Не беспокойтесь, я бы сразу догадался, если бы вы имели его. У меня просто нюх на оружие.
Поскольку мне показалось, что он не совсем уверенно чувствовал себя, я тоже откашлялся и сказал:
Я в общем-то и не нуждаюсь в нем.
Хо-хо! Хардекер посмотрел на меня с любопытством, словно впервые увидел, и улыбка исчезла с его лица. Он включил зажигание, скорость, и автомобиль рванулся вперед.
Я позволил им провести меня через все обычные процедуры: занесение моих данных в картотеку, отпечатки пальцев и прочее. Затем меня провели в комнату, где проводились допросы, предложили сигарету и усадили за стол напротив Хардекера. Тот самый полицейский, Пит, вошел в комнату и доложил, что Клода Бостера не оказалось дома и он никому не сказал, куда поехал и когда вернется. Хардекер попросил его периодически проверять, не появится ли Бостер, и доставить его в участок.
Удобно усевшись и положив руки на колени, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
Теперь я знаю, что здесь все не так просто, мистер э
Меннмое настоящее имя, улыбнулся я.
Знаете, в большинстве случаев люди начинают кричать, что им нужен адвокат, или пытаются позвонить кое- кому и обвинить нас, что мы нарушаем их права. Ну, всякое такое, вы знаете?
Я знаю.
Тогда почему вы не делаете этого?
Зачем?
Вы, может, что-нибудь скрываете?
А может, и нет.
Я думаю, что все гораздо серьезней.
Возможно.
Знаете, сказал он, если бы вы возражали, мы не имели бы права снимать у вас отпечатки пальцев. Он облокотился, подперев подбородок ладонями. Это несколько странно, вам не кажется?
У меня и раньше брали отпечатки пальцев.
Без сомнения. Итак, вы тянете время. Я бы хотел знатьпочему?
Проще вести себя так, чем пускаться в пространные объяснения.
А проще будет, если я запру вас до выяснения всех обстоятельств случившегося?
Не имеет значения, сказал я легко, делайте что хотите.
Тогда давайте попробуем, предложил он.
Тюрьма была чистой и современной. Окно опрятной камеры выходило на юг, и лучи солнца яркими полосами рассекали ее.
В любое время, если вы захотите говорить, напомнил мне Хардекер, я буду наверху. Я предчувствую очень интересный разговор, мистер Менн. Репортеры также. В нашем городе давно не было ничего подобного. Уже поползли слухи и разные предположения.
Я дам вам знать, сказал я, сел на скамью и зажег окурок.
Дверь захлопнулась, они ушли. Я должен был ждать. Это все, что я мог сделать. Хорошо, что им не удалось отыскать Клода Бостера. Если бы его доставили в участок и он рассказал о Луи Агронски, все бы полетело сразу к черту. Я посмотрел на часы. Было около двух часов, я был голоден.
Может быть, Агронски тоже испытывал голод, но не из-за отсутствия пищи, а чего-то более важного для него, что он должен вводить в свои вены, дабы получить то, в чем он так сильно нуждался. Все события стали сейчас приобретать смысл. Доктор Карлсон обнаружил это, не зная причины, отнеся случившееся насчет особенности натуры Агронски. На самом деле Агронски уже давно был наркоманом. Он не мог обходиться без доз, даже после лечения, и нашел себе источник приобретения наркотиков.
Да, все было именно так. Под влиянием больших доз героина все его страхи, крушение надежд вышли наружу, но он полагал, что у него хватит сил избавиться от них самому. Видимо, он обмолвился кому-то о своем недуге, или кто-то угадал в нем наркомана, этот факт был зафиксирован в делах Советской разведки, и дожидался своего часа. Агронски полностью исчерпал свои финансы, чтобы покупать наркотики, все продал и дошел до того, что ничего не осталось для продажи кроме одного. И Советы предложили ему цену. Одного килограмма тщательно изготовленного. героина ему могло хватить на долгое время, очень долгое. Это было весьма соблазнительным предложением. Но возникает вопросбыло это спланировано или возникло спонтанно?
