Я просидела на диване больше часа, глядя на уходящих и приходящих людей. До меня только потом дошло, что это были посетители. Почти все мужчины были расстроены, а многие женщины плакали. Рядом со мной сели двоепара, как я понялаи начали тихо беседовать. Женщина иногда всхлипывала, а мужчина прижимал её к своей груди и гладил по спине, пытаясь успокоить. Я заёрзала на диване, ноги затекли. Женщина почувствовала мои движения и обернулась.
Кто у вас здесь? неожиданно спросила она.
Сначала я не ответила, подумав, что женщина обращается к кому-то другому, но потом заметила её взгляд на себе, и развернулась к ней лицом.
Мама.
Женщина энергично закивала и заплакала.
У меня тоже.
Мужчина похлопал её по спине и сердито уставился на меня. Я отвернулась. Пялится так вообще-то неприлично. И не я виновата в том, что женщина плачет. Незачем смотреть на меня так, будто я виновник её слёз.
Мисс Филберт, Лорен готова вас принять, с улыбкой произнесла женщина у стойки.
Я провожу, мне всё равно по пути.
Ко мне подошёл доктор Флинн Гибсон, и мы вместе направились в коридор. Доктор Гибсон никогда со мной не разговаривал, даже не здоровался. В моём присутствии он всегда был молчалив и лишь изредка косо поглядывал на меня. Мне не нравилось, когда он так смотрел, но потом я пригляделась и заметила, что у доктора просто косит один глаз, поэтому его взгляд кажется странным. Артур говорил, что Гибсон вообще мало говорит с персоналом и коллегами, ему больше нравится разговаривать с пациентами. Он и с Холтом перекидывается всего лишь парой реплик за несколько месяцев.
Мы подошли к двести шестой палате, и я остановилась у двери, а доктор Гибсон, промычав что-то, поплёлся в следующий коридор. Я пожала плечами, провожая его взглядом, и вошла в комнату. Мама лежала на кровати и что-то бормотала. Её веки были полуопущены, она мотала головой из стороны в сторону и дёргала рукой. Я быстро подошла к ней и присела на край постели.
Мам, потрясла я её за плечо, мама, это я.
Кто? Кто ты? еле слышно спросила мама.
Эмили, твоя дочь.
О, Эмили, моя девочка, мама, как могла, улыбнулась и еле-еле открыла глаза.
Что с тобой, ма? Какие лекарства тебе дают?
Успокоительное и снотворное.
В лошадиных дозах?
Не знаю, но очень много наверное. Я скоро приду в норму, дай мне время.
Я ещё минут тридцать сидела на кровати и смотрела, как к маме возвращается нормальное сознание. Она тёрла руками глаза и щипала себя за щёки, пыталась приподняться, чтобы хотя бы сесть, но тут же сползала обратно. Тело её не слушалось, она несколько раз чуть не упала с кровати, но я всегда вовремя успевала её поймать. Мама смеялась своей неуклюжести, а вот мне было не смешно. Когда же мама пришла в норму, она стала расспрашивать меня о делах и работе. Потом она показала мне свои последние рисунки и мы молча их разглядывали. Наконец я решила прервать тишину и напомнить маме о вчерашнем инциденте, хотя знала, что-то может не очень благоприятно на ней отразиться, но мне становилось не хорошо, когда я смотрела на её перебинтованные запястья. Мне нужно было всё знать.
Мама, мне нужно тебя кое о чём спросить.
Конечно, спрашивай, милая, в голосе матери слышалась радость.
Но это тебе может не очень понравится, мама сразу помрачнела и опустила голову. Доктор Холт вчера мне рассказал о случившемся, и я негодую. Мама, ты поступила ужасно, очень ужасно с тем человеком. Зачем ты причинила ему боль? Ты понимаешь, что лишила его глаза? А что ты сделала с собой? Зачем ты пыталась покончить жизнь самоубийством? Смертьэто самый страшный кошмар, а убившему себя вообще нет никакого оправдания.
Совсем нет? мама не смотрела на меня и, как ребёнок, надула губы.
Только в очень крайнем случае, но не в твоём.
Даже если заставляют?
Я взяла маму за подбородок и сердито заглянула ей в глаза. Она попыталась дёрнуться, но моя хватка оказалась сильной.
Мама, здесь тебя никто не может заставить это сделать, понимаешь? В больнице лечат, а не убивают.
В психушке не лечат.
Мама, казалось, обиделась, что я так строго к ней отнеслась.
