В это время вошла Рондина, видимо, услышав, как я набирал номер телефона.
Почему ты меня не разбудила, детка? спросил я с раздражением.
Доктор дал тебе лекарство, чтобы ты спал.
Кто положил меня в постель?
Она весело засмеялась.
Могла бы оставить на мне хотя бы трусы.
Тогда бы не было так интересно. Она села на край кровати, не спуская с меня глаз. Ты даже стонал во сне.
Перестань, оскалился я. Ты бы не посмела
Не посмела? Почему?
Ты слишком хорошо воспитана для этого.
Но ты был замечательным учителем.
Я не знал, шутит она или говорит серьезно.
Подай мне одежду, приказал я.
Нет. Я позвонила доктору, и он сказал, что ты должен оставаться в постели.
Кто это еще тебе сказал? Чарли? Хал Рэндольф?
Я все понял по ее глазам, затем она кивнула.
Они опытнее меня. Полагаю, они знали, что ты захочешь сделать, и заставили меня. Я должна была оставить тебя здесь, Тайгер я старалась сделать как лучше. Черт с ними, они думают только о себе. Она была искренна.
Когда-нибудь мы поженимся, и тогда ты будешь получать указания только от меня. Я быстро прищемлю любого, кто попробует вмешаться, а если ты будешь слушать других, то получишь по заднице.
Когда же это будет? с интересом спросила она.
Я сообщу тебе.
Похоже, ты любишь затягивать период ухаживания, Тайгер, сказала она уже без улыбки.
Когда все закончится, сказал я, когда мы сможем ходить и дышать, не чувствуя запаха смерти, с сознанием того, что мир не находится на грани уничтожения. Я не хочу, чтобы ты стала вдовой, еще не выйдя замуж.
Как ты можешь знать, чего я хочу, дорогой?
О, ты готова заполучить меня сейчас, потому что ты баба, а все бабы хотят замуж несмотря на обстоятельства.
Терпеть не могу это слово.
Оно лишь означает, что ты больше чем женщина.
Ты настоящая куколка, с красивым лицом, живым телом и умом. Я чертовски тебя люблю. Только я могу оценить все твои возможности и я хочу тебя всю.
Так, значит, я баба, повторила она, теряя свое британское произношение и переходя на чистый бруклинский диалект.
Черт, где ты этого набралась?
У тебя. Она подошла к гардеробу, взяла одежду и положила около меня, пистолет отдельно.
Одевайся. Хочешь, чтобы я осталась?
Я слегка оттолкнул ее:
Иди отсюда. Некоторые вещи я могу делать сам.
Но в чем-то тебе нужна помощь, не так ли?
Я ухмыльнулся:
Ты права. А теперь убирайся.
Очень медленно и пластично она встала с кровати, остановилась, взглянула на меня, затем направилась к двери. Ее колебание было намеренным, и она хотела, чтобы я это видел. Она медленно повернулась, держась за ручку двери, и спросила:
Ты действительно знаешь, где он?
Кто?
Луи Агронски.
Я был уже в брюках и в ремнях для пистолета.
Нет, но думаю, что знаю, как найти его.
Могу я помочь?
Возможно, но не сейчас.
А как другие?.. спросила она с надеждой.
Они не в счет. Позже я скажу тебе, почему.
Ты можешь мне сказать, куда ты сейчас собираешься?
Конечно. В даун таун, в нью-йоркское отделение Службы безопасности представить Халу Рэндольфу и компании доклад, после которого они либо заткнутся, либо уступят мне.
Ты всегда должен быть именно таким?
Я помолчал, заправляя рубаху в брюки.
Ты хочешь, чтобы я вел себя по-другому?
Иногда, мне кажется, да.
Тогда ты мне не нужна.
Ее лицо стало пустым, боль, причиненная моими словами, стерла с него всякое выражение.
Ты не должен так говорить.
Нет? Тогда не лезь в мои дела. В противном случае ты перестанешь быть бабой и станешь старой каргой. Я буду делать то, что хочу, а иногда то, что должен. Только одного я никогда не примуженской сентиментальности и жалости. Когда я работаю, не стой за спиной. Ты знаешь, чем я занимаюсь, и поэтому не старайся мною управлять. Еще не родилась мать той женщины, которой бы это удалось. Я делаю свои дела по-своему, и если ты не понимаешь, что я мудрее тебя на двадцать лет, то тебе нечего делать со мной, направь свои старания в другую сторону, детка. Найди себе парня, который будет ползать перед тобой на коленях, ясно, куколка?
