Дитер с остальными ворвались в здание в противогазах несколько минут назад. Теперь я мог мало что видеть, дым мешал всем, понятно. Но это мало меня тревожилоштаб не был готов к нападению. В этот момент они сами вели массированную атаку против «Метки» на окраинах Грейштадта.
Начался хаос. По динамикам я слышал крики, грохот, стрельбу. На камерах то и дело что-то мелькало: мимо, должно быть, проносились людисвои или чиновники на службе.
Я покосился на таймер. Прошло уже двадцать минут с начала пожараДитеру было пора выйти на связь, иначе они сами сгорят, как окорока.
«Врубай!»снова раздался знакомый голос в наушнике, и я тут же включил систему пожаротушения.
Брызнули распылители, раздались сирены, их я вырубил и стал наблюдать за тем, как медленно и неохотно рассеивается едкий дым. В коридорах валялась перевёрнутая мебель, сметённые ковровые дорожки, разбитые цветочные горшки и трупыудушенные, обгоревшие или застреленные.
По наушнику я слышал, как наши ворвались в Центр управления. Изнутри забаррикадировались, но никаких надёжных дверей или запоров попросту не существовало. Изначально Министерство правопорядка было обычным офисным зданием, хоть и выстроенным с помпой конструктивизма. Администрация и бумаги, ничего интересного. Затем, с появлением Тиратии, никто не озаботился качественным переустройствомхапали власть, гребли деньги, делили территории и наводили ужас. Сейчас было уже слишком поздно.
В помещении, битком набитом компьютерами, было полно народуассистенты, контролировавшие полномасштабную операцию Тиратии и те, кто спланировали уничтожение «Метки». Там у меня не было ни глаз, ни ушей, кроме камер и микрофонов, закреплённых на шлемах наших парней.
Проникнуть в святая святых ТиратииЦентр управления, у меня так и не вышлоне стал рисковать. Узнай они куда смогли пробраться посторонние, перевернули бы здание вверх дном и ужесточили контроль. Это было лишним, и я не стал напрашиваться, решив сохранить это болото в искомом виде.
Наши, в бронежилетах поверх маскировочных комбинезонов, с автоматами и в шлемах, рассредоточились по комнате. Часть людей стояла на коленях, отвернувшись и держа руки за головой у левой стены; группа поменьшеу правой. Первые были компьютерщики, удалённо руководившие слаженными действиями тиратов, атакующих базы; краем глаза я успел отметить, что, оставшееся без поддержки, наступление по всем направлениям стало захлёбываться, повторяя судьбу тех, кто пришёл к нам впервые.
Вторая группа, те, что были старше и крупнее, верхушка. Во главе с Губертом. Вон он, второй в ряду, огромный боров с плешью. Пара камер взяла линейку людей крупным планомя видел всё, будто бы стоял за их спинами, в паре шагов. Что должно было последовать дальше я понимал, но не отвёл взгляд.
Раздалась очередь, кровь и мозги брызнули на стену, семеро упали замертво.
Вот и всё. Тиратия больше не существует. Вся падаль полегла в один момент. Те, кто ещё мог бы представлять опасность, отдали концы немногим ранее или уже совсем скоро распрощаются с жизнью. Небольшие отряды, как раз сейчас, убирали важных фигур. Личная охрана для «Метки» всё равно, что кость для пса. Всего около двадцати человек. Рази нет.
Ни одного из них мне не было жаль. Мало кому было дело до омеги, умершего в агонии, стараясь разродиться ублюдком безликого урода. И никто не обратил внимание на альфу, оставившего в тот вечер дом ради защиты свободы, устав от угнетения. Таких, как мои родители, за все эти годы было очень много. Те, кто полегли сегодня, не составляли и одной десятой части. Так что это было почти справедливо.
Жизнь всё ещё оставалась должна. Мне. Поэтому я принял эту жертву как часть искупления, хотя и не считал её достаточной: Долг не был погашен полностью.
Я стянул наушники и, опираясь на подлокотники кресла, поднялся; пятый месяц подходил к концу и я чувствовал разницу. Ноги, затёкшие от долгого неподвижного сидения, не желали слушаться. Ломила спина, саднили глаза.
