Отец мой подсмотрел, как нянька пляшет в лунных лучах. И хоть танцевала она вполне пристойно, и была совершенно одета, и даже в башмаках, все равно ее призвали наутро для разговора. Мой отец спросил, для чего она танцевала, а она ответила, что этого просило все ее естество. Тогда мой отец прямо назвал ее отродьем древнего народа, и она призналась в том, что эточистая правда. Ведь корриганы не лгут, если их по-настоящему припереть к стенке. Они будут увиливать от прямого ответа, но коли уж кто-то догадался о правдени за что не скажут неправды, даже если это будет им в убыток.
Вот тогда-то ее и выгнали из нашего замка. Я очень плакала при разлуке, и она сказала, что подарит мне кое-что на память. Потом она поцеловала мои волосы и убежала. Я смотрела ей вслед, и мне казалось, что она растворяется в моих слезах
Сибильда всхлипнула. Эрван с удивлением понял, что она расплакалась от одного только воспоминания о детстве и лучшей подруге, утерянной навсегда.
Ну, будет, сказал Эрван с грубоватой лаской и вытер ее слезы ладонью, не стоит плакать. Все это давно уже в прошлом. Теперь я стану заботиться о том, чтобы у вас всего было вдоволь и чтобы вы не скучали.
Сибильда кивнула и постаралась больше не плакать.
С того самого дня мои волосы и начали светлеть, заключила она. Теперь вам известно все, и я могу идти.
Что ж, с видимым облегчением произнес Эрван, ступайте. Я благодарен вам за эту беседу.
И девушка выбежала из спальни.
* * *
Несколько лет золотоволосая Сибильда и Эрван де Керморван были вполне счастливы в браке. У них родился сын, потом еще дочь. Ни один из потомков Сибильды не унаследовал ее чудесных золотых волос, что лишний раз подтверждало истинность рассказа молодой хозяйки Керморвана: то, что составляло главное украшение ее наружности, не было чем-то врожденным и, следовательно, не передавалось по наследству. И сын, и дочь родились черноволосыми, что, впрочем, совершенно их не портило, такие они оба были веселые, здоровенькие и хорошенькие!
Рыцарь из Рюстефана видел все это и скрежетал зубами. Ему казалось, что его проклятие не сбывается, что духи злобы обманули его и теперь смеются над ним где-то в поднебесье. В конце концов, он потерял терпение и начал по ночам призывать дьявола, крича в темноту:
Дьявол, дьявол! Почему ты не спешишь исполнить обещанное? Почему мой враг так счастлив? Почему моя жена умерла, а жена виновника ее смерти хорошеет с каждым днем? Отвечай, дьявол! Покажись мне и отвечай!
Так звал он несколько месяцев кряду, и наконец к нему в новолуние явился лохматый уродец ростом не выше пятилетнего ребенка, но весь сморщенный и кривобокий. От уродца воняло выгребной ямой и сыростью.
Кто ты? отступил от него рыцарь из Рюстефана. Что тебе надо?
Мне? удивился уродец. Это тебе было что-то от нас надо, сир де Рюстефан! Разве не ты призывал нас долгими ночами? Разве не тряс кулаками, то и дело поражая наших невидимых братьев, за что, впрочем, ни один из нас не в обиде?
Я не звал тебя, гордо сказал рыцарь из Рюстефана. Я звал дьявола!
Будет еще дьявол знаться с такой мелочью, как ты! плюнул уродец. Он прислал меня, так что говори, что тебе надобно, или убирайся к черту!
Рыцарь помедлил, рассматривая посланца темных сил. Поневоле ему подумалось: «Неужели мои мысли так отвратительны и мелки? Не собственную ли душу я вижу перед собой?»
Ну!.. нетерпеливо повторил уродец. Говори, зачем звал!
Я хочу знать, почему мой враг процветает! сказал рыцарь, отринув всякие сомнения. Он погубил мою добрую жену, и я просил силы зла не давать властителям Керморвана добрых жен на протяжении четырехсот лет.
Да, припоминаю, сморщился уродец. Злые женысамая любезная нашему сердцу публика. Как охотно они слушают нас! Как живописно передают все наши речи, украшая их самым невероятным образом! Как верно служат нам! Как они послушны и податливы!
