Пшел вон, ехидна! Я захлопнул дверь и подошел к кровати, на которой кто-то аккуратно разложил приготовленный для меня наряд.
Комната ерунда, и не в таких гадюшниках останавливаться доводилось, а вот если на костюм денег пожалели, то даже и не знаю, что и делать. Я ж не голь перекатная, а официал самого могущественного в Стильге монашеского ордена. Мне по статусу лучше всех в этом городе выглядеть положено.
Но нет, с одеждой оказался полный порядок. И ткань богато выглядит, и покрой из модных. Да и мерка моя, не придется ничего подгонять.
Я достал из дорожной сумки зеркальце с бритвенными принадлежностями, отошел к рукомойнику и наскоро сбрил жесткую рыжеватую щетину. Потом влез в узкие брюки, натянул льняную сорочку, жакет и, застегнув двубортный сюртук, босиком прошелся по комнате.
Нормально. Внушает. Совсем другим человеком себя чувствую.
Усмехнувшись, я заправил штанины в начищенные до блеска сапоги, на всякий случай сунул в карман так и не распечатанный свиток с приказом о назначении официалом и вышел в коридор к уже успевшему сменить свою поношенную куртку на поношенный же камзол Валентину. Плешь на затылке усач прикрыл фетровой шляпой с высокой тульей, но респектабельней от такого переодевания выглядеть не стал.
Держите, ваша милость. Дрозд протянул мне трость с массивным бронзовым набалдашником. Оружие вам, к сожалению, не полагается. Тут за этим следят строго
Не страшно. Я взвесил в руке трость и с ног до головы оглядел подручного. Поприличней ничего подобрать не мог?
Тот поправил топорщившийся ус и постучал согнутым пальцем себя по виску:
Это ведь встречают только по одежке.
Ну-ну, усмехнулся я. Значит, рассчитываешь унести ноги прежде, чем тебя по уму оценят?
Обижаете, командир! протянул Валентин. Я ж в бытность свою он замялся и махнул рукой, да неважно кем, неважно! В общем, в свое время пообщался с господами из армейской жандармерии. Вот они где у меня сидели. И усач черканул ребром ладони по горлу. Ухватки их накрепко запомнил. Тут никто и не заподозрил ничего
Обдумывая услышанное, я вышел на улицу, оглядел сонный городишко, зябко кутавшийся в наползавший с реки туман, и попросил:
Рассказывай тогда, какая здесь обстановка.
Обстановка швах, выдал Валентин, шмыгнул носом и пояснил свое утверждение: Большинство горожан нас откровенно ненавидят, только и ждут, что Стильг прямиком в Бездну провалится. За главного у них граф Валич. Новую власть поддерживает маркиз Левич, но он не идейный, просто спит и видит, как бы земли соседа под себя подгрести. У того, если не знаете, оба наследника в войну сгинули
К делу переходи, недовольно поморщился я. Тебя сюда не крамолу выявлять направили.
Это чтоб вы знали, в каких условиях работать придется, ничуть не смутился Дрозд. К тому же
К делу!
Но Валич
Забудь про графа, прямо заявил я. Пока не найдем убийц, даже смотреть в его сторону не станем. Все ясно?
Ясно, командир. Чего не ясного-то? вздохнул Валентин. К делу, так к делу. С чего начать?
Пожалуй, лучше с начала.
Как скажете, криво усмехнулся Дрозд. Убийства начались пару месяцев назад, и на сегодня зафиксировано девять случаев. Но, подозреваю, поначалу местные растяпы могли и не связать все воедино.
А самому поднять архивы не судьба?
Вы бы видели эти архивы! горестно вздохнул Валентин. Смех один, а не архивы.
Ладно, что с бесноватостью? С каких пор здесь это в порядке вещей?
Говорят, с войны началось, пожал плечами Дрозд.
Говорят?
Меня больше убийства интересовали, признался Валентин и повернулся к уже давненько поглядывавшему в нашу сторону пареньку: Подгони карету! Усач махнул рукой, промокнул платком вспотевшее лицо и пояснил: Присмотрел тут себе в помощь. Самому на козлах сидеть не солидно. Не поймут.
Ну да, ну да, покивал я, а когда забрались внутрь, тихонько поинтересовался: Надеюсь, его потом не придется того?
Нет-нет! Он меня возит по городу, и только.