Шаркая по полу стёртыми подошвами кроссовок, я подошёл к окну и раскрыл глухие шторы. С той стороны стекла догорал закат. Узкая прослойка меж серого городского монолита и необъятной жирной гусеницы туч горела грязно-оранжевым заревом.
Редкое зрелище открывалось с десятого этажа одной из высоток центра. Я снял квартиру заранее, выбрав место так, чтобы всё было как на ладони. И вот что я видел.
Столбы пожарищ далеко, у окраин. Они растягивались вдоль кромки города, образуя кольцо. Красно-коричневая крыша Министерства, всеми ненавидимого здания, которое выглядело так же, как и всегда, но на самом делепусть этого пока и не было виднолежало в руинах. И люди, люди, вывалившие наружу, потому что уже пару часов по визору крутили ролик о том, что власти Тиратии пришёл конец.
Повсюду скапливались толпы. Люди неуверенно озирались, разговаривали, высматривали хорошо знакомые машины, но те не колесили по улице, разгоняя народ по домам. Уже совсем скоро Дитер и остальные выбросят тела угнетателей на крыльцо Министерства и тогда начнётся новая волна восстаний. От власти Грейштадта не должно остаться ничего.
Часть 17
Город пылал дней пять, на шестой возмущения пошли на убыль. «Метка» разобралась с Тиратией единолично, об этом говорили во всех новостях. Башни телевышек, как и сетка вещания, отныне были под нашим контролем.
Официальные власти Грейштадта подали в отставку. Некоторыхнесогласныхказнили, других изгнали, третьи были под наблюдением, но, изъявив желание сотрудничать, остались при собственных ведомствах.
К власти пришёл Дитер Прайд. То, что не случилось двадцать лет назад, наконец произошло. Многие опасались ещё большего беззакония или того же, что было при Тиратии, но шли дни, а на улице было всё так же тихо.
Грейштадт понемногу приходил в себя. Затихшие на пару недель общепиты и клубы восстановили работу первыми. Заработали магазины, мастерские и офисы, за ними включили конвейеры фабрики и заводы. Открыли сады, школы и универы. Люди продолжали работать и учиться, растить детей, пусть и оглядывались в поисках опасности. Должно было пройти время перед тем, как всё окончательно уляжется.
«Метка» тем временем продолжала перемалывать структуры Грейштадта. Дитер и его соратники разместились в старой городской ратуше, вызывая на ковёр чиновников и лично объясняя политику нового курса.
По сути, каждый должен был заниматься своим делом и не обирать народ по-чёрному. Награбленное имущество полагалось сдать в казначействодома «слуг народа» проверят, как и семью, и родственников, и друзей. Любые тайники приравнивались к государственной измене. Как и сборища, подозреваемые в заговоре. Наказаниерасстрел на месте.
Те, кто были согласны с оглашёнными условиями, могли и дальше занимать свои места. Однако их предупредили: если жалобы от людей станут возникать в большом количестве, недовольство народа станет расти, чиновник потеряет не оклад, а голову. Дитер доходчиво объяснял, что придётся работать, или валить, или сдохнуть.
Часть наших людей, не задействованных в революционном движении напрямую, занималась восстановлением баз. Дитер решил не отказываться от хороших позиций. Расположенные по кольцу, базы были своего рода внешними укреплениями, на случай, если появятся желающие оспорить власть Прайда в Грейштадте. Необходимости действовать так быстро не было, но Дитер оставался верен своим принципам: людей нужно занимать делом, чтобы лишние мысли не начинали бродить в умах. Так он поступил и на этот раз.
Пока отстраивали базы, мыомеги и те немногие, кто не сражались с оружием в руках, перебрались в центральную часть. Было решено, что никто не станет занимать роскошные апартаменты тиратов и их приспешников. Дома и квартиры будут розданы под общественные нужды и распроданы многодетным и малоимущим семействам за смешные деньги (по факту были просто обменены на старое жильё, которое тоже недолго пустовало). Это была задача Министерства градостроительства.
Новой «базой» был выбран один из брошенных недостроев у городского паркатихое место; как и на старом, с одной стороны речушка, с другой заросли. Здание в семь этажей с двумя крыльями поменьшев пять и три, по пять подъездов каждый, общей сложностью располагавшее тремя сотнями квартир. С работой в Грейштадте всегда было туго, так что собрать бригады, готовые довести дело до ума было не сложно.