Чи прошел по узкой дорожке к крыльцу перед квартирой менеджера. Рядом с дверью, напротив таблички "Вакансии", на другой табличке были указаны жильцы квартиры. Чи не нашел
имени Альберт Горман, но табличка имени рядом с номером 6 была пуста. Он прошел по заросшей бермудской траве к крыльцу дома номер 6, позвонил в звонок и стал ждать. Ничего. Рядом с дверью стоял почтовый ящик с закрытой крышкой. Чи снова позвонил в звонок, прислушался к гудению, производимому в квартире, и, прислушиваясь, толкнул крышку почтового ящика.
В нем было два конверта. Чи двинулся своим телом, чтобы заслонить то, что он делал со стороны офиса менеджера, и извлек конверты. Один был адресован ЖИЛЬЦУ, а другой - Альберту Горману. Похоже, это был счет за телефон, выставленный двумя днями ранее. Чи бросил оба конверта обратно в коробку, снова позвонил в звонок и попытался открыть дверь. Заблокировано. Он снова прикрыл действие своим телом, потому что знал, что кто-то наблюдает за ним. «Женщина», - подумал он, но лишь на мгновение увидел фигуру, стоящую за частично задернутой занавеской окна офиса.
Чи отвернулся от двери и снова пересек заросшую травой лужайку. Он позвонил в дверь офис-менеджера, подождал, позвонил еще раз, снова стал ждать. Он взглянул на часы. Что могла делать женщина? Он снова позвонил в колокольчик и смотрел, как секундная стрелка его часов проходит целую минуту, а затем еще одну. Женщина не собиралась подходить к двери. Почему бы и нет? У нее была квартира в аренду. Он снова позвонил в звонок, подождал еще минуту, затем повернулся и направился к своему грузовику.
Он услышал, как за ним открылась дверь.
"Да?"
Чи повернулся. Она приоткрыла дверь. Она была такой же высокой, как Чи, изможденная и серая - костлявое, экзотическое лицо, на котором виднелась негритянская кровь и, возможно, китайская.
«Меня зовут Джим Чи, - сказал Чи. «Я ищу человека по имени Альберт Горман. Думаю, в квартире шесть».
«Верно», - сказала женщина. «Квартира шесть - Горман».
«Его нет», - сказал Чи. "Ты хоть представляешь, где я могу его найти?"
«Думаю, он скоро вернется», - сказала женщина. «Подожди. На его крыльце есть стул». Она жестом показала на лужайку: «Устраивайтесь поудобнее».
Был отмечен акцент. Испанский язык? Возможно, но не из тех мексиканских испанских чи, которые можно услышать в резервации. Возможно, филиппинский. Чи слышал, что в Лос-Анджелесе много филиппинцев.
«Вы знаете, когда он вернется? На самом деле, я пытаюсь найти некоторых из его родственников. Вы»
«Я ничего не знаю», - сказала женщина. «Но он скоро вернется. Он сказал, что если кто-нибудь придет его искать, пусть просто подождут. Это ненадолго».
«Я полицейский», - сказал Чи, извлекая свои удостоверения и показывая ей. «Я пытаюсь найти девушку. Примерно семнадцать. Маленькая. Худая. Темная. Индийская девушка. В темно-синем полупальто. Она была здесь?»
Женщина покачала головой скептически и неодобрительно.
«Было бы раннее утро», - сказал Чи. «Или, может быть, вчера поздно вечером».
«Я ее не видела».
«Есть ли у Альберта Гормана какой-нибудь другой адрес, о котором вы знаете? Где он работает?
«Я не знаю», - сказала женщина. «Подожди. Ты все это его спрашиваешь».
«У меня есть друг, который ищет квартиру, - сказал Чи. "Могу я посмотреть на тот, который у вас свободен?"
«Еще не готова. Не прибрано. У арендатора все еще есть свои вещи. Подожди». И с этим она закрыла дверь.
«Хорошо, - сказал Чи. "Я подожду."
Он сидел в кресле на крыльце дома номер 6 и ждал, когда начнется то, что спровоцировал его визит сюда. Он не пытался вычислить, что это могло быть. Женщина, очевидно, позвонила кому-то, когда увидела его на крыльце Гормана. Очевидно, ей сказали держать его там, и она остановилась.
Он останется отчасти потому, что ему было любопытно, а отчасти потому, что другого выбора не было. Если он начертил здесь пробел, то не знал многообещающих альтернатив. Этот адрес был его единственной связью с кланом Турция и Маргарет Сози. К сожалению, стул оказался металлическим и неудобным.
