Да решительно кивнул Лоуренс и тут же охнул: от резкого движения заныла щека, распухшая после удара Эйб.
Кожа в этом месте теперь была лиловая, и торговец даже подумывал взять мази у аптекаря, однако вдруг заметил обеспокоенный взгляд Холо и сразу решил, что ради такого можно и потерпеть.
У тебя всё на лице написано, между прочим.
А меня с малых лет учили, что честность лучшая добродетель.
Неужто? Холо склонила голову набок и натянуто улыбнулась.
На самом деле нет. Учитель ещё говорил, что честность удел глупцов.
Холо фыркнула и заявила:
А над глупцами грех не посмеяться.
Она повернулась к нему спиной и двинулась прочь, сразу смешавшись с толпой.
Лоуренс пожал плечами, вздохнул и почесал в затылке. Он не мог сдержать улыбки: очень уж весёлой вышла перепалка с Холо. Но в то же время тревожила одна мысль: неужто теперь ему суждено стать ведомым в их паре? Как бы вернуть себе главенство?
Жаль, что оно не закреплялось какой-нибудь бумагой. Лоуренс не сомневался, что в таком случае сумел бы заполучить её обратно. Впрочем, следовало признать, что это было бы уже совсем неразумно и такие мысли лезли в голову лишь из-за отчаянного нежелания проигрывать.
«Я люблю тебя».
Совсем недавно он произнёс эти слова, а кажется, будто прошли годы. Вспоминая сказанное, Лоуренс мучился чувством, которому не находил объяснения: от него щемило в груди и сводило лицо, но в то же время оно приносило радость.
Отчасти это было умиротворение: в конце концов, он сумел облечь в слова то, что раньше не имело названия. Вместе с тем он испытывал лёгкое смущение. Впрочем, лёгкое ли? Скорее, довольно сильное.
Однако ко всему этому примешивалась досада, будто он потерпел поражение в битве.
Но в какой битве-то? усмехнулся Лоуренс.
Он посмотрел в ту сторону, куда ушла Холо, пожал плечами и вздохнул, а затем зашагал по направлению к причалам.
К счастью, лодку он отыскал довольно быстро.
Хотя те, кто хотели обогнать остальных и пуститься рекой первыми, шумели на весь порт, стоило неспешно осмотреться вокруг и нашлось немало свободных лодок, готовых перевезти людей или груз. Владелец одной сразу же согласился взять на борт двух путников. Лоуренс думал, что все суда заняты, а поэтому с него сдерут втридорога, но цена оказалась на удивление разумной.
Владелец лодки, мужчина в годах, осклабился, узнав, что торговец будет вместе со спутницей. Лоуренс сделал вид, что этого не заметил. Неудивительно, что Эйб вела здесь торговлю, скрывая лицо и притворяясь мужчиной.
Но что же ты забыл в Кэльбе? В такое время года добрые суда туда почти что и не ходят.
Лодочник с необычным именем Ибн Рагуса оказался выходцем из далёкой деревушки, расположенной в северной части западного побережья, которая вполне заслужила право называться медвежьим утлом.
Жителей северных земель Лоуренс представлял себе подтянутыми молчунами с зимним загаром и цепким взглядом. Однако Рагуса оказался дородным мужчиной с громким голосом, а вину за красный цвет его лица, пожалуй, стоило возложить не на солнце, а на выпивку.
Да то же, что и все остальные. Пушнину продать надо.
Да?
Рагуса смерил Лоуренса взглядом и покрутил шеей, утопленной в могучих плечах.
Не вижу у тебя груза.
Что поделать, напарник оставил меня в дураках. Лоуренс показал на опухшую щёку.
Лодочник расхохотался, и его лицо стало совсем похоже на морду отъевшегося хомяка.
Да уж, бывает! Он хлопнул Лоуренса по плечу и спросил: Ну а спутница-то где?
Она ушла еды купить Торговец хотел показать подбородком на городские лавки, но вдруг почувствовал, что сбоку от него кто-то есть, и повернул голову.
Холо оказалась рядом и стояла с таким видом, будто пребывала там уже несколько лет.
Вот она.
Ого! Славный у тебя груз. Поглядев на Холо, Рагуса громко хлопнул в ладоши.
Девушка повела плечами: голоса у лодочников раскатистые, а Холо могла услышать даже то, как у человека поднимаются брови. Пожалуй, для её чувствительных ушей это испытание не из лёгких.