Рондина изучающе посмотрела на меня, улыбнулась и смиренно пожала плечами. Но ее глаза смотрели твердо. Она была таким же профессионалом, только молодым, и на ее счету уже было несколько убийств.
Ясно, Тайгер. Она повернула ручку, открыла дверь и, обернувшись через плечо, спросила:Ты еще любишь меня, Тайгер?
Будь рядом, и обретешь нелегкую долю.
Тебя и твою игру словами, сказала она.
Хал Рэндольф устроил настоящую инквизицию. Я много раз и раньше проходил через процедуру запугивания. Сейчас они разыгрывали передо мной сцену, чтобы произвести впечатление.
Здесь были руководители трех служб, их лица я хорошо знал. Два профессиональных стенографиста восседали за своими столами, готовые записывать каждое слово, чтобы потом можно было проанализировать все в деталях. И, наконец, Рэндольф во главе стола, пытавшийся изобразить дружескую улыбку, чтобы я почувствовал себя свободней.
Я встретился взглядом со смеющимися глазами Чарли Корбинета, который сидел за дальним концом стола, и подмигнул ему. Затем выдвинул из-под стола единственный свободный стул и неуклюже сел на него, чувствуя снова боль в боку.
Итак, джентльмены? сказал я.
Стенографисты это немедленно записали.
Рэндольф прочистил горло и еще раз взглянул на меня, но дружеское выражение исчезло.
Я сразу приступлю к делу. Мистер Корбинет передал мне ваш разговор. Имея в виду недавние события, мы хотели бы получить информацию из первых рук.
Хорошо, ответил я. В деталях?
Ис самого начала.
Мой рассказ занял не более трех минут. Казалось, что- то зловещее, словно дыхание смерти, нависло в комнате, и лица собравшихся окаменели. Стенографисты записали все дословно. Они, казалось, не много поняли из сказанного и оставались спокойными. А может быть, они привыкли слышать подобное, и мое сообщение было для них еще несколькими строчками в книге гибели человечества.
Наступившую тишину нарушало тяжелое дыхание Рэндольфа. Затем он сказал:
Одну деталь вы упустили, Тайгер.
Какую?
Вы сказали мистеру Корбинету, что знаете, как отыскать Луи Агронски.
Не совсем так.
Тогда что же вы сказали?
Я сказал, что, возможно, знаю, как найти его.
Может, ты выразишься яснее?
Не сейчас, дружище.
Я развернулся на стуле, нагнулся и тихонько засмеялся.
Как ты мне когда-то сказал, я иду по тонкой нити, один неверный шаг, и я погиб. Если ты меня столкнешь, мой конец будет приятен многим людям и тут, и там. Ты хотел бы видеть и падение Мартина Грейди вместе со всеми нами. Если это когда-нибудь случится, то политические акции разных обормотов поднимутся. Я прав? Все уставились на меня, а Рэндольф не сказал ни слова. Позвольте мне сказать, джентльмены. Я к этому делу имею меньше всего отношения. Но мы все находимся под угрозой, нравится вам это или нет. Пока мы с этим не разберемся, нам лучше держаться вместе, иначе мы будем размазаны по тому месту, которое останется от Америки.
Несколько покашливаний и переглядываний свидетельствовали о том, что до них дошло. Мой сосед, чья незначительная должность в Вашингтоне была только крышей для его работы в контрразведке, поднял руку, чтобы привлечь внимание:
Мистер Менн, вы предлагаете объединить наши усилия или дать вам полную свободу и не вмешиваться, учитывая уникальность операции?
Объединить усилия, мистер Делани. Мы не можем позволить себе разобщиться.
Почему вы думаете, что мы нуждаемся в ваших услугах?
Потому что мы можем работать на таком уровне, на каком вы работать не в состоянии, ответил я ему резко. Вы прекрасно знаете, что Мартин Грейди имеет международные связи и не ограничен в денежных средствах. Пока вы получите «добро» на покупку чего-то необходимого, например информации, мы уже будем ее иметь. У нас есть люди в посольствах, представительствах и других важных местах; где бы ни появлялась новая ценная информация, она прежде всего попадает к нам. Но это, конечно, не самое главное. Мы сейчас говорим о Луи Агрон- ски. Он должен быть найден. Думаю, я смогу его найти.