Война окончилась, и король Марк смог, наконец, вернуться в Дан, в свою столицу, и, конечно же, королева сопровождала его. Ее предупреждали о ночных тенях, но, своенравная и избалованная, она пропускала предостережения мимо ушей, и очень сердилась на то, что ей не позволяли в ночное время гулять в саду. Очень уж жарким выдалось прошлое лето, сидеть в духоте при плотно закрытых ставнях действительно было тяжело, и однажды, улучив момент, когда ее ненадолго оставили одну, королева вышла в сад. Очень скоро королеву хватились, вызвали колдунью, с факелами из можжевельника (говорят, ночная нечисть боится запаха можжевельника, и прячется) обыскали сад, нашли королеву, но жизнь едва теплилась в ней. Даже колдунья ничего не могла сделать, умерла молодая королева Регина.
6.
Прудис, а какая она, эта ночная нечисть? спросила Аник вечером, когда они уже легли в постель, и Прудис, крестясь и шепча молитву, задула огонь.
Кто может знать? Ее ведь никто не видит, не может увидеть.
А колдуньи? Мама говорила, там, на равнинах, живут колдуньи и колдуны, и они могут ее увидеть. И мама говорила, у твоего народа, шаваб, тоже есть такие люди.
Прудис рассвирепела:
Выдумки все это! Если женщина хорошо умеет лечить коров и понимает животных, так сразу же и колдунья? Это просто бабушке не могут простить, что она вышла замуж за князя, и наговаривают потому всякое!
Бабушке? Это ты про Хильду? Но как она могла выйти замуж за князя, она же шаваб, и ты тоже?
Давно это было, нехотя сказала Прудис. Она была красивая, бабушка, и молодая, и дядя твоего отца влюбился в нее, и женился на ней, а некоторые говорили, что она его околдовала. Только это неправда, потому что бабушка вовсе не колдунья. А что до меня, так я совсем не шавабя родилась в крепости и живу в ней всю свою жизнь, и говорю на горском, и одеваюсь, как горянка, какая же я шаваб! И крестили меня в здешней церкви. Нет, Аник, если ты не хочешь меня обижать, не называй меня так.
Прудис повернулась на бок и скоро захрапела.
Аник заснуть не могла. Старая беззубая Хильда была, оказывается, когда-то молодой и красивойэто было странно. Хильду, мудрую и добрую, называли колдуньейэто было еще более странно, потому что в сказках колдуньи всегда были злобными и завистливыми, и с ними приходилось бороться несчастным прекрасным девушкам, чтобы выйти замуж за своего избранникакороля или принца. А в жизни получилось наоборотмолодую королеву, которая, конечно же, была прекрасна (девушки, которые выходят замуж за королей, всегда прекрасны, Вардан, наверное, просто плохо ее разглядел) колдунья хотела спасти, но не смогла. Значит, колдуньи бывают и добрые, решила Аник. Но ей все-таки было страшновато, и она растолкала Прудис.
Прудис, а колдуньиони добрые или злые? Если они борются с ночной нечистью, так они все-таки, наверное, добрые, да?
Прудис даже застонала от огорчения.
Золотце мое, ну что ты за неугомонное созданье! Да я в жизни своей ни одной колдуньи не видела, откуда мне знать?
Ну, Вардан же рассказывал про колдунью, что она погубила ночную нечисть, а королеву спасти не смогла. Значит, то была добрая колдунья?
Прудис зевнула.
Наверное. Бедняжка королева!
А к нам в крепость ночная нечисть тоже может забраться?
У нас в горах ночной нечисти не бывает, золотце. Не бойся, спи и не думай ни о чем таком.
Я не боюсь, сказала Аник, только я еще спрошу. Значит, король теперь опять может жениться?
Прудис рассердилась:
Опять она за свое! Ну что за упрямый ребенок, и помнит жесколько месяцев прошло! Забудь ты об этом предсказании, ты слишком мала для нашего короля! А для его наследникапока он еще родится! ты будешь слишком стара. Так что не исполнится предсказание, не быть тебе королевой.
Быть, упрямо сказала Аник.
Часть третья. Свадьба
1.
