Если перевес в словесной баталии был на стороне Минаева, то Василий Иванович со снисходительной усмешкой опытного и повидавшего жизнь человека говорил:
А «штаб»-то прав, Василич. Раз он отвечает за организацию и выход дружинников на дежурство, то они ему и подчиняются. А ты к этому делу, как говорится, только «сбоку припека».
Эти реплики тут же «подстегивали» Минаева, заставляя его все больше и больше горячиться и поднимать голос.
Нет, Василий Иванович, ты не прав. Главный на опорном пункте не Подушкин, а Минаев, отчетливо слышалась многозначительность в голосе Черняева.
Это еще почему? тая хитринку во взгляде, не соглашался Клепиков.
Затихал и Минаев, надеясь услышать поддержку.
Кто такой Подушкин? как бы спрашивал себя Черняев и тут же отвечал:Обыкновенный гражданский человек. На него даже протокол за мелкое хулиганство можно составитьи как милый пятнадцать суток получит. А Минаев?! устремляется вверх его указательный палец. Минаевцелый майор доблестной советской милиции. С ним сам прокурор за руку здоровается.
Да что ты говоришь? играет роль Клепиков.
Вот вчера, например, идем мы с Минаевым в отдел с хитрющей улыбкой «подливает масло в огонь» Черняев. Только стали переходить дорогу от остановки Льговский поворотвдруг визг тормозов. Что такое? А это прокурор Кутумов на «Волге» куда-то мчался по своим прокурорским делам, но, увидев Минаева, не утерпел, тормознул. Все делапо боку. Вышел из «Волги» и чуть ли не строевым шагом к Минаеву. Руку тянет, что та, бедная, чуть ли не из плеча вырывается. Так ему с Минаевым поздороваться хочется. Поздоровались прямо на проезжей части. Машины их объезжают. Некоторые недоумки-водители сигналят, матерятся, требуют дорогу освободить. Люди на остановкепро трамваи, автобусы забыли, глаза на них таращат. А им на все этоглубоко плевать. Стал прокурор расспрашивать Минаева о том, о сем. Как, мол, здоровьице, как успехи по службе, не балуют ли подчиненные, скоро ли очередное звание, не болит ли головка после празднования годовщины Октябрьской революции, нес треп Черняев, весело поглядывая то на Минаева, то на Подушкина.
Те и про свой спор забыли, с настороженной снисходительностью внемлют краснобайству участкового. Внемлет и Паромов, ожидая, чем это закончится. Ему удивительно: младший по званию и должности подначивает старшегои хоть бы хны! Не ждал такого.
Правда, только перед тем как расстаться, начинает «закругляться» Черняев, прокурор пообещал отправить Минаева в СИЗО
Что так? бросает реплику, подыгрывая, Клепиков.
Это если Василич проклятого вора и хулигана «Беркута», то бишь Бирюкова Славу со Второго Краснополянского переулка, не поймает, под общий смех импровизирует Черняев.
Минаев порывается что-то возразить, но Черняев не дает ему и слова вставить:
А вы тут говорите: Подушкин, Подушкин! Слаб еще Подушкин в коленках, чтобы с Минаевым тягаться. Так что, Василий Иванович, я категорически настаиваю на том, что главный на опорном пункте Минаев. Стал бы прокурор с Подушкиным полчаса торчать на дороге и грозиться отправлением в СИЗО? скалит зубы милицейский Златоуст. Сразу бы и отправил без какого-либо следствия и дознания. Говорят, он со своей толкушкой-печатью никогда не расстается. Следит, чтоб всегда под рукой былатаким, как Подушкин, прописку в СИЗО оформлять. Немедленно, не отходя, так сказать, от дороги.
Бряхня! подражая Краморову из «Неуловимых мстителей», смеется Подушкин. И добавляет:Мели, Емеля, твоя неделя! А как намелешьузду на уста наденешь. А чтобы не простудился роток, запри его на замок.
По всему видать, Подушкин за словом в карман не полезет. Сразу и отбреет, и отчешет Только и Черняев не лыком шит, опять баламутит:
Но если посмотреть на дело с другой стороны, то все-таки главнее Подушкин.
