Я твой жених, повторил за омегой Лето, но ещё не муж, и ты не смеешь мне указывать, тем более ставить под сомнение мои решения.
Скрытая угроза повисла в воздухе.
Да, но это не я позорюсь, наряжая подстилку и вводя её за собой в круг приличных людей, разозлившись, прошипел Виро.
После его слов Лето побледнел, глаза заволокло туманом. Виро вдруг опомнился понимая, что слишком далеко зашёл с требованиями на которые пока не имел права, и неизвестно, имел ли вообще. На мгновенье ему показалось, что Лето его ударит.
Я просто люблю тебя, и мне больно видеть рядом с тобой другого! признался он, как на духу, чувствуя, как заполошно колотится сердце.
Поддавшись внезапному порыву, Виро сократил разделявший их шаг и обнял Лето. Тот холодно посмотрел на омегу сверху вниз, собираясь сказать своему будущему супругу, чтобы тот больше никогда не смел говорить о Хюреме, иначе
Я иду спать, прозвучал спокойный голос позади, привлекая к себе внимание.
Виро обернулся. У стола с напитками, опираясь на колонну, стоял Хюрем, застывший с ничего не выражающим лицом. Ни тени обиды на оскорбления, ни следа досады на пылкие признания в любви Лето. Казалось, что Хюрему было всё равно, но тогда зачем он подслушивал? Зачем подкрался, когда его не желали видеть?
Виро перевёл взгляд на Лето и понял, что не желает видеть Хюрема только он, Лето же, казалось, позабыл о нём, полностью сосредоточившись на омеге. В этот момент Хюрем развернулся и не спеша пошёл прочь.
Убери руки, приказал альфа.
Лето не волновало недовольство Виро, плевать он хотел на претензии жениха. Значение имело только то, что подумает обо всём этом Хюрем. Устав ждать, когда Виро его наконец отпустит, Лето до боли сжал плечо парнишки, заставляя разжать хватку, и как только высвободился, поспешил следом за Хюремом.
Виро остался один, не в силах оторвать взгляд от того, кем были наполнены все мысли Лето. Вдалеке только что растаяла спина рокового омеги. Прозрение пришло из ниоткуда, заставив Виро шире распахнуть глаза. Он уже видел такие взгляды среди альф! Видел это немое обожание, сродни лихорадке! Неужели они Пара?!
Глава 14 Власть
Хюрем, как ни в чём ни бывало, продолжал неторопливо следовать за Лето, наслаждаясь произведённым среди неискушённой публики оживлением. Каждый в храме исподволь наблюдал за ними.
Поймав краем взгляд жреца, отца Лето, можно было не сомневаться, что наследника ждёт выволочка, посвящённая правилам приличия. Слишком уж старательно Лиадро Годрео делал вид, что увлечен собеседником и совсем не видит, как сын разгуливает среди гостей чуть ли не под ручку со случайным омегой, будучи обручённым. Нюанс не слишком значительный, но достаточно пикантный, чтобы добавить происходящему ту остроту, без которой не может существовать ни одно неприличное общество, а приличных обществ Хюрем отродясь не видел.
Потому этот бедолага, Виро, волочился за ними по пятам, жадно пожирая Лето взглядом. Юнцу не хватало ни опыта, ни хватки, и вот, не выдержав, он, похоже, решил закатить истерику, рассуждал Хюрем, наблюдая украдкой, как омега направляется к ним решительным шагом.
Виро попросил о приватном разговоре, смутив Лето, начисто позабывшего об этом неловком обстоятельстве собственной жизни. Хюрем с аппетитом проглотил взгляд альфы, брошенный ему за миг до того, как оба они удалились. Робкое смущение и просьба быть милосердным. Ох, как же приторно мило и по-щенячьи трогательно выглядел Лето! Хюрема бы стошнило от такого взгляда на любом другом лице, но Лето Лето приручил его этой бесхитростной нежностью и тотальной откровенностью, позволяя Хюрему видеть в своей душе всё, что угодно, и Хюрем жадно питался мальчишкой, почти мгновенно пристрастившись к альфе с той неизмеримой одержимостью, с какой пьяница тянется трясущейся рукой к запретному напитку.
