Когда ты собираешься уехать? спросила Кики.
Как можно скорей, ответил Турист. Хочу закончить это дело и выбросить его из головы.
Кики коснулась рукой его щеки и напомнила:
Так ты не успеешь отрастить себе бородутвой талисман на время исследований.
Абель пожал плечами и пошутил:
Во всем виноват Галуппи.
Он с легкой грустью подумал, что больше не будет носить бороду из-за проклятой телекамеры.
Он долго обдумывал новые возможные способы маскировки, но смог додуматься лишь до очень короткой стрижки. Такая внешность не соответствовала образу мечтателя-музыковеда, который он долго и умело создавал для себя. Но другого выхода не было.
Кики спокойно закончила завтрак и пошла звонить синьоре Кэрол Коули-Бьондани, владелице маленькой квартиры в Венеции. Англичанка Кэрол, вдова состоятельного венецианца, унаследовала после мужа много недвижимости, которую теперь сдавала на короткие сроки по ценам, которые в общем и целом были разумными.
Синьора Кэрол проявила себя любезной и совершенно ненавязчивой хозяйкой. И мечтала о том, что Венеция, чтобы избавиться от слишком больших налогов, которые берет с граждан итальянское государство, отделится от Италии и станет свободным портом. Разговор на эту тему помогал Кэрол требовать с арендаторов плату наличными, хотя это было незаконно.
Квартира освободится через пару дней, сообщила Кики Абелю.
Отлично!
Они простились у двери. Абель спешил уйти, но Кики задержала его и сказала:
Возвращайся, когда хочешь. Мне нравится спать с тобой.
Когда смогу, поправил ее Абель, поцеловал и крепко обнял.
Ильза, наоборот, хотела затеять с ним ссору. Должно быть, она всю ночь говорила со своей подругой о том, какой дерьмовый эгоист ее муж, и довела себя до нужного состояния. Психологически она была готова к бою. Абеля Картагену это не встревожило. Он даже решил, что так лучше: не нужно будет слишком долго объяснять причины возвращения в Италию. Жене были не по душе его долгие отсутствия, хотя она и знала, что они необходимы, иначе им не на что будет жить. Ее зарплаты бухгалтера в небольшой фирме, производившей экологичные моющие средства, не хватило бы на поддержание их с Абелем образа жизни.
Нам нужно поговорить, Абель, ледяным тоном начала Ильза.
Он движением ладони остановил ее и ответил:
Я это знаю: ты раздражаешься, но я тоже раздражен. Я много размышлял о переживаемом нами печальном моменте и думаю, что нашел решение, которое может подойти нам обоим.
Жена недоверчиво взглянула на него и спросила:
Что ты имеешь в виду?
С сочувственной улыбкой он ответил Ильзе:
Усыновление.
Ильза от изумления потеряла дар речи. Она широко раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука, ни слова.
Она ударила себя по животу раз, потом второй, потом третий, с каждым разом сильнее, и ее глаза наполнились слезами.
Я своего ребенка хочу, урод, сукин сын, сказала она наконец.
Абель развел руками.
Я не думал, что ты такая эгоистка, ответил он спокойно, но с оттенком горечи. Я думал, что, спасая несчастного ребенка из третьего мира, мы сможем стать лучше, к тому же избежим стресса, связанного со сложной беременностью и послеродовой депрессией. Кроме того, не могу не напомнить тебе, что ты старше, чем нужно для первых родов.
Ильза не была готова к такому удару ниже пояса и отказалась продолжать разговор.
Я соберу сумку и вернусь к Эвелин.
Турист продолжал играть роль огорченного и разочарованного человека.
Я понимаю, что тебе надо подумать, сказал он. Но, может быть, подруга, у которой за всю жизнь никогда не было достойных отношений с мужчиной, не самая подходящая советчица для тебя в такую минуту.
Жена сумела только метнуть в него свирепый взгляд, затем вбежала в комнату и снова сложила одежду и белье в сумку, которую только что распаковала.
Абель дождался ее на пороге и попытался обнять, нежно и с отчаянием. Но она уклонилась от его объятий и ушла, хлопнув дверью.