Эту зиму в крепости долго поминали как на редкость холодную и голодную. Слишком мало запасли летом зерна и овощей, чтобы прокормить увеличившееся население крепости. Но поминали эту зиму и как на редкость веселуюрассказы воинов о чужедальних странах развеяли обычную зимнюю скуку, да и просто присутствие большого количества молодых и неженатых мужчин заставило оживиться всех девушек в крепости, а замужних женщин помолодеть. Один из вновь прибывших привез с собой заморский инструментгитаруи по вечерам, перебирая струны, пел странные песни на чужом языке. Были среди вернувшихся воинов и мастера играть на своих, родных, музыкальных инструментах, и порой устраивались танцы, грустно стонала зурна, ей вторил печальный сабз, тревожно рокотал барабан.
Аник нравилось смотреть, как танцуют мужчины свой воинственный танец, и мечи в их руках поблескивают, отражая пляшущее пламя факелов; еще больше она любила наблюдать за танцами девушек, выплывающих на середину зала в своих белых платьях, словно лебеди. Перед сном она долго не могла угомониться, разучивая фигуры танца, и Прудис сердилась и бранила ее. Прудис теперь не ложилась спать в одно время с Аник, подождав, когда девочка заснет или хотя бы когда ее дыхание станет ровным, Прудис выскальзывала из комнаты, прихватив с собой светильник.
Вардантвой жених? спросила ее однажды Аник.
Прудис покраснела так, как только одна она умела краснетьлицо и шея ее стали пунцовыми.
Да нет, что ты, мы просто дружим. Мы же вместе выросли, вместе лазили на яблони в саду, овец одно лето пасли вместе
А почему тогда Вардан трогает тебя за бока, когда думает, что никто этого не видит? ревниво продолжала Аник.
Не трогает! Выдумываешь ты все! крикнула Прудис, заливаясь слезами. Попробуй только скажи кому-нибудь, я тогда
Что, позовешь Одинокого Тролля? насмешливо спросила Аник.
Нет, я тогда больше не буду тебе рассказывать сказки, никогда ничего не буду рассказывать!
Аник подумала и согласилась.
Хорошо. Только ты не позволяй ему тебя трогать.
Прудис действительно больше не позволяла Вардану лезть к ней с объятьями, во всяком случае Аник больше такого не видела. И спать Прудис ложилась рано, но сказки рассказывала редко, все больше молчала и вздыхала, иногда даже плакала, тихо всхлипывая.
2.
Весной крепость опустела. Молодые мужчины разъехались, кто куда. Кто-то отправился в дальние селения, откуда был родом, некоторых князь Варгиз оделил землей, и они сеяли пшеницу и ячмень, кое-кто вернулся к прежнему занятиюпасти овец или коней.
Вардан был в числе последних. Он появлялся время от времени в крепости, привозил сыры и мясо для княжеского стола, узнавал немногочисленные новости, Прудис наливала ему горячей похлебки или давала свежую лепешку, но с ним не заговаривала, и, в ответ на его попытки завести разговор, сухо отвечала:
Некогда мне. Работы много, но работу при этом не делала и с кухни не уходила, возилась в уголке, переставляя с места на место котлы и сковородки или лаская щенят, ползавших в углу возле своей подстилки. Аник ревниво наблюдала.
3.
В начале лета Вардан попросил у князя Варгиза отдать ему Прудис в жены. Князь согласился, заметив, что, хоть Прудис ему и родственница, и выросла в его доме, нужно все-таки спросить разрешения у ее отца. Аник всегда считала Прудис сиротой, она плохо помнила дочь Хильды, Тину, давным-давно умершую от лихорадки, а теперь с удивлением узнала, что отец Прудис жив.
Прудис уехала на несколько дней, и вернулась в сопровождении плотного краснолицего мужчины средних лет, одетого необычноне так, как одевались мужчины в крепости и в селении.
Мой отец хочет поговорить с князем, робея, сказала она княгине. Глаза у Прудис были красные, а веки припухли, как будто она плакала.
Старая Хильда при этих словах очнулась от дремы.
Хейнц здесь? спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, и подозвала Аник:Цветочек мой, помоги мне встать! Хочу пойти размять свои кости на солнышке.
Аник удивиласьза всю весну Хильда еще ни разу не выходила на двор.
Она успела еще услышать, как княгиня поздоровалась с мужчиной вежливо, но сухо, как будто он чем-то вызвал ее неудовольствие, и сказала:
Мой муж не захочет говорить с тобой, Хейнц. Можешь обратиться со своей нуждой ко мне.