Давайте говорить конкретно,сказал один из мужчин одной из женщин.Вот у тебя сколько было партнеров?
У меня?
Ну.
В смысле, за прошлый год?
За прошлый год или за всю жизнь, как хочешь.
Ну-у, чтобы отвечать на такие вопросы, мне, как минимум, надо выпить еще!
Заказали еще выпить, и разговор перешел на игру в откровенность, хотя Дженниферэти люди знали ее как Дженнифер, в последнее время это было ее основное имя,так вот, Дженнифер казалось, что откровенностью тут и не пахнет.
А потом настал ее черед.
Ну, Джен? А у тебя сколько?
Увидится ли она еще с этими людьми? Вряд ли. Тогда какая разница, что она ответит?
И она ответила:
Смотря как считать. Что считается, а что нет?
В каком смысле? Минеты не считаются, что ли?
Ну да, Билл Клинтон так и говорил, помните?
Не, по-моему, минеты считаются!
А когда рукамисчитается?
Не, это точно не считается,сказал один из мужчин, и с этим, похоже, были согласны все.Хотя руками тоже неплохо,добавил он.
Ну, так как считать-то будем? Когда мужчина входит внутрь или как?
Я думаю,сказал один из мужиков,что это вопрос субъективный. Если женщина считает, что было, значит, было. Ну так, Джен? Сколько ты насчитала?
А если ты отрубилась и знаешь, что что-то было, но ничего не помнишь, это как?
То же самое. Если ты считаешь, что было, значит, было...
Разговор пошел своим чередом, но она уже отвлеклась, обдумывая, вспоминая, прикидывая. Сколько мужчин, собравшись за столом или у костра, могли бы рассказать о ней друг другу, делясь впечатлениями? Вот, думала она, вот настоящий критерий, а не то, какая часть ее тела соприкасалась с его телом. Кто может рассказать? Кто может считаться свидетелем?
И, когда разговор затих, она сказала:
Пятеро.
Пятеро? Так мало? Всего пятеро?
Да, пятеро.
С Дугом Праттером она договорилась встретиться в полдень, и вестибюле отеля неподалеку от его офиса. Она пришла пораньше и села так, чтобы наблюдать за входом. Он сам пришел на пять минут раньше, она видела, как он остановился, снял очки и принялся протирать стекла платочком из нагрудного кармана. Потом снова надел их и принялся осматриваться.
Она встала, он заметил ее, она увидела, как он улыбнулся. Улыбка у него всегда была обворожительная, оптимистичная, полная уверенности в себе. Тогда, много лет назад, эта улыбка была одной из вещей, которые нравились ей в нем больше всего.
Она подошла к нему. Вчера на ней был темно-серый брючный костюм; сегодня она надела пиджак с юбкой. Это по-прежнему смотрелось по-деловому, но куда более женственно. Более доступно.
Надеюсь, ты не против немного прокатиться?сказал он.Тут поблизости есть места, где можно посидеть, но там слишком шумно, многолюдно и негде поболтать спокойно. И к тому же там тебя все время дергают, а я не хочу обедать второпях. Или ты спешишь куда-нибудь?
Она покачала головой.
Нет, у меня весь день в моем распоряжении. Вечером мне надо быть на коктейльной вечеринке, но до тех пор я свободна как ветер.
Ну, значит, торопиться нам некуда! Думаю, нам есть о чем поговорить, а?
Выходя из отеля, она взяла его под руку.
Того мужика звали Лукас. Она давно обратила на него внимание, и в его глазах читался определенный интерес к ней, но по-настоящему он заинтересовался ею, когда она сообщила, сколько сексуальных партнеров у нее было. Это он спросил: «Пятеро? Так мало? Всего пятеро?», и, когда она подтвердила это, он перехватил ее взгляд и больше не спускал с нее глаз.
Теперь он повел ее в другой бар, уютное тихое местечко, где они могли бы познакомиться друг с другом по-настоящему. Наедине.
Приглушенный свет, расслабляющая обстановка. Пианист за роялем наигрывал ненавязчивые мелодии, официантка с неопределенным акцентом приняла заказ и принесла напитки. Они чокнулись, пригубили, и он сказал:
Пятеро, значит...
Смотрю, тебя это всерьез зацепило,сказала она.Что, пятьтвое счастливое число?