Но у сира де Керморвана сейчас добрая жена! закричал рыцарь из Рюстефана. Он наслаждается семейной жизнью, в то время как я ежеминутно испытываю поистине адские мучения! Меня жжет память о моей бедной Сакариссе, о ее страданиях.
Ну да, преспокойно сказал уродец, рассматривая человека так, словно перед ним был искусно разрисованный горшок. А еще тебя терзает зависть. Что ж, твоему гадкому сердцу легко помочь. Жди! Не пройдет и года, как властитель Керморвана овдовеет.
Хорошо, сказал рыцарь, кусая губы.
А что нам делать с его детьми? спросил уродец.
Дети необходимы мне живыми, сквозь зубы ответил рыцарь. Им предстоит породить новых хозяев Керморванадля новых страданий.
Ну хоть дочку-то нам отдай! попросил уродец. Хватит с Керморвана и одного мальчика.
Рыцарь пожал плечами. Он не хотел отдавать на смерть ни в чем не повинную девочку, но вовремя вспомнил о том, что онадочь его врага и, стало быть, должна понести наказание.
Так и быть, забирайте девочку, сказал он. Я подожду еще год, но если за этот год беда не придет в Керморванклянусь, я прокляну и дьявола, и плохо тогда вам придется!
Ой, ой! испугался уродец. (Или, точнее говоря, сделал вид, что испугался). И с тем пропал, оставив после себя отвратительный запах, который въелся в волосы рыцаря и застрял у него в ноздрях и оставался там в течение целого года.
* * *
Долго не слыхала корриган по имени Аргантель о золотоволосой девочке, о своей воспитаннице по имени Сибильда. Корриганы вообще не любят подолгу печалиться, и если им приходится расстаться с человеком, они стараются поскорее забыть о нем. Но тут злая тоска одолела Аргантель. Она просто не находила себе места. Бродила по лесам и полям, спускалась к морю и подолгу ковыряла пальцами отвесные скалы с причудливыми щелями.
Обычно Аргантель не появлялась на берегу, потому что прилив лишает корриганов волшебной силы, но тут ей стало все безразлично. Она догадывалась о том, что тоска напала на нее не без причины: перед кознями дьявола корриганы так же беззащитны, как и люди, и даже в большей степени, поскольку для корриганов не существует прибежища в спасительной религии креста.
Но, так уж была устроена Аргантель, что ей совсем не хотелось выискивать причин своей грусти. Она просто грустила и отдавалась этому чувству всем своим существом. И наконец Аргантель поняла, что не в силах больше противиться желанию повстречаться с Сибильдой. Ей хотелось узнать, какой выросла ее бывшая воспитанница. Люди живут так недолго и изменяются так быстро!
И Аргантель решила наведаться в замок Керморван. Она дождалась лунной ночи, когда было светло почти как днем, и пробралась прямо в спальню к Сибильде. Та сразу почувствовала, что рядом с кроватью кто-то находится, и проснулась.
В лунном луче тихо плясала корриган, и Сибильда сразу узнала еенесмотря на то, что в последний раз они виделись больше десяти лет назад.
Сибильда села в постели и шепотом окликнула свою бывшую няню:
Аргантель!
Та улыбнулась, не переставая танцевать, и Сибильда разглядела все ее бородавки, кривой рот и спутанные волосы. Но, как и в детстве, несмотря на все эти уродства, Сибильда не испытывала к Аргантель ни малейшего отвращения. Напротив, они казались ей милыми.
Сибильда выбралась из кровати и подбежала к своей бывшей няне. Рука об руку они принялись разгуливать в лунном луче и разговаривать о том, о сем.
Как ты выросла! сказала Аргантель, смеясь. Какие у тебя стали красивые волосы! Тебе нравится мой прощальный подарок?
Бывали грустные дни, когда только мои волосы и служили мне утешением, призналась Сибильда. Я благодарна тебе за это.
Аргантель чувствовала, как ей стало легко. Вся та тяжесть, что угнетала ее сердце, вдруг куда-то пропала, и она подумала: «Как хорошо, что я вняла своему желанию и отправилась навестить Сибильду! От этого никому не будет вреда, что бы там ни говорили, а пользыочень много. По крайней мере, теперь я не ропщу на собственное бессмертие»
А посланец дьявола прятался неподалеку, невидимый для глаза. Уродец был чрезвычайно доволен тем, как развивались события.
Хочешь посмотреть на моих детей? спросила Сибильда, и корриган с охотой согласилась.