Он встал, потянулся и зашагал по траве, засунув пальцы в задние карманы джинсов, посылая женщине, которая, несомненно, наблюдала из-за занавески, сигнал мужчины, убивающего время. Он спустился на улицу и оглядел ее. Напротив него неоновая вывеска над входом в полуразрушенное кирпичное здание гласила «Корейская евангельская церковь». Окна его были заклеены покоробленной фанерой. По соседству было когда-то белое бунгало с безколесным бортовым грузовиком, сидящим на блоках перед открытой дверью гаража. Когда-то идентичные каркасные дома тянулись вниз по кварталу, теперь они разнообразны по возрасту, проектам реконструкции и различным усилиям, чтобы сделать их более пригодными для жизни. Очередь оканчивалась невысоким домом из бетонных блоков на углу, который, судя по вывеске на стене, был местом, где покупали и продавали ношеную одежду. В общем, это было немного хуже, чем улица, на которой Чи жил в Альбукерке, когда он был студентом, и немного лучше, чем среднее жилье в Шипроке.
Сторона Гормана на Ла Моника-стрит была такой же богатой, но в основном двухэтажная. Под его П-образным жилым домом были еще два, оба больше и оба сильно нуждались в покраске. Выше по улице оставшуюся часть квартала занимало коричнево-оштукатуренное здание, окруженное лужайкой и сетчатым забором. Чи пробирался вдоль забора, осматривая заведение.
На боковом крыльце пять человек сидели в ряд и смотрели на него. Они сидели в инвалидных колясках, пристегнутые ремнями. Старики, три женщины и двое мужчин. Чи поднял руку в знак приветствия. Никакой реакции. На каждом был синий халат: четыре белых головы и одна лысая. Другая женщина сидела в инвалидном кресле на бетонной дорожке, проходящей прямо за забором. Она тоже была старой, с тонкими белыми волосами, счастливой улыбкой и бледно-голубыми пустыми глазами.
«Привет, - сказал Чи.
«Он придет сегодня», - сказала женщина. "Он идет."
«Хорошо», - сказал Чи.
«Он придет сегодня», - повторила женщина. Она смеялась.
«Я знаю это», - сказал Чи. «Он будет рад вас видеть».
Она снова засмеялась, счастливо глядя на Чи через забор. «Получила увольнение на берег», - сказала она. "Он идет."
«Замечательно», - сказал Чи. «Передай ему привет от меня».
Женщина потеряла к нему интерес. Она откинула инвалидное кресло на прогулку, напевая.
Чи прошел вдоль забора, глядя на пятерых, выстроившихся вдоль крыльца. Это была сторона белой культуры, которую он никогда раньше не видел. Он читал об этом, но это казалось слишком нереальным, чтобы произвести впечатление - это занятие по написанию старого. Забор был около шести футов высотой, а самая верхняя опора была наклонена внутрь. «Трудно старухе взобраться на это», - подумал Чи. Невозможно, если она была привязана к инвалидной коляске. Лос-Анджелес казался безопасным от этих стариков.
Он повернул за угол и прошел мимо фасада. Серебряные нити отдыхают дома, гласила табличка на лужайке перед домом. Здесь были цветы - клумбы с бархатцами, петуниями, цинниями и соцветия мягкого прибрежного климата, который Чи не мог определить. Цветущие банки в безопасности от стариков.
Серебряные нити заняли весь конец квартала. Чи обошел его, поглядывая на часы, убивая время. Он свернул в переулок, отделяющий дом отдыха от жилого комплекса Гормана, и пошел по нему к крыльцу Гормана. Он потратил почти десять минут.
За забором стоял согнутый и худой мужчина, глядя на него яркими, заинтересованными глазами. Он стоял в алюминиевой ходовой раме высотой по пояс, ее четыре ноги были поставлены в траву.
«Привет, - сказал Чи.
"Вы индеец?" - спросил мужчина. У него были проблемы с «индейцем»: он остановился на полуслове, закрыв глаза, выдохнул, попробовал еще раз, пока не произнес это.
«Да», - сказал Чи. «Я навахо».
«Там живет индеец, - сказал мужчина. Он убрал руку с ходунка и указал на квартиру Гормана.
"Ты его знаешь?" - спросил Чи.
Старик с трудом подбирал слова, покачал головой, вздохнул. «Хорошо», - сказал он наконец. «Беседы».
Чи улыбнулся. «Его зовут Альберт Горман. Это тот?»
Мужчина сердито нахмурился. «Не улыбайся», - сказал он. «Никто не разговаривает со мной, кроме этого» Его лицо исказилось от ужасного усилия, но он не смог справиться с остальным. «Он», - сказал он наконец и побежденно посмотрел на свои руки.