Он, должно быть, один из беглецов.
Инстинктивно пытаюсь вырваться, но его хватка настолько сильна, что я едва могу пошевелиться.
Не будь дурой, с усмешкой шепчет он. Ты всего лишь школьница. Правда думаешь, что можешь справиться с Пожирателем Смерти?
Боже, как же выпутаться из этого? Черт!
Так, спокойно, Гермиона. Думай!
Не могу собраться, мысли путаются.
Моя палочка на столе.
Голова болит.
Мне так страшно, что я вот-вот расплачусь.
Но нет, я не стану перед ним реветь. Буду сильной.
Из-за веса его тела, придавливающего меня к стене, трудно дышать.
Мои родители спят в соседней комнате
В ребра мне упирается кончик волшебной палочки.
Правильно, мисс Грейнджер. Не сопротивляйтесь. Все закончится намного быстрее, если вы будете сотрудничать. Просто делайте то, что вам говорят, и у меня не будет поводов причинить вам вред.
Глубоко дышу, пытаясь подавить навернувшиеся слезы.
Я не знаю, что делать. Я совершенно не знаю, что делать!
Что вам нужно? шепчу я.
Скоро узнаешь, грязнокровка, издевается он.
Сжимаю губы.
Чего он от меня хочет? Он даже не знает меня.
Но ты знаешь Гарри, не так ли?
Мысли путаются. От страха я не в состоянии думать. Я с трудом могу двигаться; он настолько сильно прижимает меня к стене, что еще чуть-чуть, и мои кости треснут, а если я попытаюсь вырваться, он точно бросит в меня какое-нибудь заклинание.
Думай, Бога ради!
Моя палочка на столе я вижу ее, она очень близко если бы я только могла
Но тут он, протянув руку, хватает хрупкое дерево.
Я думаю, вам это больше не понадобится.
Он с силой сжимает пальцы, превращая палочку в груду щепок. От ужаса забываю, как дышать. Моя палочка, моя красивая палочка
Все в порядке, это только палочка. Ты все еще можешь выбраться из этой ситуации, если будешь сохранять спокойствие.
Как?! Как, если у меня нет палочки?
Пора, продолжает он. Если вы дадите мне свою руку, мисс Грэйнджер, мы сможем аппарировать.
В коридоре скрипит дверьродители проснулись. Малфой ощутимо напрягается.
Стук в дверь.
О, нет
Гермиона?
Голос мамы, словно ножом по сердцу.
Мерзавец отстраняется и, развернув меня к себе, сжимает пальцы на моем горле; и впервые с тех пор, как он появился в моей комнату, я вижу его.
Вглядываюсь в бледное с острыми чертами лицо Люциуса Малфоя: прошел уже год с событий в Отделе Тайн, но, кажется, Азкабан не изменил этого человека. Как-то Гарри сказал, что это место меняет людей до неузнаваемости. Сириус был красивым здоровым мужчиной, пока не побывал там. С дугой стороны, к тому времени, как Люциус попал в Азкабан, дементоров там уже не было. Его щеки немного запали, и это единственное изменение, бросающееся в глаза. Взгляд его остается холодным и полным ненависти, в то время как губы кривятся в презрительной ухмылке, выражение, часто мелькавшее на лице его сына, но Драко никогда не вызывал у меня такого неконтролируемого ужаса
Гермиона? голос мамы дрожит. Что происходит?
Дверная ручка дергается вниз, но сама дверь не открывается
О, Боже, зачем я заперла дверь?
Радуйся, что ты это сделала. Сколько, по-твоему, она проживет, если войдет в комнату?
Вашу руку, мисс Грэйнджер, повторяет Люциус, протягивая мне свою. Или я буду вынужден заставить вас смотреть на то, как ваша поганая мать корчится от болиот невыносимой боли.
Гермиона, в чем дело? Чей это голос?
У мамы начинается истерика. Дверная ручка бешено дергается вверх-вниз.
Я смотрю на Люциуса, задаваясь вопросом, почему он не принуждает меня к аппарации. Потом вспоминаю, что аппарация на дальние расстояния невозможна без согласия человека, с которым ты перемещаешься. Но я не могу дать ему свое согласие
Гермиона!
С минуты на минуту она разбудит папу и заставит его выломать дверь.
У меня нет выбора. Я могу спасти своих родителей сейчас, а сама выберусь позже.
Глубоко вдохнув, как перед погружением, протягиваю ему руку, давая безмолвное согласие Бог весть знает на что.
