Машину Валентин оставил у рынка на стихийной парковке, решил в первую очередь наведаться с визитом к Сипе. По неофициальным данным Сипа контролировал рынок. В каких пределах, объемах, Валентин не знал, но то, что имел там авторитет и вес, это точно. Собственно, Аранский сам сказал, чтобы проведал Сипу, с него начал. Может, что знает, как-никак на его территории бойня разыгралась. Районные оперативники беседовали с ним, сразу, еще по горячему, сказал тогда, что и сам не понимает, кто и за что, а поскольку уже почти две недели прошли после преступления, может, и всплыли какие детали, подробности. Сам Сипа не придет и не расскажет, ехать надо, ходить по рынку, высматривать, выспрашивать, вынюхивать. Где искать его, Валентин зналв ресторане «Фудзияма», тем более время подходило обеденное.
Столик Кордыбака выбрал в полусумрачном и дальнем углу зала. Ждал недолго, только и успел достать телефон, просмотреть пустые сообщения, как подошел официант, предложил меню, но, с ходу оценив посетителя, сукин сын, добавил:
Или комплексный обед? Бизнес-ланч?
Изучать меню Валентин не стал: в еде не то что привередлив не былв «Фудзияме», он знал, что ни возьми, все вкусно будет. Меню даже смотреть не стал:
Можно ланч, комплекс.
Комплексов три вида, есть борщ, картофель с крылышками
Любой давай, без разницы.
Официант одобрительно кивнул, развернулся уходить, но Кордыбака придержал:
И Сипу позови.
Официант пожал плечами.
Позови-позови. Скажешь, от Аранского.
Быстро как-то здесь все работали: официант еще не принес обед, а Сипа уже появился, подошел к столику и замер в ожидании. Кордыбака кивком указал на стул напротив:
Если Сипа, присаживайся.
Сипа отодвинул стул на почтительное расстояние от стола и сел, удобно устроившись.
С кем имею честь?
Авторитет был небольшого роста, щуплого, сухого сложения, коротко подстриженный, но не лысый, лицо обыкновенное, жизнью тертое, выражение сдержанное, но не равнодушное, знал и цену себе, да и место. Смотрел почти не моргая, глазами во взгляде пустыми и прохладными. Гостю явно рад не был, но внимание уделить мог. Интерес был, а какая именно оказия подбросила мента к ним, не понимал. Но уж точно хорошего ничего это не сулило. Голос был сиплым, но не по природе, крайне низкой тональности. С его фигурой это плохо вязалось, а вот с лицомвполне.
Кордыбака на всякий случай достал блокнот и ручку, положил на стол рядом с телефоном.
Я лейтенант Кордыбака Валентин. По поводу убийств на вашей территории. Четыре трупа.
Товарищи ваши из РОВД были, интересовались. Что зналсказал. А точнее ничего не знаю. Самому интересно.
Что мог сказать Кордыбака этому мужику лет пятидесяти, тертому жизнью калачу, а может, и стреляному да травленному, чем взятьне то что не знал, представления не имел: ни предъявить, ни выудить, ни надавить. А взгляд у мужика был тяжелый, вязкий, неуютный, и ведь не нарочито, ну просто вот такой сам по себе.
Я знаю, что вы не знаете. Ну а вдруг. Может, за это время что-то вспомнили, или с рынка что дошло?
Сипа словно замер, смотрел то ли на Валентина, то ли рядом. Разговор не вязался, застывшая обездвиженная позиция собеседника на Кордыбаку действовала магически: неосознанно поменял он свое положение тела, но ощущение некомфортности не проходило. Было ясно: эта встреча смысла не имела, и хотел он уже сказать «Ну нет так нет» да заняться обедом, но Сипа словно очнулся.
Может, что даст, он отмер и, казалось, даже немного задумался.
Что именно?
Официант у нас тут есть в пивной, на территории рынка, как раз у лавки той оружейной. Где-то за час до мочилова встречался Букет с чужаком в пивной, обслужил официант их. Не было его раньше на рынке нашем чужака того и потом тоже. Он положил народ, или кто другой, точно не известно, но то, что Букет с чужаком встречалсяфакт.
Кордыбака открыл блокнот и крупными печатными, каллиграфически правильными буквами написал: «БУКЕТ. ЧУЖАК». Понятно, что не вдруг вспомнил Сипа факт этот, а сидел и думал, отдать ниточку эту следаку или нет, все же решил поделиться, значит, резон для него был.
