Не знаю, будет ли он помогать. Когда узнал, что против меня открыли уголовное делозвонить перестал, знать не хочет.
Скотина! Как подачки братьсмелым был, а как защитить свою же задницув кусты спрятался. Ты вот что. Иди прямо к нему и скажи, пусть поднимает свои связи. Если будет отказываться, пригрози, что молчать не будешь и все сообщишь следователю. Увидишь, как после твоих слов этот подонок зашевелится.
Хорошо, Сергей Александрович, прямо сегодня я буду у него, несколько приободрившись, заявил Хохлов.
Своих мудаков я только этим и допек. Зашевелились, сволочи. Принимают все возможные меры, чтобы прекратить уголовное дело, похвастался Ситняк. Так что, не трусь, Вячеслав Янович, все будет как надо. Главноене расколись сам. Ну, будь здоров. Я побежал, он резко надвинул на лоб милицейскую фуражку и вышел из кабинета.
Повеселевший Хохлов позвонил Позубу.
Григорий Васильевич, здравствуйте. Хохлов беспокоит. Если разрешите, я навещу вас. С какой целью? Не телефонный разговор, надо лично увидеться. Не волнуйтесь, ничего брать не буду.
«Смотри ты, забеспокоился, со злобой подумал Хохлов, раньше ни одной встречи не позволял без презента. Испугался, сволочь.»
Вячеслав Янович вышел из подъезда и направился к «Волге», поблескивавшей эмалью на заасфальтированной площадке. Водитель Ляховец, разморенный солнцем, дремал.
Костя, в министерство! приказал Хохлов.
Как наши дела, Вячеслав Янович? с тревогой спросил водитель.
Дела как сажа бела, Костя. Но ты молчи, что бы они ни делали, молчи. Тогда, быть может, выберемся, стремясь хоть как-то подбодрить Ляховца, ответил Хохлов.
Они выехали на проспект Ленина и направились к зданию президиума Верховного Совета, рядом с которым находилось министерство виноградарства и виноделия, расположенное в высотном, современной постройки здании. Хохлов поднялся на третий этаж и через приемную, напрямую зашел в кабинет Позуба. Тот сидел за большим столом темного цвета, явно ожидая своего подчиненного. Вячеслав Янович примостился на одном из стульев, стоящих у стены, и молча посмотрел на шефа.
Ты что застыл, как истукан? Раз пришел, то выкладывай свои поганенькие новости. С хорошими ты не придешь. В дерьмо вляпался и всех за собой тащишь. Все вы такиена одну колодку деланные, нервно барабаня пальцами по столу, выговаривал заместитель министра.
Григорий Васильевич, вы почему со мной таким тоном разговариваете? Я что, себе брал? По вашим звонкам таскал коньяки, а сейчас, выходит, один должен отвечать. Не выйдет, Григорий Васильевич! Я сяду, и вы со мной рядом будете. Это я обещаю, со злобой заявил Хохлов.
Ну извини. Я погорячился. Давай спокойно обсудим наши дела, примирительно сказал Позуб.
Давайте обсудим, согласился Хохлов.
Что нужно сделать, Вячеслав Янович? Какие меры принять, чтобы выйти из этого поганого положения, в котором мы оказались? спросил Позуб.
Учить вас нечему, Григорий Васильевич. Вы сами знаете, что делать. Но мне кажется, надо поднять все ваши связи, друзей и через них воздействовать на министра МВД и его заместителей. Тогда, может, что и получится.
Связи, друзья, презрительно отозвался Позуб. Как только узнают, во что мы вляпались, сразу отшатнутся, боясь запачкаться. Я их хорошо знаю.
Что верно, то верно. Многие будут сожалеть о том моменте, когда познакомились с нами. Брать они могут, а вот помочь боятся и только из-за того, что могут лишиться теплого места. Что им какой-то Хохлов? Сядетну и бог с ним. На его место придет другой Хохлов и будет делать то же, что и первый, то есть таскать ящиками коньяк. Григорий Васильевич, их жалеть не надо. Пусть посодействуют нам своей властью. Для них это нетрудно, а нам польза.
Высказываясь так, ты, конечно, имел в виду меня. Ну ладно, не ершись. Отрицать не надо, ты и меня воспитывал. Обещаю, буду подключать к этому делу и друзей, и знакомых. Только прошу тебя, Вячеслав Янович, не впутывай меня в эти дрянные дела, а я сделаю все, что смогу, пересиливая самого себя, попросил Позуб.