Малфой победно улыбается, хватает меня за руку, и я чувствую знакомый рывок аппарации. Меня словно протискивает сквозь игольное ушко, воздух сдавливает легкие настолько, что становится трудно дышать
Мгновением позже я осознаю насколько здесь темно, я даже не могу разглядеть своего похитителя. Единственное, что выдает его присутствие, железная хватка на моем запястье.
Если я смогу вырваться, ему нелегко будет найти меня.
Люмос!
Он шепчет заклинание и немного ослабляет захват.
Сейчас
Я резко дергаю рукой, выворачиваясь и извиваясь, поскольку он еще сильнее стискивает запястье. Свет от палочки освещает деревья, окружающие нас плотным кольцом. Я бы легко смогла потеряться среди них, если только он отпустит меня!
Хватаю его руку и вцепляюсь зубами в пальцы. Он с шипением втягивает воздух и выпускает мое запястье. Я кидаюсь в сторону, но оступаюсь и падаю к его ногам.
Он смеется надо мной.
Но я резво поднимаюсь на ноги, изо всех сил стараясь вновь не упасть в этой скользкой грязной жиже, и бегу. Не разбирая дороги; только чтобы он не добрался до меня, только чтобы убежать, иначе мне не выжить, я знаю.
Я успеваю сделать не более пяти шагов, когда невидимая стена отбрасывает меня назад, и пока я пытаюсь сориентироваться, понимаю, что мои ноги приросли к земле. Я пытаюсь освободиться, судорожно цепляясь за землю пальцами, подтягивая ноги, но это бесполезно.
Он подходит ко мне, его лицо перекошено от ярости.
Я так не думаю, грянокровка, говорит он, приставляя палочку к моему лбу.
Пульсирующая раскаленная боль прошивает голову насквозь, волнами набегающая с конца его палочки Каждый раз, как только боль спадает, меня накрывает новая волна агонии. Я с силой стискиваю зубы и зажмуриваю глаза, но не могу остановить крик, рвущийся с губ. О, Боже, это невыносимо! Моя голова сейчас взорвется
А затем боль уходит так же внезапно, как и началась, оставив лишь тянущую пульсацию в затылке.
Осторожно приоткрываю глаза и смотрю в его насмешливое лицо.
Неприятно, не так ли? спрашивает он, хватая меня за подбородок и приближая свое лицо к моему. Я чувствую, что действие обездвиживающего заклинания закончилось, и его рука так сильно сжимает мою, что мне кажется, мои кости сейчас хрустнут. На его бледном лице горит триумфом. Если вы будете упорно продолжать нарушать правила, то обнаружите, что я могу быть достаточно изобретательным, когда речь идет о причинении боли.
Как будто имеет значение, хорошо я себя веду или нет! гневно шиплю я в ответ, преодолевая волну тошноты. Как он смеет читать мне нотации! Как будто вы не собираетесь убить меня, так или иначе! Почему я должна делать так, как вы говорите? Я не собираюсь слушаться Пожирателя смерти!
Его хватка на моем подбородке ужесточается вспышками гнева в холодных серых глазах.
Тебе нужно запомнить простую истину, девочка, говорит он очень тихим голосом. Все мы должны подчиняться тем, кто выше нас.
Вы не выше меня.
И ты будешь делать, как я говорю, продолжает он, словно я и не прерывала его, хотя голос он немного и повысил. Потому что стоишь меньше, чем грязь на моих ботинках. Ты пустое место. Он делает эффектную паузу, впиваясь взглядом в мое лицо. Тыничтожество!
Его слова действуют на меня подобно удару поддых, но я не позволю ему победить.
А вы, значит, чего-то стоите, да? спрашиваю я, пытаясь держать голос сильным, но это трудно, когда дрожишь от гнева и страха. Вы думаете, что чистая кровь дает вам право ставить себя выше остальных. Какой вы жалкий!
Его лицо темнеет от гнева, но я не могу остановиться. Я испугана, сердита, мне больно, но он не заставит меня замолчать.
Вы ожидаете, что я буду валяться у вас в ногах, считая сильным человеком? Я пытаюсь казаться презрительной, что не так уж легко, когда ты оказываешься перед взрослым сильным Пожирателем смерти в пределах его досягаемости. Но все, что я вижуэто то, что вы всего лишь прирожденный фанатичный трус.
Я слышу его короткий безрадостный смех, прежде чем в мою щеку утыкается палочка. Острая боль обжигает лицо, но в этот раз я не кричу. Это просто укол, который закончился, толком и не начавшись. Кажется, это волшебный эквивалент пощечины.