Встав рядом со статуей Великого Аума, чтобы иметь возможность издали следить за разговором, Хюрем немедленно смог убедиться в том, что Виро, бледнея и краснея, решил устроить сцену ревности. Могущественное божество Кастыпропорциями несомненно альфа, с длинными волосами, лежавшими локонами у подножья трона, затянутый в латы и в неприступное выражение лица, присущее всем резным каменным глыбамнегодующе смотрел в том же направлении, что и Хюрем.
Публичные выяснения отношений были не в чести у раджанов, и, несмотря на то, что Хюрем вовсе не боялся скандалов, открытые выяснения отношений привлекали мало, начисто стирая все возможные потаённые смыслы слов и действий, лишая тем самым интригу собственной сути. Это было лишним, и потому Хюрем намеревался попросту прервать неудачный разговор. Допил содержимое чаши и неторопливо двинулся в направлении парочки, но обождал вмешиваться сразу, послушав немного блеянье омеги, и в тот самый момент, когда чужие руки посмели тронуть его собственность, раскрыл свое присутствие, а сделав дело, двинулся прочь. Сомнений в том, что Лето последует за ним, не возникло, стоило только увидеть его лицо в момент, когда Хюрем якобы застукал его в объятьях другого.
Постой! донеслось до Хюрема, как только они покинули своды храма, оказываясь на площади в свете горящих костров.
Хюрем позволил приблизиться к себе вплотную.
Взволнованный Лето глубоко дышал, стремительно скользя по лицу омеги взглядом, выискивая отметины ревности. Быстро смекнув, что раскусить истинные чувства Хюрема будет непросто, а связь молчит, отзываясь лишь волнами бурлившего возбуждения, которое Лето ощущал почти всегда (и причины тому могли быть разными), он огляделся. Вокруг прохаживались желающие подышать свежим воздухом, и потому он поспешно перехватил руку Хюрема и утянул его за собой в направлении дома, где бы их никто не потревожил и они смогли бы поговорить начистоту.
Только Хюрем оказался внутри, как Лето захлопнул дверь. Он ступал по пятам омеги, понятия не имея, как правильно объяснить ненужное признание Виро, само существование которого казалось обременительным, когда у него была пара. Пусть подробности были давно известны и Хюрем принял положение вещей, но у самого Лето душа была не на месте, словно он поступал подло, предавал истинность. Истинность, которую так и не признал Хюрем.
Последняя мысль, словно ушат холодной воды, позволила Лето немного собраться и заговорить:
Его признания ничего не значат и я бы никогда не прикоснулся к нему первым, выпалил Лето как на духу, понимая, что сказал правду.
Хюрем обернулся, одарил Лето рыбьим взглядом, который так ненавидел альфа, и едва заметно подёрнул плечами, говоря, что до увиденного ему не было никакого дела.
Лето ощутил, как внутри вспыхнул огонь, разом охватывая тело. Огонь непонимания и раздражения. Гнева и обиды, когда, казалось бы, это должно было происходить с Хюремом, не с ним. Да, он признал существование Виро в жизни Лето, но это отнюдь не значило, что Хюрему должно быть просто смотреть на то, как его пару прилюдно обнимает другой. Но Хюрем совсем не выглядел задетым или оскорблённым.
Однажды Лето уже спрашивал о том, что Хюрему наплевать на то, что у него будет другой, на что омега отшутился, будто бы не считая такую досадную мелочь серьёзным поводом для уныния. Но вот действительно понятьпонять, почему Хюрему всё равно, Лето не мог. Возможно, он не мог разобраться из-за терзавшей его бури с того самого часа, как он встретил омегу. Жизнь покатилась кувырком, Лето менялся, не всегда понимая, что происходит. Или, может, виной тому было отсутствие опыта, ведь альфе было только шестнадцать, и он имел смутное представление, как сердце может истекать кровью от боли, когда истинный позволяет царапать нутро словно для удовольствия, а после сочиться блаженством, когда Хюрем даёт почувствовать, что кроме них двоих в мире не существует больше никого.
Через эти муки Лето проходил изо дня в день, вовсе утратив способность воспринимать реальность. О скуке и однообразии дней он думать позабыл, словно прошлое стёрлось начисто, испарилось, оставляя только настоящее, в котором существовал Хюрем. Омега освещал собственным присутствием тот короткий миг и тот небольшой клочок земли, на которых всецело было сосредоточено внимание Лето, наблюдавшего своё божество неотрывно, и жутко страдающего, стоило тому отдалиться хоть ненадолго, пусть только на десяток шагов.