Святой ты человек, ухмыльнулся Зубарев, я тебе так скажуеще не то бывает. Ты представляешь, сколько малолеток из дому ноги делает? Тысячи! У нас только по городу каждый день мамаши с заявлением прибегают. И знаешь что говорят? «Ничто не предвещало!» Дословно, все как одна. Никто ничего не видит, не слышит и не чует. Это, знаешь, как мясо жарить: когда дым почуял, оно уже сгорело.
У тебя у самого-то дети есть? Колычев оценивающе приподнял бровь, разглядывая оперативника. Сам вижу, что нет. Детиэто тебе не мясо. Говоришь, не видят? Я тебе отвечуне хотят видеть. Разницу улавливаешь?
Так, Петр Григорьевич, опасаясь, что Зубарев вновь разразится длинной и не имеющей прямого отношения к делу тирадой, Илья поспешил вновь вступить в разговор, в целом, я думаю, всем все понятно. А в данном конкретном случае?
А что в данном случае? удивился участковый. Разговаривать надо с ними, серьезно разговаривать. Причем с обоими. И с Аркадием Викторовичем, и с Олежкой. Только с парнем надо так говорить, чтобы отец не присутствовал. При отце вы и слова из него не вытянете.
Ну, это не проблема, оптимистично отозвался Вадим, он же в выпускном классе уже, так что всяко за шестнадцать перевалило. Можем допрашивать без родителей на полном законном основании.
Допрашивать, осуждающе покачал головой Колычев, у парня сестра пропала. Близняшка! А тыдопрашивать. С ним говорить надо! По душам говорить, может, тогда он чего дельного да и вспомнит.
А знаешь ли ты, дорогой наш Петр Григорьевич, Зубарев холодно улыбнулся, было видно, что замечание, высказанное участковым, пришлось ему не по нраву, что говорит статистика?
И что же она тебе говорит, человек хороший? Подперев щеку левой рукой, Колычев уставился на оперативника с видом семилетки, пришедшего в школу на первый урок.
То и говорит, встав из-за стола, Вадим выпрямился в полный рост и с наслаждением потянулся, отводя локти назад, так что в позвоночнике у него что-то захрустело, в половине случаев, даже больше половины, поверь мне на слово, если с детьми что-то происходит, и это я тебе не про грудных детей сейчас говорю, про подростков, так вот, если с ними что-то случается, чаще всего оказывается виноват кто-то из родителей. А то и оба. Мысль улавливаешь?
Пока работает, Петр Григорьевич постучал указательным пальцем себе по лбу, улавливатель. Только мать-то у них три года уж как погибла, так что оба у тебя никак не получатся.
Но отец-то живой, усмехнулся Зубарев и, прихватив со стола свою кружку, направился в сторону кухни.
Некоторое время четыре оставшихся за столом человека сидели молча. Молодые оперативники переглядывались между собой, Лунин безуспешно пытался взглядом прожечь отверстие в спине доливающего воды в чайник Вадима, а Колычев, откинувшись на спинку стула, разглядывал висящую под потолком люстру.
Вон оно как, наконец пробормотал Петр Григорьевич, вон оно к чему, значит, вы ведете.
И к чему же оно, по-вашему, идет? уточнил Илья.
У человека дочка пропала, может, и не жива уже, а вы его же крайним хотите выставить.
От возмущения участковый повысил голос, так что даже шум закипающего чайника не помешал Зубареву услышать произнесенную Колычевым фразу.
Во как! «Вы ведете». А себя, значит, уже отделить успел? Если ты так сильно о Кноле заботишься, иди к нему, он тебе подыщет местечко.
А я со своим местечком сам разберусь, без подсказчиков, вскинулся Колычев.
Ну хватит!
Деревянный стол содрогнулся от удара двух обрушившихся на него одновременно ладоней. Вскочивший на ноги Лунин, упираясь руками в столешницу, походил на упитанного молодого бычка, готового броситься в бой, чтобы доказать право на свое лидерство в стаде.
Хватит, чуть тише повторил Илья, убедившись, что внимание присутствующих приковано только к нему. Ребенок пропал, а мы здесь меряемся, у кого язык длиннее. Слушайте, кто чем завтра займется. Молодежь, он ткнул пальцем в сторону Кольта и Макарова, вы с самого утра выдвигаетесь в школу.
Сейчас вроде каникулы, возразил Кольт.
