Сара затянутым в перчатку пальцем провела по стене, вглядываясь в замысловатый узор и пытаясь различить в нем какие-нибудь привычные формы, но видела лишь нагромождение пятен и загогулин.
Мне нужны фотографии всей разрисованной поверхности стен. Она посмотрела на пол. И поищите здесь следы мочи.
Криминалисты, надев капюшоны и маски, вошли в палату и занялись делом.
Что означают эти рисунки? спросила Сара директора.
Понятия не имею. Их авторпациент, когда-то занимавший эту палату. Его тут давно нет.
Саре даже не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, как он занервничал.
Почему вы же вы не покрасили стены?
Когда-нибудь этим займемся. Как я уже сказал, почти весь сектор C пустует, а у меня не хватает персонала, чтобы навести тут порядок. У нас пока другие приоритеты.
Он умер здесь?
Что?..
Сара, покосившись на офицера Нильсена, удостоверилась, что гигант не зевает и готов задержать директора, если тот попытается удрать.
Я знаю, что пациента Четыре-Восемь-Восемь держали в этой палате. Почему вы хотели нас убедить, что он умер в секторе A?
Да что вы несете?! вспылил директор. Четыре-Восемь-Восемь действительно жил здесь, но два дня назад мы перевели его в сектор A, поскольку пришли к выводу, что он больше не опасен.
Куда Янгера и Четыре-Восемь-Восемь отводили по ночам? Что вы с ними делали?
Директор остолбенело уставился на нее:
О чем вы говорите?
Отчего на самом деле умер старик, у которого, как вы утверждаете, случился инфаркт? Зачем вы перенесли тело в другую палату? Хотели скрыть эти рисунки? Почему?
Так, послушайте, инспектор, раз уж вы решили дать волю своему воображению, начиная с этой минуты я буду отвечать на вопросы о покойном пациенте только в присутствии адвоката.
Сару это заявление не удивило.
Она вышла из палаты, сделав офицеру Нильсену и директору знак следовать за ней, и остановилась у двери с табличкой «C27».
Почему вы поместили Янгера в этот сектор, господин Грунд? Потому что здесь охрана надежнее или есть другая причина?
Профессор раздраженно фыркнул:
Какие еще причины вам нужны? Позвольте напомнить, что Эрнест Янгер изнасиловал и замучил десяток женщин в машине скорой помощи несколько лет назад. Страдания каждой из них перед смертью длились пять дней. Так что да, он в этом секторе, потому что здесь охрана надежнее. И других причин нет. К чему вы клоните?
Когда он должен проснуться?
Не знаю Часа через три-четыре. А что?
Сара не ответила, с удовлетворением наблюдая, как в поведении и выражении лица директора все отчетливее проступает страх.
Послушайте, как бы там ни было, я должен вас предупредить, что Янгер все еще очень агрессивен, несмотря на лечение. Зачем он вам понадобился?
Он знал пациента Четыре-Восемь-Восемь и мог видеть или слышать то, что поможет нам прояснить обстоятельства смерти. Кроме того, у Янгера, в отличие от вас, нет причин меня обманывать. Открывайте дверь.
Коренастый санитар с массивной шеей и оттопыренными ушами вышел из палаты Эрнеста Янгера, вытирая пот со лба.
Пациент проснулся. Смирительная рубашка надета, доложил он и шумно перевел дух.
Ханс Грунд шагнул к Саре:
Инспектор Геринген, Янгер не впадает в буйство только потому, что ему колют успокоительное и он уже несколько лет не видел женщин. Не провоцируйте его. И позвольте мне вмешаться, если я замечу, что он начинает терять контроль.
Офицер Нильсен, проводите господина директора в его кабинет и оставайтесь с ним до моего возвращения. Сара взялась за дверную ручку. Я не хочу, чтобы он был здесь.
Простите, вы серьезно? Грунд схватил ее за локоть, но, получив в ответ пристальный, тяжелый взгляд, тотчас отдернул руку и попятился.
Сара, еще раз смерив его взглядом, вошла в палату и чуть не задохнулась от острого запаха пота, смешанного с парами эфира. Пациент по имени Эрнест Янгер неподвижно лежал на койке в позе эмбриона спиной к посетительнице. Длинные, обернутые вокруг корпуса рукава смирительной рубашки были завязаны на животе.
Привет, Эрнест.