Как так? деланно недоумевает Клепиков. То Минаев старший, то вот Подушкин Ты уж поясни, будь добр
Это при условии, стараясь быть серьезным, поясняет участковый, если бы на дороге Подушкина и Минаева остановили длинноногие дружинницы. Они бы, зуб даю, сделал он соответствующий жест рукойна Минаева и внимания не обратили. Словно его и не было и нет, словно онпустое место. Зато с Подушкиным стали бы не только разговаривать, но средь белого дня виснуть на нем, как игрушки на новогодней елке.
И зачем вся канитель, коль Подушкин наш не ель? подзадоривает участкового Василий Иванович.
Чтобы потом, по жребию, давно установленному штабом ДНД, затащить его в кровать.
Все, за исключением Минаева и хохмача Черняева, лицо которогосама невинность и невозмутимость, засмеялись.
Минаев, не ожидавший такого наглого «предательства» со стороны подчиненного, как бы впал в прострацию, пока Черняев разглагольствовал. Но как только тот окончил свой треп, майор уже не в шутку, как с Подушкиным, а на полном серьезе напомнил Черняеву про субординацию. Он встал со стула. Молча застегнул все пуговицы на рубашке, не спеша повязал галстук, привел в порядок китель. И только после того, как убедился, что форменная одежда соответствует уставным требованиям, не повышая голоса, но чеканя каждое слово, произнес:
Товарищ лейтенант, вы забываетесь, что здесь находится майор милиции и ваш непосредственный начальник. Я официально напоминаю вам об этом и требую, чтобы вы покинули этот кабинет.
Дело из комичного стало принимать трагикомичный оборот. Тут всем стало не до смеха.
«Не хватало того, чтобы произошел скандал, подумал Паромов. Славное начало работы участковым инспектором». Но никакого скандала не последовало. Черняев встал и извинился перед Минаевым. После чего вышел из кабинета.
Ну, и мультики отреагировал Василий Иванович своей любимой поговоркой на произошедшее. Вы, товарищ майор, однако забыли, что за столом с вином нет подчиненных и начальников, а только друзья. А между друзьями чего не бывает. Подумаешь, схохмил человек. Ну, и что из того. Здесь все взрослые и все понимают, что это не со зла и не в обиду. Черняев на то и Черняев, чтобы какую-нибудь хохму отмочить. Будто бы ты его первый день знаешь. Впрочем, пора заканчивать посидушки и приступать к работе. Со стороны штаба возражений нет? обратился он к Подушкину.
Тот ответил, что нет.
Тогда я с Паромовым займусь изучением его участка пока по схеме. Потом пересмотрим с ним картотеку. Пусть, хоть и заочно, но познакомится со своими «подшефными». А с завтрашнего дня он пойдет вытаптывать свой участок уже практически. Товарищ майор, вы не возражаете? подчеркнуто официально обратился он к Минаеву.
Не возражаю, ответил Минаев и пошел «отчитывать» Черняева и мириться с ним.
Как позже узнал Паромов, Минаев Виталий Васильевич злопамятностью не страдал. Он мог легко «вспылить» и тут же также быстро остыть, особенно, если чувствовал, что не прав.
К удивлению Паромова, «подшефных» оказалось немало. Все они, точнее карточки на них, находились в специальном металлическом шкафу с секциями. Шкаф стоял в кабинете старшего участкового инспектора и запирался на ключ. Это исключало доступ к его утробе посторонним.
Тут особо опасные рецидивисты и поднадзорные, открыв верхнюю секцию, пояснил Василий Иванович. Особо опасных рецидивистов или «особистов», как зовем их между собой, всего двое. Остальные сидят. Черняев как-то заверял, что и этим скоро «лапти сплетет»
Досаждают?
Не больше других. Просто в «конторе» считают, что их место на зоне, а не на свободе
А поднадзорныеэто кто?
Это лица, судимые за тяжкие преступления воз-можно, не раз. Взяты под гласный административный надзор либо прямо в колонии, как не вставшие на путь исправления, либо уже тут участковыми. Судом они ограничены в правах. Например, не имеют права покидать свое жилище с 18 часов вечера и до 6 часов утра При трех нарушениях ограничений их ждет суд и зона.
Вижу, этих погуще будет
Да. Человек двадцать потрогал Клепиков тонкие картонные карточки. Еще на каждого из них есть личные дела, которые хранятся в райотделе. В делахполное досье об их художествах и вмененные ограничения.
Информация сыпалась как из рога изобилия, и Паромов едва успевал ее «пережевывать».