- ... взгляда на вас, сэр? Вы это хотели сказать? - с вызовом прервала его девушка, - Действительно, кое- что я поняла, глядя на вас. Однако какое имеет значение ваше происхождение, если сейчас все, словно собаки готовы лизать ноги этому деспоту? А ваши методы лишь доказывают это...
- Кого вы имеете ввиду, миледи? - В свою очередь прервал её серебровласый вожак, - Кто деспот?
Рассудок подсказывал ей прикусить язык. Однако Ллиану словно несло по бурному потоку.
- Деспот - ваш Фобос! - огрызнулась она, скрипнув зубами, - Этот тиран-кровопийца! Кто же ещё?!
И тут же она поняла, что сказала лишнее, и с ужасом ожидала реакции эльфа.
Её лицо вновь исказилось ненавистью, как и всякий раз, когда она думала о князе тьмы. Утомлённая страхом и переживаниями, Ллиана побледнела, как саван и едва дышала.
Вожак смотрел на неё так изумлённо, будто она превратилась в разъярённого тигра.
К её удивлению, недоверие сползало с его лица.
Глава 7.
Клятва Крови.
"Удивительно! - усмехнулась Ллиана, с улыбкой подставив тело тёплым солнечным лучам, - быть счастливой после стольких переживаний и сомнений!"
Счастью послужило не только то, что всё хорошо закончилось. Теперь она знала, что эльфы не уничтожены!
В это, конечно с трудом верилось. Как смогли бы укрыться три легиона эльфов от недремлющего Фобоса? К тому же Ллиана с детства столько наслышалась о полном истреблении, что некоторое время не верила даже собственным глазам.
"Как такое возможно?" - Шокрванная, несколько раз повторяла девушка, с вышки наблюдая за армией эльфов.
вожак терпеливо всё ей объяснял.
Оказалось, что горстка выживших всё же осталась, и они ушли в самую потаённую глушь леса. Земля содрогнулась от тяжести преступлений, убийств и грабежа. Золотые деревья, полные энергией, которая подпитывала солдат в бою, и бывшие символом Левенделла, померкли и стали самыми обыкновенными деревьями. К тому же туда стала приходить осень и зима, чего раньше не было. Сотни лет эльфы жили в ужасных условиях, но, тем не менее, их стало намного больше.
"Конечно, для открытой войны нас ещё маловато, - пояснял вожак-эльф, - но духу в нас больше, чем в тех трусах, что примкнули к гонителю".
Ллиана была в полном восторге. Её душу охватывал трепет, не от страха, а от радости. Неужели её мечта сбылась?
Эльфа-вожака, как оказалось, звали Альвиан. Он был очень вежлив, корректен, храбр и обаятелен. У него был довольно сильный характер, однако, как показалось Ллиане, он чересчур темпераментный.
Убедившись, что она действительно ничего не знает о том, как сделала дерево вновь золотым, он решил, что у неё просто очень незаурядные способности феи и ей нужно учиться.
Девушка поражалась всё больше и больше, не находя слов. Учиться запрещённой в Фэйридане магии фей? Каким образом?
Однако на этот вопрос ответ нашли довольно быстро.
"Все те, кто наперекор власти не хотел бросать своё дело, бежали сюда, - пояснил молодой вождь, - так же, как и феи, преподающие свою магию, и светлые колдуны. Лес - надёжное укрытие".
И Ллиана, словно окутанная туманом счастья, дала клятву Крови, что будет верна делу, в которое вступила...
Глава 8.
Два года спустя.
Карета, в которой сидела девушка оказалась чересчур незащищённой от холода, и из-за ужасной погоды и невероятной скачки дуло во все щели.
"Альвиан совсем сдурел! - возмутилась про себя девушка, взволнованно бегая глазами, - просить помощи у оборотней, это же надо а! Они же просто натуральные звери! А этот никому даже не сказал ничего..."
Ллиана злилась и на саму себя. Ну как она, фея (хотя пока ещё и не полноценная) могла этого не предвидеть?!
Юный вождь Альвиан, ставший за это время её лучшим, самым близким после мамы другом, никогда от неё ничего не скрывал, хотя и говорил чаще намёками, чем открытой речью. Но теперь...
Нет, конечно, он говорил иногда, что им было бы выгодно заключение союза с соседями, но... Не мог же он настолько сойти с ума!
"Правда он бешеный, как и я, - размышляла девушка, закутавшись в шаль, - Но он умный человек и не пошёл бы на такое. А теперь... есть ли у меня возможность успеть его спасти?"
Мир за эти два года изменился.