Это не игрушки, мам, это твоя жизнь. Я хочу видеть тебя живой, второй твоей смерти я не перенесу.
Но Аманда не хочет, чтобы я жила, буркнула мама и стряхнула мою руку с подбородка.
Я глубоко вздохнула и с шумом выдохнула.
Хорошо. Давай по порядку. Допустим, действительно эта Аманда существует. Скажи тогда, откуда она взялась и почему хочет твоей смерти.
Мама словно приободрилась, но всё-таки выглядела немного испуганной.
Ты правда мне веришь?
Возможно. Но пока ты мне о ней не расскажешь, я не смогу тебе полностью поверить.
Мама уселась поудобнее и подтянула одеяло.
Аманда знает, что я её не люблю, потому что она плохая. Она причиняет людям боль и несёт смерть, но зато она очень любит тебя. Аманда никогда не сделает тебе ничего плохого, она сама так сказала. Но ещё она сказала, что я ей очень мешаю, поэтому должна умереть.
А чем ты ей мешаешь?
Она говорит, что из-за меня она не может общаться с тобой, ведь ты тоже думаешь, что она плохая, потому что я так тебе говорю.
Мам, ты уверенна, что эта Аманда не плод твоего воображения?
Конечно уверена! воскликнула мама. Ведь это именно она так вчера всех напугала. Ворвалась ко мне в комнату, начала кричать, но потом сбежала ещё до прихода врачей. Я распсиховалась и разозлилась, поэтому так всё вышло.
Откуда она взялась?
Мама надула щёки, приставила ладонь к губам и пожала плечами.
Если я скажу, то ты ещё больше расстроишься. Оливер сказал, что я не должна раскрывать эту тайну.
Мама, хватит тайн, хватит секретов! Если ты мне сейчас всё не расскажешь, то я перестану к тебе приходить, я повысила голос, чтобы до матери, наконец, дошли мои слова.
Мама замотала головой и упала на подушку.
Нет, не бросай меня. Я не хочу сейчас о ней говорить, пожалуйста, давай не будем! Давай в другой раз, пожалуйста. В следующий раз, когда ты придёшь, я обязательно тебе всё расскажу, ладно?
Ладно. Извини, мам, что я рассердилась, просто я очень переживаю за твоё здоровье, я погладила маму по щеке и укрыла одеялом. Тебе нужно отдохнуть. Поспи немного.
Не уходи, пока я не усну.
Не уйду.
Обещаешь?
Да.
Хорошо. Мне спокойнее, когда ты рядом, детка.
Я улыбнулась и нежно поцеловала маму в лоб. Она закрыла глаза и тихо засопела.
Вечер
День выдался тяжёлым. Я несколько часов просидела у кровати матери, так как она не хотела меня отпускать. Как только я собиралась уходить, она тут же просыпалась и начинала хныкать. Пришлось сидеть с ней до последнего, а после за мной уже пришла медсестра и сказала, что часы приёма посетителей окончены, только тогда мама согласилась меня отпустить. Я была жутко голодна, в животе урчало, но сил у меня совсем не было. Я уже не могла ничего делать, усталость брала верх. Всё, на что я была сейчас способна, это принять душ и лечь в постель.
Я уже была у двери своего дома, руки начали трястись от нетерпения, когда я доставала ключи, но мужской голос за спиной напугал меня, и ключи упали на крыльцо.
Здравствуй, Эмили.
Век бы тебя не видеть, злобно бубнила я себе под нос, поднимая связку.
Здравствуй, обернувшись, я улыбнулась как можно шире. Теренс в этот раз был одет теплее, даже шарфик накину. Хах, сама элегантность. Что-то нужно?
Мужчина вскинул одну бровь и странно прищурился.
Раз я захотел с тобой поговорить, значит, мне сразу что-то от тебя понадобилось?
А разве тебя просто так девушки интересуют?
Конечно. Я просто хотел поздороваться, проявить дружелюбие, так сказать, и пригласить на чашечку кофе.
Я осталась безразлична к его предложению.
Теренс, я же ещё вчера сказала, что тебе ничего не светит.
Теренс скорчил недовольную мину, но выглядело это очень мило.
Эй, я не имею на тебя видов. Я же сказалэто дружеский жест. Тем более, ты не в моём вкусе.
Ой, посмотрите на него! Знаю я, какого размера бюст идёт на твой зубок.
Теренс громко рассмеялся.
Ты следишь за мной? Ай, ай, ай, как не стыдно. Ведь я могу и пожаловаться.