Хватит!
Бормотанье внутреннего голоса причиняло боль. Казалось, в череп забивали гвозди.
«Не-иди-будет-больно-Кивир-ждет-твой-смерти-брось-брось-брось-не-ходи-Кивир-лжет-Кивир-не-умеет-говорить-правду»
Тут голос запнулся. Боль исчезла. Сергей было подумал, что мучения позади, как в сознание ворвались новые звуки
Первый с силой сжал виски.
Кто-то дышал в его голове
Да, точнодышал. Сипло, прерывисто (?).
«Боже, прости!»
Хватит! закричал Сергей. Я больше не могу!
Анжела остановилась. На её губах заиграла злорадная ухмылка. На миг Сергею показалось, что девушка вновь стала живой. Той Бурой, которую он зналневыносимой дурой.
Однако мысли Сергей потонули в вопле голоса в голове.
Хватит!
«Не-иди-не-иди-не-иди-не-иди-не-иди-не-иди-не-иди-не-иди»
Анжела прикоснулась кончиками пальцев к ладони Сергеяи звуки стихли. Словно кто-то в голове прокрутил (?) ручку громкости до минимума.
С минуту Тропов приходил в себя. Сердце бешено молотилось о ребра. Перед глазами плясали красные круги. Шум листвы казался оглушительно громким.
«Я схожу с ума, подумал Тропов. Я, блядь, схожу с ума!»
Тяжело дыша, он сел на корточки. Мысли сталкивались с грохотом танков. Больше всего на свете Тропов сейчас хотел попасть в прошлое. В то время, когда никаких мертвяков не было. Когда будущее казалось таким спокойным. Когда можно было мыться, не заботясь о нагреве воды, когда еду покупали в магазине!
Когда Можно продолжать до бесконечности.
Убей меня, попросил Сергей Анжелину.
Девушка в ответ лишь шире улыбнулась.
Хватит лыбиться, стерва!
Пожалуйста. Убей!
По щекам Тропова покатились слезы. Он закрыл лицо руками и зарыдал как ребенок.
Сергей понимал, насколько глупо плач выглядел со стороны: худой лысый дядька давился собственными соплями напротив зомби. Однако он не мог сдерживать слез. Усталость могильной плитой обрушилась на него. Хотелось сдохнуть.
Опустив руку Тропова, Анжела побрела к туману. Сергей растер слезы по щекам и, хлюпая носом, заковылял за мертвячкой.
Там, в тумане, ждал Кивир.
И Сергей во что бы то не стало жаждал получить ответы на все свои вопросы.
***
Туман позволял разглядеть детали только мельком. Однако и того, что видел Сергей, хватало, чтобы испугаться.
Они вырастали как тени. Люди-грибы: без рук, без ноглишь тонкое туловище да сморщенная голова. У существ была серая кожа, местами в темно-зеленых пятнах. Рты людей-грибов то открывались, то закрывались, но ни звука не доносилось из глоток.
Тропов тер глаза, чтобы прогнать галлюцинации, но существа вновь и вновь появлялись из тумана. Лишь одна мысль билась в голове: получается, что твари всегда были в лесу? Но откуда они появились? Или всё дело в серой мгле?
Иногда Анжела останавливалась и поднимала голову вверх. Проходило несколько секунд, и возникала огромная, как скала, тень. Монстр, сминая деревья как тростинки, громко пыхтел. Сергей пытался разглядеть его, вглядывался во мглу до слез, но ему удавалось лишь разглядеть две циклопические ноги, покрытые шрамами. После того, как монстр исчезал в тумане, по лесу прокатывался истошный вопль:
Больно! Как же мне больно. Я не хочу! Я устал!
Анжела улыбалась и шла по известному только ей пути. Тропов же поражался тому, насколько ему было все равно. Монстры в тумане пугали его, однако Сергей с радостью бы принял смерть от когтистых лап или острых кривых зубов.
Не было сил сопротивляться.
Долго нам еще идти? спрашивал Сергей у мертвячки.
Но Анжела молчала.
Тропов зацепился за что-то и упал. Матерясь и отряхиваясь от грязи и налипших елочных иголок, он поднялся. Черт бы побрал эти пни! Сергей от злости хотел было ударить ногой по выступу, но замер.
Никакой это был не пень.
Гидроцефал молча лежал на холодной земле, и лишь бегающие глаза говорили о том, что существо еще живо. Голова оказалась размером с гигантский арбуз! Именно за нее зацепился Первый. Гидроцефал бросил полный боли взгляд на Тропова, и тщедушное тельце пришло в движение: тонкие ручки потянулись к мужчине, ножки зашевелились. Сергей прирос к земле. Тело одеревенело и не слушалось.