Вот и хорошо, значит, все свободны. В любом случае из администрации кто-то в здании будет. Возьмете списки учеников и начинайте опрашивать одноклассников. Всех, поголовно. Говорила ли Алина, что хочет уехать, были ли последнее время перемены в поведении, что-то странное, в общем, все, за что зацепиться можно. Особый упорузнаем, кто у нее был в подружках, ну и был ли кавалер или тайный воздыхатель. Если узнаете, что она с кем-то общалась из других классов, тоже опрашиваете. Если вдруг промелькнет кто-то из взрослых, вначале даете информацию мне, потом будем решать. Я правильно понимаю, что вопросов у вас нет?
Абсолютно, торопливо заверил его Макаров.
Хорошо. Работаем тщательно, но в темпе. Задача на завтраопросить по максимуму. Утро, день, вечерроли не играет. Как управитесь, жду здесь с отчетом. Если всех не успеете, то все равно приходите часиков в девять.
Щелкнул, выключаясь, чайник.
Мне тоже кофе налей, скорее приказал, чем попросил Лунин, и параллельно слушай. С утра идешь к учительнице музыки, уточнишь, в какое время Алина ушла, ну и опять же, что у нее с настроением было, может, на что-то обратила внимание. Узнай, если она в курсе, у кого еще Алина занималась из репетиторов. Их надо тоже опросить. Все же люди по полтора-два часа сидят вместе, мало ли, вдруг что-то в разговоре проскочило.
Опрошу, Вадим поставил чашку на стол перед Луниным, если быстро управлюсь, могу потом к парням подключиться. В школе-то у них фронт работы немереный.
Так и сделаем, попробовав кофе, Илья удовлетворенно кивнул, только сперва зайди еще в местное кафе.
Это которое «Шансон»?
Которое «Шансон». Поговори с персоналом про тот день. Видел ли кто Алину, подходила ли она к отцу, может, кто разговор слышал? Опять же, вдруг есть видеозапись. Не думаю, что там что-то выстрелит, но отработать все равно надо. Теперь вы, Петр Григорьевич. Такой вопросвы соседей этой, как ее
Колесниковой? угадал участковый.
Колесниковой. Вы ее соседей опрашивали? Кто-то видел, как девочка выходила после занятий?
Опрашивал. И не только соседей. У меня вот список домов есть, Колычев раскрыл записную книжку, одна из страниц которой была почти полностью заполнена цифрами, почти треть из которых была перечеркнута, в субботу ходил, воскресенье, ну и сегодня до обеда прошелся. Но пока без толку.
Сколько всего народа живет в поселке?
Почти пять тысяч. Всех за день не обойдешь. Хотя, конечно, и так все знают, что случилось. Думаю, если бы кто что видел стоящее, сам пришел бы.
Может, и так, согласился Лунин, но надо еще походить. Вернее будет.
Похожу, кивнул Колычев, чего ж не походить-то. А если что иное потребуется, так вы говорите, я все сделаю.
Непременно. Илья хотел было уже отпустить участкового, но в последний момент вспомнил об еще одном интересовавшем его обстоятельстве. Скажите, год назад, когда пропала другая девочка, вы здесь были?
А где ж еще? Я тут уже лет двадцать как в участковых. Пять начальников колонии при мне сменилось. Вру, шесть! Двое на повышение ушли, трое на пенсию, а одного посадили. Но это еще давно, годов пятнадцать назад было.
И что, тогда тоже никто ничего не видел, не слышал?
Никто, подтвердил участковый, но тогда и уехать из поселка проще было. Про карантины никто и слыхом не слыхивал, автобус до города каждый день бегал. Да и, если честно, Ритку и не искали почти. Ей тогда шестнадцать только исполнилось, но уж больно девка резвая была, все во взрослую жизнь торопилась. Я вот подумал, вдруг вы ею интересоваться будете, захватил фотографию. Колычев достал снимок, лежавший промеж страниц записной книжки. Красивая деваха, глазища-то вон какие, утонуть можно. Но я вам так скажу, там, и кроме глаз, было на что посмотреть.
Григорич, да ты ценитель юного тела, усмехнулся Зубарев, а с виду приличный человек, с усами.
Колычев вопросительно взглянул на Лунина.
А что, кроме этого балабола, других оперов в области не нашлось? Или начальство не знало, как от него избавиться, сюда ткнуло?