Ну вот. Уже что-то. А Букет это кто?
Один из тех, кого в щитовой положили.
Так, Валентин одобрительно закивал головой. И вот так всегда, по опыту, пусть небольшому он уже знал. Сначала, кажется, дело гиблое, и никто, и ничего, и ловить нечего, а начинаешь щупать одного, другого, и что-то да выплывает, вот как сейчаспрямо сразу, на первом, да еще на каком! Угрюмый до безобразия, а порадовал, и вопросы возникать начали. Я так понимаю, Букетэто прозвище? Кто такой, чем занимался, как с рынком связан был, что о нем рассказать можете?
Сипа недовольно хмыкнул:
В ваших следственных бумагах все значитсяи фамилия Букета, и всех остальных тоже. И чем занимались.
И все же?
Сипа ничего не ответил. Достал из кармана телефон, встал со стула и отошел в сторону. Набрал номер, что-то, кому-то сказал, затем вернулся к столу, но садиться уже не стал:
Официант сейчас придет из забегаловки той. На все вопросы по поводу Букета и корешей его ответит. Он публику эту лучше знает, чаще с ней сталкивается и дела имеет. Больше ничего сказать не могу. Самому интересно, кто это сделал. Хотел бы знать, а еще больше увидеть, и кивнул в сторону выхода. Я пошел?
Кордыбака решил не возражатьчто мог или хотел, Сипа сказал.
Ну все, так все. И на том спасибо.
Авторитет хмыкнул, повернулся и неторопливо удалился.
Тут же был подан обед. Как и ожидалось, приготовлено все было лучше, чем просто хорошо, Валентин покушал и вкусно, и с удовольствием, дополнительно к комплексу заказал сладкого и чашечку американо. Посмотрел в блокнот: Чужак и Букет. Новые детали. Про Букета кое-что было известно: в протоколе указывались его фамилия, имя, а вот то, что встречался он с кем-то неизвестным в пивнушке незадолго до кровавых событийдеталь новая и весьма интересная, настолько интересная, что захотелось ему позвонить Аранскому и порадовать, но не сталуспеет. Не исключено, что и другие частности всплыть могли. Делать какие-либо предположения по той встрече даже и не пытался: пока не имело смысла.
Кордыбака съел добротно наслащенное шоколадное пирожное и сидел теперь, просто потягивая кофе, не менее приторное, чем кейк: по своей неопытности он не рассчитал сахар из дозатора. Керамическая чашка была неудобнойширокая, толстостенная и без ручки, раскрашенная яркой светло-зеленой глазурью японской вязи. В зале было мало посетителейеще пять человек на другой стороне зала. Опять пролистал сообщения, все пустые, посмотрел в окно, на часы, повертел телефон в руках, положил рядом с блокнотом. Наконец появился тот, кого он ждал. Это был молодой парнишка, лет двадцати пяти. Официант в зале беглым взглядом указал ему на Валентина.
Он сидел на том месте, где только что угрюмо смотрел и сипел севшим горлом на Кордыбаку святошинский авторитет, и выглядело это несколько символически, как ему казалось: вот оно, новое поколение, которое займет место прокуренного, пропитого, засиженного по тюремным и лагерным нарам старого племени преступного мира. Проще будет с ними? Легче, доступнее? Кордыбака повнимательнее присмотрелся к официанту: нет, из этого авторитета не выйдет, нет, не его явно это было местонервно ерзал на стуле, шмыгал носом, беспокойно моргал и вертел глазенками.
Имя твое, фамилия, Валентин придвинул к себе блокнот и взял ручку.
Дима. Дмитрий. Желудько.
Яследователь из городского управления, Кордыбака Валентин, лейтенант. По какому делу позвал, догадываешься?
Официант Дима понятливо закивал.
Расскажи мне, Дима, что знаешь о Букете.
Дмитрий еще немного поерзал на стуле, пожал плечами:
Я знаю немного: иногда заходил он в кафеводки выпьет, пива, закусит чем. Иногда в кредит брал, в тот день тоже водку в кредит заказал, хотя за прошлые пора уже было расплачиваться.
На рынке чем занимался? Официально у кого работал?
Нет. Так, на подхвате. Шестерил, можно сказать.
На кого?
Да много на кого, в основном на администрацию.
Вот с этим свидетелем Валентин чувствовал себя спокойно и уверенно. Это не Сипа, который сто раз подумает и хорошо если скажет, а то ведь так и не скажет, а если что и поведает, ушлый, то не за просто так.