Представляешь, вся деревня читает журнал «Очаг»! она обняла колени и сидела, свернувшись в клубок. И все комментируют репортаж.
Ну, ты же единственная местная знаменитость, не забывай!
Журналисты связались с ней незадолго до Рождества. Карианне несколько недель размышляла над предложением, а потом согласилась. Журнал сделал из ее рассказа душераздирающую историю, в которой было всеи детство, полное страданий и одиночества, и новая счастливая жизнь. Не забыли в статье и Никласа, назвав его «любовью всей ее жизни». И хотя это, к счастью, действительно было так, после репортажа ему стало неловко и беспокойно. Описанная в журнале жизнь казалась практически невозможной.
Я и раньше ей была. Только отрицательной героиней, Карианне передернула плечами. Ветер становился холоднее.
Папа был замечательным. Полтора года он учил меня дома, составлял вместе со школьным учителем план занятий и занимался со мной. И я не могу припомнить ни одного случая, чтобы он вышел из себя или расстроился. Папа был водопроводчиком, а вовсе не педагогом, у него образованиеплохонькая сельская школа. И тем не менее он был самым терпеливым учителем в моей жизни.
Это большая редкость. Учитывая, что вы жили одни.
Она чувствовала, что обязана отцу всем и что теперь настало время отдавать долги, даже если заболел он всего лишь от тоски.
А письмаэто его идея?
Она кивнула:
В тринадцать-четырнадцать лет мне надоели эти обязательные визиты. В конце концов, для меня и моих одноклассников они стали неприятными и странными, ребята приходили все реже. С письмами дело пошло гораздо лучше. Папа попросил одноклассников посылать мне письма. Можно было отправлять все, что захочется: рисунки, рассказы, сказки, которые они вместе придумывали. Ну, знаешь, когда один начинает сказку, а второй сочиняет продолжение, и так далее.
Никлас уже это слышал. Неоднократно. И иногда ему казалось, что он лишь тень ее отца. Но он чувствовал, что ей нужно восстановить справедливость. Ведь, несмотря ни на что, ей удалось уговорить его переехать сюда и уволиться с любимой работы.
И для одного из них сочувствие переросло в нечто большее, сказал он, опередив ее.
Да, для одного из учеников, конечно, неизвестного, ведь далеко не все мне писали Этот парень, можно сказать, стал моей первой любовью.
Но не самой большой?
Она поймала его взгляд, улыбнулась:
Нет, не самой большой. Но что-то происходит с девочками в этом возрасте. Ты лежишь одна, больная, всеми забытая, и вдруг у тебя появляется тайный друг, которого очень волнует твое состояние, он пишет тебе длинные захватывающие письма.
Ты на все письма ответила?
Только на первые два или три. Я не успевала отвечать, новые так и сыпались в почтовый ящик. Папе это не понравилось. Он никогда ничего не говорил, но я это видела. Он считал, что это уже слишком.
Может быть, тебе как раз и нужен был такой тайный друг в то время?
Да, он был лучиком света, хотя иногда становилось как-то не знаю, как объяснить
Жутко?
Да, наверное. Это был перебор Но чувство обожания было мне уже знакомо.
Да?
Она усмехнулась:
Была одна девочка, она ходила в седьмой или восьмой класс, когда я пошла в школу. По какой-то причине я ей очень понравилась, я помню, она говорила, что я заколдованная красавица. Однажды она сказала слова, которые я не могу забыть, может быть, потому, что позже со мной все это случилось. Она сказала, что мечтает однажды проснуться и оказаться в моем теле. Чтобы мы обменялись телами. Красиво сказано?
Теперь я понимаю, почему ты так хотела вернуться. Здесь все тебя обожают. Меня это совсем не радует.
Дурак! Она погрозила ему кулаком. Уже потом, после операции, один парень начал оказывать мне знаки внимания.
У вас с ним что-то было?
Никлас!
Ну, вы встречались?
Она улыбнулась, поддразнивая его:
Я думаю, судьба в тот момент уже решила, что мне предназначен ты. Бедняга сломал ногу и пролежал несколько недель в гипсе. А потом интерес угас. К сожалению. Я начала разбираться в парнях.
Кстати Никлас подсел поближе. Линд вчера кое-что рассказал об этом Бродяге.
О Конраде? Ох. Мне так его жаль.