Ладно, едем куда?
Ночью еще одну семью вырезали. Я распорядился, чтоб до вашего приезда ничего не трогали. Взглянете сами. Только, по-моему, никакой этот ублюдок не экзорцист, а просто в голове у него не все дома.
Посмотрим, вздохнул я и глянул в оконце на сгоревшее здание с провалившейся крышей. Пристроенная к нему колокольня закопченная, но ничуть не пострадавшая от огня, маячила в полупрозрачной дымке утреннего тумана черным столбом, и по спине ни с того ни с сего побежали мурашки. Это что же, молельный дом?
Так и есть.
И не отстраивают? Судя по всему, пожар случился уже давненько, и, хоть находились мы в самом центре города, на пожарище никто не работал.
Нет, хмыкнул Валентин. Местных в храмы Единения никто не загонял, они сами с радостью ересь приняли, еще и все до единого монастыри под шумок разграбили. Теперь на весь Рживи только пара молельных домов действует.
Неудивительно, что у них столько бесноватых.
И не говорите, командир. Темные людишки. До сих пор вспоминают, как им при старом герцоге жилось.
Перетопчутся. Я снял с цепочки перстень официала ордена Изгоняющих, надел его на указательный палец левой руки и поморщился пусть кольцо и село как влитое, но с непривычки отвлекало, обхватывая фалангу массивной серебряной опухолью.
А то ж! согласился со мной усач и, на ходу распахнув дверцу, высунулся наружу: А ну разойдись!
Перегородившие дорогу стражники сонные, с капельками осевшего на усах и волосах тумана, совершенно одинаковые в своих коричневых мундирах, послушно подались в разные стороны, и карета беспрепятственно проехала за оцепление. Там Валентин спрыгнул на мостовую, я последовал за ним и окинул взглядом толпившихся за редкой цепочкой стражей порядка молчаливых горожан. Скорее всего, новость об очередном убийственном экзорцизме широко распространиться не успела, и сейчас здесь ежились от утренней прохладцы лишь соседи погибших.
Сюда, ваша милость. Выпростав из-под камзола цепочку со служебным жетоном, Валентин распахнул калитку невысокого декоративного заборчика и потянул меня к крыльцу, на котором стояли двое местных чинов.
Первый полноватый, в бесформенном сером плаще при нашем появлении откинул с седой головы капюшон и принялся нервно теребить в руках янтарные четки. А вот его спутник даже бровью не повел. Высокий и широкоплечий, с надменным лицом потомственного аристократа, он вырядился в обтягивающий дублет, бриджи для верховой езды и высокие кожаные сапоги, а с ремня свисали ножны с длинной дуэльной саблей. И глядел на нас этот важный господин если и не волком, то с плохо скрываемой неприязнью уж точно.
Себастьян Март, официал ордена Изгоняющих, прибыл в Рживи специально для расследования этих жутких преступлений, представил меня Валентин Дрозд. Думаю, преподобный Ян Горач, настоятель монастыря Святого Марека Удильщика, и господин Ульрич, возглавляющий городскую стражу, не откажутся ввести вас в курс дела.
При всем уважении к ордену Изгоняющих, нахмурился глава стражи, не думаю, что это дело относится к юрисдикции экзорцистов.
При всем уважении к вашему мнению, решил я расплатиться той же монетой, в моей, и только моей компетенции решать, относится данное дело к юрисдикции ордена или нет.
Как скажете, раздраженно уставился на носки своих сапог Ульрич, давно велевший бы гнать обычного шпика взашей.
Что здесь произошло? Перехватив трость за середину, я отошел от крыльца и вновь глянул на особняк со стороны.
На дворянские хоромы он не тянул, но явно принадлежал человеку зажиточному. Два этажа, крытая черепицей крыша, застекленные окна, небольшой ухоженный сад. Сбоку каретный сарай, позади какие-то постройки.
Убийство, сквозь зубы процедил глава стражи.
В доме проживали господин Кальмич с супругой, поспешил вмешаться настоятель. Им принадлежал склад у реки, и, когда хозяин не явился утром на работу, управляющий забеспокоился и отправил посыльного. Тот не смог достучаться и побежал за стражниками. Ну а они уж дверь и взломали
Дверь была заперта?
Да. Изнутри.
Кто еще входил внутрь?