Смолл резко отступил назад, натолкнулся на стул и тяжело уселся, не заботясь о том, что может расплескать ликер.
Но почему я почему?
Луи Агронски был достаточно разговорчив с ним. Наркоманы всегда много говорят, когда находятся под кайфом. Если он говорил вам и Клоду о своем потайном месте, он мог сказать и о многом другом. Наркоманы не в состоянии хранить секреты, особенно когда нуждаются в дозе.
Мистер Менн
Я прервал его.
Позвоните Бостеру и передайте мои слова. Затем сядьте и подумайте. Припомните заново каждое слово, когда-нибудь слышанное вами от Агронски, и проанализируйте. Возможно, вы и ваш друг держите все в своих руках. Вы здорово ошибаетесь, если думаете, что не участвуете в этой игре. Давайте поедем на другой конец города, и вы убедитесь сами. Мертвое тело довольно убедительный аргумент.
Я никогда не думал
Это беда почти всех кто редко думает, сказал я.
Глава X
Я постучал в дверь, и Чарли Корбинет сказал:
Входи, Тайгер. Чарли сидел в кресле перед экраном телевизора и смотрел какой-то фильм про старые времена, воротник его рубашки был расстегнут, рукава закатаны. Ты шел довольно долго. Я не люблю ждать. Ты должен это помнить.
Это все было в прошлом, полковник. Сейчас ты ждешь, потому что обязан ждать.
Довольно грубо, сказал он с чувством, ты сейчас в очень сложном положении. Тебе не доверяют.
Идиоты.
На мгновение его суровое лицо озарилось улыбкой.
Жаль, что я не воспитал тебя лучше в свое время.
В чем, собственно, дело?
Хал Рэндольф хочет, чтобы ты вышел из игры. Другие ведомства давят на него.
Пусть себе давят. Их-то какое собачье дело.
Они разбирают систему.
Я знаю. Этим они ничего не добьются.
Понятно. Но должны же они попытаться что-то сделать.
Конечно, и снова оставить нас беззащитными.
У тебя есть другое предложение? спросил он. Так давай, мы как раз этого и ждем от тебя.
Не сейчас, но скоро.
Нельзя ли побыстрей?
Тогда помоги мне чем-нибудь.
Чарли Корбинет откинулся в кресле, скрестил таким знакомым мне жестом руки на груди и в упор посмотрел на меня.
Хал Рэндольф надавил на секретаршу Дага Гамильтона. Она начала вспоминать кое-что. Обнаружились факты, которые, возможно, имеют отношение к этому делу а может, и не имеют.
И что же это такое?
Хотя бы то, что он, работая эффективно, не всегда был честен. Похоже, что попутно он занимался шантажом. Не крупным, но и не мелким. Проверяя прошлое нанимавшихся на работу, он столкнулся со странными группами людей, можно сказать, организациями, включавшими в себя и представителей высших сфер, презрительно относившимися к нашей капиталистической системе и сотрудничавшими с ультралевыми. Гамильтон пользовался подобной, попадавшей в его руки, информацией Большинство людей из этих организаций были студенческого типас длинными волосами и бородами, ну, словом, ты знаешь это молодое поколение. Они все охаивают ради самоутверждения и целиком потакают своим слабостям. Паршивцы, сукины дети. Их бы в армию, и пусть они полежат под огнем, тыкаясь своими рожами в грязь каждый раз, когда те, кого они обожают, будут стрелять по ним. Все, на что они способны, это таскаться с плакатами по площадям и улицам да отращивать себе волосы, словно девчонки. Их деды победили индейцев, создали эту страну, подняв ее из первобытной грязи, терпя всяческие лишения.
Да, это так. Они не мои потомки, Чарли.
И не мои. Как ты сказал, остались и крепкие парни, вроде нас с тобой. Так вот, Даг делал на этом деньги
Но каким образом это связано с нашим делом?
Я не знаю. Возможно, что и никак.
А если связано?
Тогда подумай, как. Он посмотрел мне прямо в глаза пытливым взором, стараясь понять мои мысли, и раздраженно отвернулся в сторону, заключив, что не может этого сделать. Неожиданно яркая вспышка молнии озарила комнату, и мы невольно замерли, ожидая раскатов грома. Секунды через две они раздались, обрушившись затем прямо у нас над головами сухим, раздирающим воздух, треском. Я буду ждать.