За меня не беспокойтесь. Отбиваюсь как могу, но беспокоит ревизия. Сделайте все возможное, чтобы они не копались в документах. Ревизор может выяснить такие факты, от которых ни вы, ни я не сможем уйти. Они будут нас изобличать.
Отменить работу ревизии очень сложно. Она назначена следствием, но кое-что смягчить, пожалуй, можно. Я лично переговорю с начальником ревизионного управления, пообещал Позуб.
Спасибо, Григорий Васильевич. Разрешите откланяться, Хохлов поднялся с места и, пожав протянутую холеную холодную руку, вышел из кабинета.
* * *
Вечером, в конце рабочего дня, в кабинет Рыкова зашел Иван Георгиевич Ганчук. Федор Федорович, как подобает гостеприимному хозяину, угостил его свежим чайком и доложил результаты за день, особо остановившись на выполнении поручения министра.
Иван Георгиевич, вырисовывается очень интересная картина: Ситняк находится в близких, доверительных отношениях с некоторыми руководителями нашего министерства. В частности, его поддерживает начальник политотдела генерал Манаев, постоянно опекает ваш первый заместитель по охране общественного порядка генерал Мунтян. Как видите, собрался мощный синклит. В связи с этим сам стремлюсь и своих сотрудников нацеливаювсе держать в строгой тайне. Конечно, эти люди знают о проводимом расследовании, но полными данными не располагают. Генерал Пашков пытался было прощупать меня, но выведать ему ничего не удалось. Тогда они подослали своих людей к Саневу и Шамшурину. Те постарались успокоить гонцов, заявив, что, дескать, из этого расследования ничего не получится. Мне же думается, что наступило время оба уголовных делаограбление Милютина и кражу коньяка, совершенную Хохловым, объединить в одно, так как они имеют одни корни и тесно связаны основными фигурантами.
Не возражаю, Федор Федорович, разумно. Завтра я сам поговорю с прокурором республики. Думаю, Николай Николаевич серьезно отнесется к решению этого вопроса и окажет нам помощь, Ганчук помолчал, прихлебывая чай, потом, возвратившись к первой части доклада Рыкова, заметил:Ваша информация в отношении Пашкова и его друзей весьма интересна. Знал я, что названные вами персоны замараны, но никогда не думал об их объединении на отрицательной основе. Кто у них всем заправляет?
Генерал Пашков. Он вхож к руководству ЦК и Совмина, пользуется у них доверием и уважением как человек высокой эрудиции и порядочности, которому можно доверить многое. По крайней мере, генерал сумел создать о себе такое мнение. В свою очередь, его друзья и близкие знакомые считают, что через высокопоставленные связи он может пробить любой вопрос. Это мнение сплотило окружение Пашкова и безоговорочно подчинило их ему. Может, еще чаю? спросил он. Министр согласился.
Ароматный у вас чай, Федор Федорович. Где вы научились составлять такие букеты?
За два года войны в Афганистане многое узнал, научился и этому. Составить чайный букеттоже искусство. Его мне передал старый пуштун, и возвращаясь к своему докладу, продолжил:Мне кажется, что в ближайшее время окружение Пашкова перейдет в наступление.
Что привело вас к такой мысли?
Два дня назад Пашков и ваш заместитель генерал Тимофеев выезжали в Суворовск. В дороге они вели разговор о создавшемся в МВД положении и пришли к выводу, что пора меня «притормозить», так как я стал лезть «не туда куда надо». Как генералы собираются на меня воздействовать, не знаю, но в ближайшие дни что-то должно проясниться.
В обиду не дадим, Федор Федорович, и поможем, если потребуется. Завтра я позвоню в Москву. Попрошу, чтобы прислали пару опытных сотрудников для работы по этим делам.
Спасибо, Иван Георгиевич. Объем работы с каждым днем все возрастает, и люди, не связанные с милицией Светловска, будут очень нужны.
Как работает Санев? Сегодня начальник отдела кадров о нем докладывал такое, что его впору увольнять из органов.
Сырбу поет с чужого голоса, и его доклады меня не удивляют. Саневтолковый специалист и опытный сотрудник. Намерен взять его в управление уголовного розыска. Сейчас, благодаря Саневу и Шамшурину, дело начало раскручиваться в нужную сторону, хотя первоначально проверка приняла затяжной характер. На то были свои причины, я вам о них докладывал. В ближайшее время хочу изучить материалы, послужившие основанием для снятия с должности Сидорени. Он оказывает нам большую помощь.