Вообще-то мое счастливое числошесть,ответил он.
Понятно.
И ты никогда не была замужем?
Нет.
Никогда ни с кем не жила...
Только с родителями.
И до сих пор живешь с ними?
Нет.
Одна живешь?
Мы снимаем квартиру на двоих.
С женщиной, в смысле?
Ну да.
А вы, это, не того...
Мы спим в разных постелях, в разных комнатах, и у каждой из нассвоя жизнь.
Ага. Может, ты это, в монастыре жила, или типа того?
Она взглянула на него.
Ну, потому что ты такая привлекательная, ты входишь, в и комнате сразу становится как-то светлее, и, по-моему, куча мужиков были бы не прочь с тобой познакомиться. А тебе сколько лет? Двадцать один, двадцать два?
Двадцать три.
И что, у тебя было всего пять мужиков? Ты что, поздно начала, что ли?
Да я бы не сказала.
Ты извини, что я так пристаю с расспросами. Просто, знаешь, не верится как-то. Но мне не хотелось бы тебя напрягать...
Этот разговор ее нисколько не напрягал. Ей просто было скучно.
Ну и чего тянуть? Почему бы сразу не взять быка за рога?
Она уже сбросила туфельку и теперь положила ногу к нему на колени и принялась массировать ему пах носком ступни. Выражение его лица само по себе стоило потраченного времени.
Ну, теперь моя очередь задавать вопросы,сказала она.Ты с родителями живешь?
Ты чего, шутишь, да? Нет, конечно!
А ты один живешь или с соседом?
С соседом я жил только в колледже, а это было давно...
Ну, так чего же мы ждем?осведомилась она.
Выбранный Дугом ресторан находился на Детройт-авеню, к северу от шоссе I-75. Пока они шли через парковку, она обратила внимание, что через два дома от него есть мотель, а напротивеще один.
Внутри было сумрачно и тихо, а обстановка напомнила ей коктейль-бар, куда водил ее Лукас. Она внезапно вспомнила, как ласкала его ногой и какое у него при этом было лицо. За этим воспоминанием потянулись и другие, но она отмахнулась от них. Настоящий момент был достаточно приятен, и она хотела прожить его здесь и сейчас.
Она попросила сухой «Роб Рой», и Дуг, поколебавшись, заказал себе то же самое. Кухня в меню была итальянская, и он хотел было заказать креветок, но спохватился и взял небольшой стейк. Она поняла, что это оттого, что креветок подают в чесночном масле и он не хотел, чтобы от него потом несло чесноком.
Разговор начался с настоящего, но она быстро увела его в прошлое, которому он и принадлежал по праву.
Ты вроде всегда хотел быть юристом...вспомнила она.
Ну да, я собирался сделаться адвокатом по уголовным делам. Блистать на процессах, защищать невинных... А сейчас я работаю с корпорациями, и если я окажусь в зале суда, то только в том случае, если сделаю что-то не так.
Ну, насколько я понимаю, уголовной практикой на жизнь особо не заработаешь...
Да нет, прожить-то можно,возразил он,но ведь всю жизнь будешь общаться с отбросами общества, делая все, что в твоих силах, чтобы избавить их от той участи, которой они более чем заслуживают. Разумеется, когда мне было семнадцать лет и я с горящими глазами читал «Убить пересмешника», я о таких вещах не задумывался.
Знаешь, ты у меня был первым парнем...
А ты у меня была первой девушкой, с которой все было по-настоящему.
«Ах вот как?подумала она.А сколько было тех, с которыми все было понарошку?» Интересно, почему именно с ней все было по-настоящему? Потому, что она согласилась с ним переспать?
Неужели он был девственником тогда, когда они в первый раз занялись сексом? Тогда она над этим особо не задумывалась, она была слишком поглощена своей собственной ролью в происходящем, чтобы обращать внимание на его опытность или неопытность. Тогда это не имело особого значения, и она не считала, что это важно теперь.
Ну а он, как она ему и сказала, был у нее первым парнем. Тут не было нужды в уточненияхпросто первым парнем, по-настоящему или как-то еще.
Однако девственницей она не была. Этот барьер она преодолела еще за два года до того, примерно месяц спустя после своего тринадцатого дня рождения. Она раз сто так или иначе занималась сексом до того, как стала встречаться с Дугом.