Вместе с ужином мне принесли вечерние газеты, и я получил возможность увидеть фотографии разрушений в мотеле и имя мистера Т. Марвина, имя, под которым я там зарегистрировался. Я посмеялся над этим, потому что Хардекер оказался слишком осторожным с тем, в чем не был уверен. Всегда можно в дальнейшем исправить ошибку, подобную этой если только какой-нибудь дотошный репортер не поверит и захочет лично заглянуть' в полицейский отчет. Сообщение носило больше описательный, чем информационный характер, и давало только несколько относящихся к делу деталей. Личность убитого взрывом еще не была установлена, также не были указаны мотивы, а я был упомянут в качестве задержанного для допроса.
В десять часов вечера полицейский спустился вниз и открыл дверь.
К вам посетитель, мистер Менн.
Кто?
Говорит, что он ваш друг, Дейв Элрой.
Хорошо. Я встал и последовал за полицейским по коридору, а затем вверх, в главное здание.
Меня ввели в комнату, где сидел Дейв с'широкой улыбкой на лице. Полицейский оставил дверь открытой и остался стоять с рассеянным видом, но стараясь все расслышать и понять.
Привет, Дейв.
Подожди, пока ребята на заводе услышат об этом. Как твои дела?
Великолепно. Прекрасная комната с видом на море. Я осмотрел помещение, без особого труда обнаружив два миниатюрных микрофона, и указал на них глазами. Дейв увидел их еще до меня, согласно кивнул и предложил мне сигарету. Я спросил:
Зачем ты пришел?
Зачем может прийти друг? Хочешь выйти отсюда?
Нет. Я мог бы внести залог и сам.
Ты, как всегда, несговорчив. Кто взорвал машину?
Хотели покончить со мной. Какой-то псих.
Все разговоры только об этом. Что-нибудь тебе нужно?
Ничего.
Тогда незачем быть рядом с тобой.
Как твои дела, Дейв? спросил я как бы между прочим.
Прекрасно. Мои старые клиенты сохранились и завели новые связи, по ним хорошо платят. Это девственная территория для коммерсанта. Тебе даже не нужно беспокоиться о продаже, клиенты сами находят тебя, чтобы купить товар. Один парень был таким, хорошим клиентом, что спустил большую партию товара почти мгновенно. Но должен был уехать, так как не смог больше найти товар. Его поприжали. Одна большая компания начала давить на ребят, он оказался отрезанным и должен был иметь дело только с ней, а парням пришлось перерезать себе глотку. Бизнес бывает иногда жестоким. Несмотря на антитрестовские и антимонопольные законы они все еще продают товар.
Я кивнул.
Дейв поднялся и потянулся.
Я буду поблизости, если тебе понадобится что- нибудь. Звони мне иногда. Я поговорю с капитаном на обратном пути. Он, кажется, хороший парень.
Неплохой. Очень терпеливый.
Он может себе это позволить, сказал Дейв.
Я тоже.
Когда Дейв ушел, полицейский отвел меня обратно в камеру, запер ее, а через десять минут автоматически зажегся свет.
Часом позже пара пьяниц была помещена в камеру правее моей, а перед рассветом посадили двух лохматых подростков, устроивших подобие демонстрации возле военного объекта. Их надо было бы послать на пару недель повоевать в джунглях.
Завтрак подали в шесть утра, а в восемь явился Хардекер. Он спустился один, сам открыл камеру и кивнул мне, чтобы я выходил. Я взял пальто и шляпу, потом получил свои личные вещи, лежавшие в большом конверте, и расписался в их получении.
Хардекер дал мне время все разложить по карманам и сказал:
Пройдемте.
Он закрыл дверь и сел, лицо его было мрачным, а глаза смотрели настороженно.
Вы могли бы и сказать, Менн.
Сказать что?
Кто вы есть на самом деле. Я мог бы просто проверить, вместо того, чтобы совать голову в эту чертову петлю.
Так что?
Была небольшая задержка с ответом на ваши отпечатки пальцев. Затем заработал телетайп, и меня пригласили переговорить по телефону с Вашингтоном. Люди толпились за моей спиной, пытаясь выяснить, что происходит, почему звонят из Вашингтона, поэтому я мог сообщить только детали событий, и этого было достаточно Я получил указание вас выпустить, держать язык за зубами и дать вам возможность действовать так, как вы сочтете нужным, независимо ни от каких обстоятельств. Он сделал паузу и сжал губы. Кто вы, черт возьми, такой?