Ты сейчас понял, Виктор, почему его прозвали Оратором? Видишь, как умеет чесать языком? Могет, могет, подлец, красиво говорить! Завидую. Меня Господь Бог, к сожалению, таким талантом не наградил, Красный положил правую руку на плечо своего товарища и по-дружески его потряс.
А что, мужики, может, в очко сыграем? обратился к своим товарищам Валек.
Все согласились.
Валек достал из заднего кармана джинсов колоду карт и начал их тусовать. Происходило это ловко и элегантно. Объявив, что в банке один рубль, он раздал каждому по карте. Первым по кругу находился Оратор, который проиграл и небрежно бросил рубль на стол. После него расстались со своими деньгами Красный и Цердарь; но по второму кругу банк сорвал Красный. Оратор, которому пришлось банковать, небрежно бросил на стол уже десять рублей. В промежутках они выпивали по рюмке, но уже молча, без тостов, считая это необходимым ритуалом, и мимоходом закусывали, держа карты в руках. По просьбе Оратора официантка сменила блюда и принесла две бутылки коньяка. С увеличением количества денег на столе игра становилась все азартнее.
Неожиданно портьера, закрывавшая вход в кабинку, распахнулась. Зашедший мужчина, лет сорока, внимательно смотрел на сидящих за столом, но, увидев Цердаря, несколько смешался или, скорее, удивился, потом заговорил:
Виктор Александрович, не ожидал вас увидеть в этой компании. Негоже одному из руководителей уголовного розыска города выпивать и играть в карты на деньги вот с этими экземплярами.
Цердарь растерялся, увидев своего подчиненного, старшего оперуполномоченного Шанциевского, но быстро пришел в себя и со злостью, сквозь зубы прошипел:
Исчезни, Шанциевский, и быстро! Чтобы через минуту и духа твоего здесь не было!
Уходи, мент, по-доброму, как советуют! Тебе же лучше будет, поддержал Цердаря Красный.
Нет, извините, в свою очередь взъярился Шанциевский, никуда я не пойду! Будем составлять протокол. Гончарик, зайди сюда, обратился он к кому-то, находившемуся в зале.
А ну вали отсюда! поднялся Валек и стал выталкивать Шанциевского, но тот на силу ответил силой. Между ними завязалась потасовка, которую своим криком прекратил Цердарь, потом уже спокойнее он продолжал:
Вы что, хотите неприятностей? Так они будут! Лучше пойдем на улицу и спокойно поговорим.
Все поднялись с мест и вместе с подошедшим Гончариком, тоже сотрудником милиции, направились к выходу. Остановились на крыльце бара, закурили, ожидая дальнейшего развития событий. Цердарь, не выпуская сигареты из зубов и стремясь держаться сдержанно, обратился к Шанциевскому:
Какой хрен тебя пригнал сюда? Зачем ты суешь свой нос туда, куда не просят? Пришел, выпил и спокойно уходи. Чего ты ищешь приключений на свою задницу?
Нет уж извините! Вы мой начальник, а пьете за одним столом и играете в карты на деньги с этими подонками. Как это вы посчитали их своими друзьями?
Последние слова Шанциевского буквально взорвали Цердаря. Его полное лицо побагровело. Он рукой остановил рванувшегося вперед Красного и без размаха нанес удар в челюсть своему подчиненному, который свалился с крыльца. Спрыгнув на землю вслед за упавшим, Цердарь сильно ударил ногой ему в плечо. Гончарик бросился к своему начальнику, удерживая его от дальнейших действий. Шанциевский поднялся на ноги. Его правая рука висела как плеть и не двигалась. Он морщился от боли и с ненавистью смотрел на своего противника. Немного успокоившись и увидев, что у Шанциевского серьезная травма, Цердарь на автомашине Красного вместе с Гончариком отвез его на подстанцию «Скорой помощи».
Возвратившись обратно к бару, Виктор Александрович никого из своих собутыльников не нашел. Вишневский сообщил, что они ушли, когда он отвозил потерпевшего в больницу.
Насчет машины ты не волнуйся. Красный сказал, что за ней пришлет своего человека, продолжал Вишневский.
Хорошо. Отдашь ключи от машины, а сейчас дай команду накрывать на стол. Скоро придут приглашенные, приказал Цердарь.
Через какое-то время все было готово к приему гостей, которые прибыли в указанное время. Ситняк появился с Натальей, одетой в укороченное светлое платье, открывавшее выше колен красивые загорелые ноги, а вскоре за ними прибыл Дудко, в светлом костюме нараспашку.