Как зовут-то?
Рагуса обратился не к самой Холо, а к Лоуренсу похоже, решил, что они муж и жена. Видимо, он и не думал к ней подкатывать (как некий меняла), и на том спасибо.
С плеча у девушки свешивалась сумка должно быть, с хлебом, а в руках она держала небольшой бочонок. Холо, следуя своему образу скромной монахини, выполнявшей поручение, выжидательно посмотрела на Лоуренса. На людях она всегда обращалась к нему с должным почтением: отчасти потому-то он и не мог сердиться на неё за насмешки.
Её имя Холо.
Хо-хо, хорошее имя! Будем знакомы. А я Рагуса, но все называют меня «королём реки Ром»!
Мужчин хлебом не корми, дай порисоваться перед хорошенькой девушкой. Рагуса подбоченился и подал крепкую мозолистую руку Холо, годившейся ему в дочери.
Однако теперь я спокоен: по реке мы спустимся в целости и сохранности.
Это почему же?
Рагуса улыбнулся, сверкнув зубами, расхохотался и похлопал Холо по узкому плечу:
Как почему? Всем известно, что спокойное плавание могут вымолить только красотки!
В самом деле, носы торговых кораблей, предназначенных для долгих плаваний, украшали женские фигуры. Обычно то были языческие богини или женщины, возведённые Церковью в лик святых, и, кажется, именно божества женского пола лучше всех защищали корабли: не зря же последним часто давали женские имена.
Кому, как не Холо, просить у судьбы спокойного путешествия по суше; однако предстояло пуститься в путь по воде, и тут уже Волчице на успех надеяться не стоило. Лоуренс вдруг представил, как девушка плывёт по-собачьи, и еле удержался от смеха.
Ну как, вы готовы? Я не спешу сбыть пушнину, как эти торопыги, но срочный груз есть и у меня.
Да, пожалуй, готовы. Ты ведь всё купила? обратился Лоуренс к Холо, и та кивнула.
Тогда садитесь на свободное место. Заплатите потом.
На судах, окружённых водой со всех сторон даже в порту, проехать зайцем было весьма непросто, именно поэтому их владельцы обычно предпочитали рассчитываться после плавания.
Да, и вообразите, что вы на большом корабле, заявил Рагуса.
Хохот у него был громкий, раскатистый, как и у большинства лодочников.
Для судна, перевозящего груз по реке, лодка у Рагусы была маловата: без паруса, с плоским днищем, к тому же довольно длинная и узкая. Окажись она чуть поменьше и с плохим гребцом перевернулась бы сразу же, едва сойдя на воду.
В центральной части высилась огромная человеку до пояса груда льняных мешков с каким-то товаром. В каждом из них могла бы поместиться Холо. Судя по высыпавшемуся через прорехи содержимому, Лоуренс заключил, что там пшеница и бобы.
Рядом с мешками, ближе к корме, лежало несколько деревянных ящиков. Конечно, открыть их и заглянуть внутрь не представлялось возможным, но, по-видимому, вещи в них перевозились довольно ценные: на стенках Лоуренс заметил какую-то печать, возможно, герб. Пожалуй, именно об этом срочном грузе и упоминал Рагуса. Будучи торговцем, пройти мимо такого Лоуренс никак не мог разумеется, содержимое ящиков живо заинтересовало его.
Если их спустили по реке, то внутри либо сырьё с серебряных или медных рудников, либо мелкая монета, изготовленная где-нибудь неподалёку от них. В конце концов, олово и железо не упаковывают так бережно в деревянные ящики, а драгоценности не перевозят без охраны.
Лодка могла вместить куда больше груза, но пускалась в путь почти налегке наверное, потому, что река обмельчала.
В это время года немного дождей; река берёт начало в горах, а там нынче идёт снег и вода замерзает. Если взять с собой много груза, то тяжёлая лодка наверняка застрянет по малой воде на перекатах так же, как увязает в грязи повозка, идущая по размокшей от дождя дороге. В худшем случае с судна придётся скинуть ценный груз, но есть беда пострашнее: оно преградит путь другим судам, и с лодочником больше никто не пожелает иметь дела.
Говорят, что некоторые лодочники, проплавав множество лет, могут наловчиться править даже с закрытыми глазами. Интересно, умеет ли так Рагуса?
С этой мыслью Лоуренс опустился на свободное место на носу лодки и бросил покрывало на днище.