Надо идти к Анжеле, крутилось в голове. Надо идти за мертвячкой, иначе потеряешь её.
Но Сергей не мог отвести глаза от гидроцефала.
Насекомые облюбовали уродца: на лбу сидел жирный мохнатый паук, на груди суетился рой муравьев, а по тонким губам полз, оставляя желтые следы, маленький кузнечик. Казалось, гидроцефалу было совершенно все равно, что, где и как ползало по его телу.
Сергей скривился. Во рту ощущался привкус дыма, словно пепельницу облизал.
Уходи!
Тропов наконец-то оторвался от уродца и огляделся. Анжелы нигде не было. Сердце испуганно ёкнуло. Мертвячка не могла далеко уйти, прошло от силы пять секунд. Куда она пошла? В какую сторону, мать твою?!
Напрочь забыв о гидроцефале, Первый побежал в ту сторону, куда, как ему показалось, двинулась Анжела.
Нужно прислушаться. В лесу даже треск ветки кажется невероятно громким. Однако сколько бы Сергей не напрягался, кроме собственного дыхания ничего не слышал.
Да не могла Анжела пропасть! Не моглаи всё тут!
Сергей стискивал кулаки до хруста, но толку-то? Возвращаться обратно к гидроцефалу? А с какой стороны он шел? Черт-черт-черт!
Анжела! надрывался Тропов. Я тут!
Пожалуйста, пусть эта дура услышит
Анжела!
Тишина.
Чертова тишина!
Как была ты стервой, так и осталась, сказал Сергей.
Стоять или идти?
Эники, бэники, ели вареники
Тропов чувствовал удары пульса в ушах, как они отдаются в пальцах. Главноеуспокоится. Из любой ситуации есть выход. Сергей огляделся, но из-за серой мглы не было видно ни зги.
Поправив рюкзак, Первый двинулся вперед.
Последнее письмо Восьмого
ЯВосьмой. И я собираюсь заживо себя похоронить.
За окном льёт дождь, но по моим прикидкам он скоро пройдет и будет опять адски жарко. Никогда не любил лето. И особенно июль. Это проклятый месяц. Все близкие мне люди умерли в начале июлядочь, жена
Извини, Девятый, я непоследовательный.
Начну с того, что мне стукнуло семьдесят лет. Да с меня уже песок сыплется! Спина частенько ноет: например, пойду дрова рубить да как схватитсил терпеть нет. С левой рукой что-то не то: постоянно трясется. Колени болят. Слава богу, что зрение не испортилось. Да разве оно накормит, когда тело не слушается? Крепкие руки и ногивот что главное! Хотя еды достаточно у меня. Неподалеку от дома течет речка, рыбы очень-очень много. Щуку можно зажарить, из леща суп сварить. Конечно, надоедает лопать одну рыбу, но ничего-ничего Скоро конец мне всё равно. Я так решили так будет.
Девятый, если ты еще молод, то прочти скорее этот дневник. И особенное внимание удели записям Седьмого! Даже напишу так: ЗАПИСИ СЕДЬМОГО ВАЖНЫ!!! В моём письме я постараюсь объяснить тебе настоящую природу Кивира, его чудовищ. Седьмой был не прав. Точнее, не совсем прав.
Как я уже написал, мне семьдесят лет. Живу один в небольшом домике. Городов поблизости нет. До ближайшегокилометров сто. Деревень в округе тоже нет. Хотя я точно не знаю. В последнее время всё чаще встречаю людей: может, и поселились недалеко от меня.
Большую часть жизни я прожил с женой и дочерью. Как-то так получилось, что когда привычный мир полетел в тартарары, я не бросил свою семью. Хотя я был тогда молодмне было двадцать с лишним лет. Молодостьэто время ошибок. Скажу честно: я хотел оставить жену и дочь. Хотел бросить. Стыдно сейчас об этом писать, но зато я искренен с тобой, Девятый.
Мне кажется, что если бы я остался один, то долго бы не протянул. И дело скорее в чувстве одиночества. Ксения, жена, всегда могла вытащить меня из депрессии. Могла одним словом вернуть меня к жизни. Могла поцелуем подарить надежду на хорошее будущее. Я понимаю, как глупо это звучит, но Но не знаю как сказать иначе. Пусть будет так.
Мне казалось, что к старости наши с Ксюшей чувства поостыли. Мол, года уже не те для всех этих поцелуйчиков и нежности. Однако когда жены не стало, я понял, что любовь никуда не делась. И дело не в привязанности. Мне не хватает Ксюши. Я бы всё отдал ради того, чтобы вновь увидеть жену хотя бы на минутку.