Из дубовых резных панелей, которыми был обшит кабинет Корсунского, две прикрывали потайные двери, в комнату отдыха и в гардеробную. Корсунский и Яненко переоделись в сюртуки, сменили галстуки и достали из шкафа большую бобровую шубу.
- А ты волчью возьми, - сказал Корсунский. - Она тебе великовата, ну да ничего, кто там на это смотреть станет! Там главное - монументальность.
- Да уж...
Сам он в великолепных бобрах был вполне монументален и даже, пожалуй, красив... Яновский рядом с ним казался мелковат, и волчья шуба, которая мела по полу, гляделась как незаслуженный дар с барского плеча. Впрочем, так оно и было - Яненко служил у Корсунского в банке, заведовал бюро по связям с общественностью, и именно в его руки стекались все рекламные затеи, прилетавшие каждое утро на адрес банка по Паутине. В том числе и соблазнительные предложения насчет "форд-темпо-десять- сорок четыре" и "вольво-семь-таймина".
О лично ему адресованных мессиджах с конкретными предложениями насчет комиссионных Яненко, естественно, не докладывал. Но если Корсунский об этом интересе не догадывается - какой же он тогда банкир?
Корсунский и Яненко вышли в пустой коридор, вызвали лифт и спустились в гараж, где наверху стояли машины для деловых поездок, а внизу шестиместная "тройка" в положенном ей боксе.
- Добрый день, Александр Артурович! - поздоровался юный оператор Дениска.
- Как всегда?
- Как всегда.
- Заходите!
- Ты, поросенок, сессию сдал? - спросил оператора Корсунский. Длинный, но уже вовсю плечистый Дениска широко улыбнулся.
- Мне отсрочку дали!
- Это за какие такие добродетели?
- Я сказал, что в банке "Аскольд" служу, работы было много, дураки они, что ли, не знают "Аскольд"?..
- Вот, воспитали жулика! - весело сказал Корсунский Яненко. - Смотри, сессию завалишь - переведу из операторов в дворники! Будешь на каре по тротуару ездить и снег разгребать!
- Приятного аппетита! - нажатием кнопки открывая дверь в бокс, крикнул Дениска.
- Александр Артурович! Подождите!.. - и, не дожидаясь, пока дверь лифта разъедется полностью, выскочило юное создание - тридцати четырех лет от роду, но если не смотреть в документы, то девочка девочкой. И с голоском шестиклассницы, кабы еще не писклявее...
Яненко негодующе фыркнул.
Очевидно, Наденька всякий раз выжидала, когда Корсунский поедет обедать, в помещениях охраны, у большого пульта, куда стекалась информация со всех камер видеонаблюдения.
Услышав голосок, Корсунский окаменел.
С быстротой непостижимой Наденька оказалась у двери бокса. На ней была короткая розовая шубка, из-под которой топорщились воланы длинной юбки, собранные в диковинную загогулину на самом заду, и широкополая шляпа с пером, настолько же уместная в это время года и в этом гараже, как была бы уместна тут набедренная повязка из пальмовых листьев.
- Куда сегодня? - спросила Наденька уже на пороге бокса.
- Еще не решили, - ответил вместо Корсунского Яценко.
- Если ты один раз исхитрилась лечь под шефа, это еще не повод вечно навязываться обедать за его счет! - говорили при этом выразительные глаза специалиста по связям с общественностью.
- В постели от него толку мало, так пусть хоть покормит одинокую трудящуюся женщину! - весело возразили нахальные глазки Наденьки.
Все трое вошли в машину и уселись поудобнее, Корсунский - на заднее сиденье, Наденька - на боковое, Яценко - перед панелью.
- Поехали, что ли? - ненавязчиво распорядился Корсунский. Машину качнуло, снаружи тихонько взвыло и заурчало.
Яненко соображал, как избавиться от Наденьки и сообразил-таки. Были, были в Москве места, куда уважающая себя дама старалась не показываться.
- Саша, ты не забыл? Сегодня у Тестова сибиряки собираются, достаточно правдоподобно напомнил он начальству.