Анатолий Ефремович, можно тебя на минутку, обратился к нему Цердарь и, когда они отошли от стола, продолжил:Понимаешь, у меня произошла неприятная история с Шанциевским. Короче, я набил ему морду. Пригласи его к себе и объясни, что он сорвал оперативную комбинацию. Моя встреча с Красным и его друзьями была спланировала заранее, а он ее чуть не сорвал, поэтому мне пришлось его ударить.
Так ты встречался с Красным? спросил Дудко.
Да. Выпивал и играл в карты на деньги, а этот мудак встрял не в свое дело.
Я понял. Все сделаю как надо. Но ты будь осторожнее. Зачем тебе такие приключения именно сейчас, когда находишься в подвешенном состоянии?
Обещаю больше таких фокусов не выкидывать. Сам знаю, что допустил большую глупость, и сейчас жалею об этом.
На будущее будь осторожнее. Каждый свой шаг просчитывай, пока колпак не будет снят. Пошли, а то все уже за столом, предложил Дудко.
Гулянье продолжалось долго. Когда разошлись посетители, Вишневский закрыл бар и с тремя молодыми официантками, закончившими работу, присоединился к пирующим. Ритмичная громкая музыка возбуждала, звала мужчин к геройству, а женщинк необдуманным поступкам, особенно тогда, когда настроение подогрето определенной дозой спиртного. Взъерошенная, хохочущая Наталья вскочила на стол и стала танцевать, легко покачиваясь и переступая среди тарелок. Наполненные и пустые бутылки падали на пол, обливая сидящих содержимым и шумно разбиваясь о цементный пол. Дудко принял на руки Наталью, осторожно поставил на пол и крепко поцеловал. Все шумно зааплодировали. Разошлись по домам, когда начало светать.
Трудно сказать, не пришла ли в голову Цердаря и прочих клятвоотступников жгучая мысль, что эта бурная ночь была лебединой песней в их двуличной, беспутной и преступной жизни.
4. Покровители
Вячеслав Янович Хохлов сидел за столом своего рабочего кабинета, обхватив голову руками. Переживал случившееся. «Все, пропал, опозорен. Ждет меня тюрьма и одиночная камера. Заслуги, ордена, мой авторитеткозе под хвост. А как смотреть людям в глаза, моим друзьям? Боже, боже. И эта трагедия в моей жизни произошла по милости мнимых друзей, хапуг-руководителей, которые все блага хотят получать бесплатно. Бесспорно, ревизия подтвердит факты вывоза лучших сортов коньяка. Что делать? Что делать?»
Его полное одутловатое лицо дрожало, а из глаз текли крупные слезы. Хохлов смахнул их сначала одной ладонью, потом другой, поднялся с места и подошел к столику, стоящему отдельно у стены, налил стакан воды и залпом выпил. В это время без стука, решительно зашел Сергей Ситняк. Милицейская форма еще больше его округляла, делала ниже ростом, а пухлые щечки отвердели от внутреннего напряжения.
Как дела, Вячеслав Янович? спросил он, беспокойно вышагивая по кабинету.
Хреновые дела, ответил Хохлов. Идет ревизия по заводам. Она все выявит, а что делатьне знаю.
Не падай духом, Янович. Если будем поддерживать друг друга, то вывернемся. Главноене пойти по пути подлости и, чтобы ни говорили следователи, как бы ни уговаривалинадо молчать, не давать этим сволочам ни одной зацепки. Тогда уголовное дело лопнет как мыльный пузырь, Ситняк говорил убежденно, с напором, стараясь вселить уверенность в душу своего товарища.
На следствии давать показаний я не буду. Меня уговаривать не нужно, но ревизия молчать не сможет. Она даст следователям неоспоримые факты и всем рабочим, так или иначе связанным с отпуском продукции, рот не закроешь, Хохлов говорил устало, и в интонациях его голоса чувствовалась безнадежность.
Не трусь, дорогой Вячеслав Янович. Ты человек заслуженный, дважды краснознаменец, член партии, занимаешь солидную должность. Не каждый имеет такие заслуги, поэтому они не посмеют тебя отдать под суд. Но нам самим необходимо кое-что сделать. Поднимай своего друга Позуба. Он заместитель министра, имеет вес в Совмине и в ЦК. Пусть потрудится. Скажи ему прямо, что он должен делать, иначе загремит в колонию вместе с нами.