Турист повернулся к большому зеркалу, висевшему возле двери, и повторил сцену прощания сосредоточенно, как актер на генеральной репетиции. А потом пробормотал:
Ты всегда лучший, Абель.
В его голосе звучало ликование.
Глава 3
Бывший комиссар Пьетро Самбо снял крышку с кастрюльки, старым деревянным половником выловил из нее кусок моллюска и стал медленно жевать, пробуя блюдо. По его мнению, оно было идеально сварено. Может быть, его гостям понравятся эти каракатицы в черномсваренные в собственных чернилах и поданные с жемчужно-белой кукурузной кашей. В эту пору года у каракатиц особенно нежное мясо, и ловят их всего в нескольких милях от венецианского берега.
Матис и Сесар были первыми, кого он пригласил на обед после того, как его дочь и жена уехали из дома. Ему было слегка не по себе оттого, что этот дом уже не был прежним. Дом казался ему холодным и негостеприимным, и это было еще одним свидетельством его краха. Пьетро знал, что французу и испанцу не важно, как выглядит его квартира, потому что у них на уме совсем другое, и к тому же этот обед можно было устроить только в месте, укрытом от нескромных взглядов, но это ему нисколько не помогало.
На самом же деле Самбо не хотел признаться себе, что этот вечер должен принести ему окончательный ответ в обмен на некоторое количество сведений, которые, несомненно, будут пересмотрены и скорректированы так, как решит он. Они хотят убедить его нарушить закон, а эту черту он больше не намерен был переступать. Он дал себе клятву, что не сделает этого во второй раз.
Звонок раздался раньше назначенного времени. Сесар принес бутылку вина, а Матис сладости. Самбо заметил адрес на листе бумаги, в который было завернуто сладкое. Он понял, что сегодня оба его гостя по какому-то делу ездили на материк, были в Местре и там зашли в одну из лучших кондитерских провинции. Это не могло быть случайностью. Он сделал вывод, что они контактируют еще с одним местным жителем.
В качестве хозяина дома он открыл бутылку белого винамарцемины от Каза Рома. Гости выпили по бокалу и налили себе по второму. Им не терпелось перейти к делу, но Пьетро еще не был готов к разговору.
Это вино делают из винограда очень древнего сорта, объяснил он, чтобы выиграть время. В восточной части провинции Венето эта лоза была широко распространена в восемнадцатом веке.
Матис остался равнодушным к его словам, а Сесар пожал плечами и сказал:
Итак, дни идут, и нам нужна твоя помощь.
А мне нужно знать, кто вы, заявил Пьетро.
Он повернулся на месте и вышел в кухню, а через несколько минут вернулся, неся каракатиц с кашей.
Матис, наполняя свою тарелку, ответил на его требование:
Чем меньше ты знаешь, тем лучше. И для тебя, и для нас. Пока мы можем раскрыть тебе необходимый минимум информации. Ты должен довольствоваться этим.
Самбо кивнул и ответил:
Согласен.
Мы входим в маленькую группу французских, итальянских и испанских специалистов, которая создана по секретному соглашению между разведками этих стран.
И эта группа действует подпольно, договорил Пьетро.
Да, подтвердил Матис. Мы как бы не существуем. Считается, что мы ушли на пенсию или уволились.
С какой целью? поторопил его с ответом итальянец.
Ответил Сесар:
Мы должны вычислять и физически устранять членов тоже подпольной организации, созданной бывшими сотрудниками различных секретных служб, перешедшими на сторону организованной преступности.
Они охотятся за внедренными агентами, за разведчиками, раскаявшимися преступниками и защищенными свидетелями. И убивают их, добавил Матис. Разумеется, они не трогают полицейских, судей и всех, кто стал слишком трудной мишенью для мафиозных организаций.
Бывший комиссар сделал вид, что сосредоточился на поглощении еды, а затем спросил:
Почему мне кажется, что я уже видел эту историю в кино?
Матис и Сесар переглянулись. Потом испанец обиженно спросил:
Ты действительно думаешь, что это просто красивый ужастик?
Самбо сердито бросил вилку и нож на тарелку и прошипел:
С кем вы, по-вашему, говорите? До того, как обмануть себя самого, я был начальником убойного отдела. Я слышал много легенд о секретных службах, но эта звучит слишком грубо.