Что его сестра сбежала.
Он так и сказал?
Не совсем. Он сказал, что она исчезла, но было понятно, что именно это он имел в виду. Линд рассказал об их неблагополучной семье, о том, что исчезнуть было неплохой альтернативой.
Не знаю. Я всегда считала, что она упала со скалы, и ее унесло течением. Но, конечно, гораздо лучше думать о том, что она живет припеваючи, хотя я в этом сомневаюсь.
В любом случае грустная история.
Из-за Конрада она еще грустнее. Он ведь совсем не глупый. Вот так копать изо дня в день, год за годом, видимо, они были крепко привязаны друг к другу
Воцарилось молчание, потом Карианне вновь заговорила:
Думаешь, тебе здесь понравится?
Все изменилось. Теперь вместо кровавых бандитских разборок я расследую дела о затонувших куклах. Но кажется, что эта переменак лучшему.
Она улыбнулась.
Я очень надеюсь, Никлас.
Я тоже, он махнул рукой. Но дело-то не во мне. Я волнуюсь, что тебе скучно.
Карианее всегда со всем справлялась сама, и с делами, и с личными проблемами. Никлас считал, что это последствия многолетней болезни и беспомощности. Теперь она осталась без работы, и перспективы ее найти были весьма туманными.
Все будет хорошо, сказала она. Так было всегда, ты помнишь? Она иногда говорила, что у нее есть ангел-хранитель. И сильнее поверила в эту теорию, когда некий астролог рассказал ей, что она родилась в очень удачный момент.
Твоя счастливая звезда?
Да, возможно. Но, скорее всего, эту счастливую звезду зовут Рейнхард Сунд.
Ее отец стал вдовцом еще до того, как его единственной дочери исполнилось два года. Это отразилось на их отношениях.
Как это?
Она пожала плечами.
При поступлении в училище я была третьей в резервном списке на факультет торговли и делопроизводства. Времена были совсем другие, чем сейчас: и условия приема, и поступающие серьезно отличались от нынешних. Выбора практически не было, поэтому те, кто поступал в училище, действительно хотели там учиться. За три дня до начала учебного года мне сообщили, что я принята.
Остальные передумали?
Пошли слухи о дополнительном месте.
Мухлеж?
Думаю, да.
Его можно простить. Ты заслужила это место.
Возможно. Но я боюсь, он снова мной управляет.
Фантомные боли фантазий?
Я не могу поверить в то, что он симулирует, но не могу отделаться от мысли, что отцу просто захотелось, чтобы я вернулась домой. Помнишь ту брошюру, которую мы получили зимой?
Он помнил. Это была небольшая книжечка о планах по развитию коммуны, потенциальным жителям обещали счастье и благополучие.
Они отслеживают уехавших.
Не уверена.
Думаешь, это он?
Она опустила голову как будто от тяжести признания:
Да, думаю, он.
Умно.
Дом вдовы Габриельсен опять же
Карианне позвонил агент по недвижимости из Бергланда и рассказал о том, что, по слухам, вдова Габриель-сен собирается переезжать, а все-таки продавать дом лучше своим. Карианне вежливо отказалась.
Думаешь, это тоже он?
Уверена.
Они опять помолчали. Ей тяжело давалась мысль о том, что болезнь отца была выдумкой.
Телефон Никласа в кармане куртки завибрировал. Звонил Амунд Линд:
Я еду в Стурволлан. Хочешь со мной?
Что случилось? спросил Никлас. Он специально взял выходной, чтобы побыть с Карианне.
Мне нужно на пляж.
Новая кукла?
А ты неплохо справляешься. Месяц назад тебе бы и в голову подобное не пришло, верно?
Никлас виновато посмотрел на Карианне, но та ответила понимающим жестом.
Ладно. Когда ты будешь здесь?
Через пять минут.
Мне нужно десять-двенадцать минут. Я в горах.
Ты на прогулке, Никлас. На прогулке. С гор ты за десять минут до дома не добрался бы. Ну, разве что пришлось бы прыгать. В общем, я тебя подожду.
* * *
Я подумал, ты захочешь поехать Амунд Линд сидел, прислонившись к двери. В его машине чувствовался легкий аромат одеколона. Важно понимать все, что происходит. Я хочу, чтобы тебе у нас понравилось.