломано. Пошевелил, рукой, затем ногой, согнул в коленях - все в норме. Вот дышалось только тяжело, с хрипом и болью. Вновь открыл глаза и, осторожно отстранив Веру, попытался сесть. Это ему удалось не без труда. И кашель опять разорвал сумрачную тишину провала, боль в груди замутила сознание, он повалился обратно на колени Веры. Но почти сразу пришел в себя. И через силу улыбнулся - все в порядке родная - прошептали его губы. Но Вера не видела его губ и улыбки на них, она самозабвенно рыдала, орошая слезами рубашку, на груди.