Хорошо, дам тебе знать, сказал я. Он кивнул и отвернулся к экрану телевизора с таким видом, словно меня и не было в комнате. Так он обычно делал, когда хотел дать понять, что разговор закончен.
Я открыл дверь и, убедившись, что нет ничего подозрительного, пошел к своему автомобилю. Дождь только начинался и разразился ливнем, когда я уже сидел в автомобиле.
Подъехав к шоссе, я увидел патрульную машину на обочине и полицейских, проверяющих подряд все машины. Я заметил их вовремя, свернул на боковую улицу и объехал пост. Где-то примерно в миле от поста я приметил закусочную, остановил машину и зашел выпить кофе и съесть бутерброд.
Там сидели два шофера грузовиков и обсуждали причину проверки машин. Они вынуждены были в темноте под дождем перекладывать в кузове весь груз. Я выпил кофе, съел бутерброд, расплатился и вышел.
Как только я оказался на улице, то почувствовал беспокойство. Что-то угрожающее и необычное появилось в городе. Слишком много для этого часа автомашин на дорогах. Слишком много людей там, где обычно их не было. Некоторые машины стояли припаркованные, и в них сидели люди с таким видом, словно чего-то ожидали. Напряжение усиливалось видом тяжелого черного неба и гнетущей сознание ^мыслью об убитом человеке, лежавшем в нескольких минутах езды.
Скоро что-то должно произойти. Я почти ощущал приближение этого момента. А может, он уже наступил?
Я въехал на территорию мотеля и увидел, как семья автотуристов шумно выгружалась из переполненного автомобиля-универсала. Двое малышей хныкали из-за того, что их растревожили так поздно, еще двоих отец буквально тащил к дому, а невысокая женщина стояла около автомобиля, придерживая дверцу и ожидая, пока на землю спрыгнет белый пудель. Чуть подальше, в месте для парковки напротив номеров, в окнах которых еще горел свет, стояли белый «ягуар» и пикап.
Погасив фары, я тихо подъехал к своему номеру и выключил зажигание. Окна комнаты Камиллы были закрыты шторами, через небольшую щель пробивался свет. Я вышел из машины, подошел к двери и попробовал ее открыть. Дверь легко поддалась. Камилла лежала в постели, ночник у изголовья кровати горел мягким желтым светом. Одеяло поднималось и опускалось в такт ее ровному глубокому дыханию. Она спала. Я молча смотрел на нее некоторое время, она закашлялась во сне, повернулась на бок, чихнула, потерла нос ладонью и почти проснулась, но, как бы раздумав просыпаться, откинулась вновь на спину и затихла.
Я закрыл дверь на замок и направился к двери, ведущей в мой номер. И здесь, возле самой двери, во мне возникло ощущение угрозы. Я сам не заметил, как пистолет оказался в моей руке. Отступать было поздно: тот, кто был в комнате, уже знал, что я стою за дверью. Если я не войду, это встревожит его, и он может уйти через окно. Конечно, если это входило в его. планы.
Я осторожно открыл дверь ключом, толкнул ее рывком и тут же отскочил в сторону, ожидая вспышки выстрела, которая бы указала мне место нахождения противника.
Капитан Хардекер рассмеялся в темноте и сказал:
Не будьте так впечатлительны, мистер Менн. Это всего лишь я.
Зажгите свет.
Щелкнул выключатель, и комната осветилась каким- то нереальным красноватым светом. Хардекер сидел на стуле, упираясь спиной в стену, а ноги его покоились на кровати.
Так можно получить и пулю в лоб, сказал я ему
При такой работе, как у нас, всегда есть этот шанс.
Как вы меня нашли?
Без проблем. Не забывайте, я ведь местный. Несколько телефонных звонков, некоторые действия, не совсем соответствующие моему статусу, и все в порядке. Вы не волнуйтесь, я дал указание администрации мотеля больше никому не сообщать сведений о вас.
Почему вы так поступили?
Я же говорил вам, что вы мне нравитесь. Вы интригуете меня. А я бы хотел знать, что происходит на заднем дворе в моем хозяйстве. Город наполнен агентами ФБР, а я как бы в стороне и ничего не знаю. Такое впечатление, что в наших услугах не нуждаются. Мне просто любопытно что происходит?
Что конкретно?
Ну, например, убит человек из пистолета «магнум» 22-го калибра, и никто об этом не сообщает.