После Клятвы Ллиане почти за неделю нашли учителя. Это была старая фея, очень опытная в обучении. Она бежала в Забытые леса уже очень давно, так как её хотели убить за преподавание светлой магии. Она была довольно строга и придирчива, но в случае чего могла дать мудрый совет, чем заслужила не только доверие, но и уважение Альвиана, Ллианы и её матери.
Мать девушки, узнав обо всём, долго не верила. А поверив, почему-то расплакалась от счастья... Она согласилась на обучение дочери и всегда поощряла её за этот выбор.
Как оказалось язык, который почему-то с рождения знала Ллиана, оказался эльфийским. Теперь девушка разговаривала только на этом языке.
Два года она училась магии и силе духа. Потенциала у неё оказалось предостаточно, хотя порой она могла вести себя дико и даже неадекватно, однако быстро брала себя в руки в нужный момент.
Так как Ллиана часто виделась с вождём, она, как уже было сказано, довольно быстро подружилась с ним. Они очень много общались, доверяя друг другу самые сокровенные мысли. Таким образом, Ллиана наскоро стала членом Совета. Затем она закончила обучение. Однако пока что она не стала полноценной - её крылья ещё не выросли. Для этого нужно либо сделать много хорошего, либо совершить подвиг или хотя-бы просто проявить смелость в бою. Такой случай пока не подвернулся.
Но вот случилось то, чего не ожидал никто: Альвиан поехал в земли оборотней абсолютно один, предложить союзничество. Узнав об этом, Ллиана сломя голову бросилась его останавливать, надеясь догнать по дороге.
"Чем это можно объяснить? - продолжала размышлять она, дико несясь в узенькой коляске по тропинке, - Быть может, он хочет поскорее начать войну? Но куда спешить?"
Внезапно карета дёрнулась и резко остановилась. С улицы послышался лёгкий шорох как от ног, ступающих по траве. Затем чей-то короткий взвизг, бульканье и тошнотворный, солоноватый запах.
"Оборотни! - силясь не закричать, в ужасе подумала Ллиана, - похоже, они нас выследили..."
Собрав все силы в один толчок, девушка вышибла дверцу и кошачьим прыжком выскочила из кареты. Успев заметить только окровавленный труп кучера и чьи-то тени, она скинула каблуки и босиком, без оглядки бросилась в чащу. В ужасе девушка не замечала ни шипов, ни веток, ни брёвен, лежащих у неё на пути.
"Тени" гнались за ней явно с нечеловеческой скоростью. Ллиана, израненная, измученная страхом, с каждой секундой всё больше выдыхалась. Преследователи настигали.
Споткнувшись об очередное бревно, она упала, больно ударившись о землю. Всё тело её ныло от дикой боли.
"Мне... не уйти!" - подумала, изнывая от боли Ллиана, не в силах даже пошевелить рукой.
Опасность и смерть дышат ей в спину, овевая своим ледяным дыханием.
Девушка снова сделала наивную попытку подняться - не вышло. Тихо поскрипывая зубами от боли, Ллиана прислушалась к стуку собственного сердца.
Душа замерла в теле, трепеща от ожидания страшного удара. А вокруг лишь непроглядная, жуткая, холодная тьма...
Как вдруг её обхватили чьи-то сильные руки и потянули вверх. Ллиана сильно вздрогнула и безвольно, как кукла, повисла на этих руках, тяжело дыша. Из-за тьмы ночи ничего не было видно.
- Вам нечего боятся, миледи, расслышала девушка сквозь туман хриплый, но мягкий голос незнакомца, - мои люди приняли вас за шпионку. Так как вы, кажется, из наших новых союзников, мы окажем вам помощь...
"Они-то? Это мне кажется!" - Подумала девушка, всё глубже падая в небытие.
Вздохнув, она потеряла сознание.
...
Фобос бережно взял девушку на руки и понёс к лагерю. Она была лёгкая, как пушинка.
"Кто она? - подумал он, быстро идя по тропинке, сопровождаемый свитой оборотней-пограничников, - Взаправду эльфийка или эмигрантка-шпионка?"
Сквозь густые заросли сосен показался серебристый свет луны, осветив всё вокруг. Фобос с любопытством взглянул на незнакомку.
В ночном свете её длинные, чуть завитые волосы казались потоком холодного золота. Правильные черты лица поражали своей гармоничностью, а чуть вздёрнутый носик и лёгкая улыбка, казалось бы, насмехались над всеми, кто не признаёт такой красоты. Во всём её облике, даже сейчас чудилась гордыня, озорство, дальновидность и рассудительность взрослого в сочетании с детской безмятежностью.