Пациент медленно повернулся на голос, и она снова увидела лицо, которое так потрясло ее при первой встрече. Чудовище обладало задорной мальчишеской внешностьюнежная розовая кожа, золотистые кудри, округлые щечки. Почти ангел.
Он смотрел на Сару и улыбался, демонстрируя щель между передними зубами, придававшую ему совсем уж невинный и простодушный вид. Янгер был похож на деревенского парня, который всю жизнь провел на свежем воздухе и не боится разрушительного действия времени.
Сара опустилась на привинченный к полу стул за низким столиком в двух метрах от койки и закинула ногу на ногу.
Янгер не отрывал от нее взгляда. Вначале Сара увидела в его глазах привычный мужской интересна нее так смотрели многие. Но через секунду он перестал сдерживаться, и глаза полыхнули хищной похотью.
Янгер, неуклюже приподнявшись, сел на краю койки, покусывая нижнюю губу.
Эрнест, вы знакомы с пациентом из палаты C32?
Он задумчиво уставился в потолок, будто припоминая.
Инспектор Геринген До чего ж непредсказуема жизнь! Вы и представить не можете, какое удовольствие доставили мне своим неожиданным визитом!
Сара прекрасно понимала, что может означать слово «удовольствие» в устах этого извращенца.
Я здесь не по вашу душу, Эрнест.
Да что вы? Какая жалость, а я уж думал, посидим, с наслаждением вспомним наше общее прошлое, промурлыкал Янгер, откровенно раздевая ее взглядом.
Несмотря на весь свой опыт, Сара поморщилась от отвращениято, что сейчас делал Янгер, на ее профессиональном языке называлось «визуальным изнасилованием».
Я пришла поговорить о пациенте, которого здесь называли Четыре-Восемь-Восемь. Вы его знали?
Четыре-Восемь-Восемь? О да, еще бы А почему вы говорите о нем в прошедшем времени? жизнерадостно поинтересовался Янгер.
Он умер, сказала Сара. Вы были друзьями?
Умер? Ну надо же! А что с ним случилось?
Пока неизвестно. Но вы могли бы нам помочь. Вы хорошо его знали?
Мы были добрыми приятелями, хотя за четыре года он не сказал мне ни слова.
Четыре-Восемь-Восемь был здесь этой ночью?
Да. И как всегда, кричал. Своим особенным криком, жутким таким Реально жутким. Вам ли не знать, что уж я-то к крикам привычный, всяких наслушался. Но поверьте, оттого, как вопил этот старик, даже меня до печенок холод пробирал.
Он кричал каждую ночь? Вы знаете почему?
Может, и знаю. На этот раз в улыбке Янгера не было ничего невинного, но в следующую секунду его лицо снова стало по-мальчишески обаятельным.
Господин Янгер, жестко сказала Сара, что вам известно о пациенте Четыре-Восемь-Восемь?
Вы, наверное, желаете знать, кто его убил?
Убил? Вы считаете, это было убийство?
Хочешь меня расколоть, сука легавая?! вдруг заорал Янгер.
Сара машинально отпрянула, сердце отчаянно заколотилось. Подобного поведения надо было ожидать, и все же внезапная вспышка ярости у серийного убийцы, который прежде казался вполне безмятежным, застала ее врасплох. Она решила зайти с другой стороны:
Эрнест, я знаю, что каждую ночь вас и Четыре-Восемь-Восемь куда-то уводили и, вероятно, делали что-то плохое. Расскажите мне об этомвозможно, я сумею вам помочь.
Его убил черный сон. Я следующий.
Черный сон? Что это такое?
Янгер оскалился, втиснув язык в щель между зубами, и все его лицо перекосилось от бешенства.
Тебя я тоже вылечу, сука! прорычал он и резко вскочил, будто в тощем теле рывком распрямилась пружина.
Сара с трудом заставила себя усидеть на месте.
Вылечу, как остальных баб! Поиграем с тобой в больничку в моей «скорой»! Его лицо разгладилось, оскал вновь сменился ангельской улыбкой. Янгер тихонечко опустился обратно на койку. Не волнуйтесь, госпожа Геринген, курс лечения будет очень эффективным, вы поправитесь, ласково заверил он и посмотрел с сочувствием санитара.
В свое время Сара не раз допрашивала Янгера и уже сталкивалась с такими припадками безумия, поэтому знала, что нельзя показывать свою растерянность и упускать инициативу в разговоре.