Вах! воскликнула вместо ответа княгиня, что это?
Аник, заслушавшись, забыла про свое вязанье, расшалившийся котенок загнал клубок шерсти прямо в огонь, шерсть начала тлеть и завоняло паленым.
Ты задаешь слишком много вопросов, сказала княгиня, и мои рассказы отвлекают тебя. Придется все распускать, мыть шерсть и начинать вязать сначала.
Аник посмотрела на почти уже готовый чулок и сокрушенно вздохнула. Рассказы матери были ничуть не хуже сказок старой Хильды, а теперь мать не скоро согласится что-нибудь рассказать.
Вода в котле, подвешенном над очагом, закипела, и из кладовой прибежала Прудис готовить завтрак. Она одной рукой бросала в котел горсти дробленой пшеницы, доставая ее из подвешенного на шею мешочка, в другой руке Прудис держала большую деревянную ложку, которой размешивала варево.
Давай я тебе помогу, предложила Аник, но княгиня запретила:
Займись своим вязаньем. Я не разрешу тебе есть, пока чулок не будет распущен, а пряжа не перемотана.
В кухню заглянул старый Кена, привратник, и сообщил, что возвращается князь, обоз уже виден из привратницкой башенки.
4.
Каждый год по окончании осенних работ, в Красной крепости, как и в других крепостях, снаряжали обоз с ежегодным налогом королю, и отправляли в столицу горной страныкрепость Твердыню. Люди в здешних местах жили плодами рук своих, и почти ничем не торговали, поэтому налог князь уплачивал натуройшерстью, медом горных пчел, твердыми сырами из овечьего молока, которые могут храниться сколько угодно долго и не портиться, шкурами пушного зверя, водившегося в окрестных горах в изобилии, коврами ручной работы.
В этом году с обозом отправился сам князь Варгиз, пожелавший лично разобраться со сборщиками налоговс прошлого года за князем числилась недоимка, с которой он не был согласен.
Княгиня поспешила на крепостную стену, строго воспретив Аник следовать за ней. Аник огорчилась до слез. Она очень любила наблюдать за приближающимися к крепости по извилистой дороге путниками: вначале лошади и повозки кажутся маленькими, похожими на игрушки, какие вырезАл для Аник из дерева старый Кена, а людей и вовсе трудно различить. С каждым поворотом путники увеличиваются в размерах, и видны уже колеса повозок, и ноги лошадей, и можно отличить мужчину от женщины, потом дорога уводит путников от глаз наблюдателей, свернув под скалу, на которой стоит крепость, зато становится слышен скрип колес, и топот копыт, и разговор, и, наконец, путники появляются у ворот крепости.
Со двора донесся говор. Прудис выскочила на шум. Аник прислушалась. Княгиня посылала людей навстречу князю. Ну, да, догадалась Аник, дорогу ведь занесло снегом, ее нужно расчистить. Аник смахнула согнутым пальцем слезинку со щеки. Противный котенок! Сейчас бы она вместе со всеми разгребала бы снег, а это веселодаже взрослые шалят и бросают друг в друга снегом, или борются в сугробах, и тот, кто победит, натирает побежденному щеки снегом или засовывает сосульку за шиворот.
Мой цветочек плачет? раздался голос старой Хильды.
Ты не спишь? удивилась Аник, и как ты узнала, что я плачу? Я ведь не всхлипывала, а ты ведь ничего не видишь!
Глаза старухи слепы, но сердце зрячее, улыбнулась Хильда беззубым ртом, не горюй, мой цветочек, давай я тебе помогу. Ты распускай вязанье, а я буду сматывать клубокна это я еще сгожусь. И расскажу тебе, откуда взялись люди моего народа в ваших горах.
Аник подсела ближе к Хильде и послушно взялась за работу.
Давным-давно, не в нашей земле, а в прекрасной горной стране жили-были люди
5.
Но в это утро Аник так и не удалось услышать историю народа шаваб. Прибежала со двора Прудис спасать начавшую уже пригорать кашу и отправила Аник в кладовую за соленьями, а потом велела вымести пол в большом зале крепости.
С обозом едут всадники, наверное, десять человек, или больше, гости, скороговоркой сообщила она. Княгиня приказала накрыть большой стол, нужно ведь накормить всех. Ой, не знаю, пост ведь сейчас, что за еда для мужчинкаша да овощи?
Но Прудис ошибалась, обоз сопровождали не гости.
Когда всадники спешились, и, разматывая на ходу башлыки, гурьбой вошли в зал, где в очаге уже гудело разведенное пламя, и стол был накрыт, и княгиня, почти такая же стройная и прямая, как до болезни, встретила их у входа, и все, жившие в крепости, толпились за ее спинойне каждый день в крепость приезжают новые люди, да и не каждый год дажекто-то из женщин постарше ойкнул, потом раздался радостный вскрик, еще один
Восемь лет тому сотня всадников выступила в поход, под предводительством княжичей, под гордо развевающимся знаменем Красной крепости.
Двенадцать человек вернулись из дальних земель, и не было с ними знамени, и не было молодых княжичей.
Вах! А мы вас похоронили давно! воскликнул кто-то. Радостный смех сквозь слезы, и скорбные стенаниядавно отболевшее и забытое горе вернулось с новой силой, будто с подсохшей раны грубо сорвали струпнаполнили зал. Одна из женщин обнимала своего сына, другому рассказывали о смерти матери, третий здоровался с бывшей своей невестой, давно ставшей чужой женой
Кто-то должен был опомниться первым в этой неразберихе, и этим кем-то оказался отец Константин.
Возблагодарим же Господа! рухнув на колени и вздымая руки к потолку, вскричал старенький священник, перекрыв голосом всю нестройную сумятицу рыданий и радостных восклицаний, чудны дела Твои, Господи, и несть числа благостям Твоим!
Прямо здесь, в зале, отец Константин отслужил импровизированную обедню, и даже сказал коротенькую проповедь о милосердии Божьем. После проповеди сели за стол, и, ради такого радостного события, отец Константин дал разрешение от рождественского поста для вернувшихся и для тех, кто пожелает к ним присоединиться.
Прудис забегалась между кладовой, кухней и залом, доставляя на стол припасенные к Рождеству лакомства. Пива было мало, и князь Варгиз велел подать винотри бочки дорогого бахристанского вина привезли из самого Дана и берегли для свадьбы Тамил, на поминках же выпили только одну. Вино горячило, разговоры становились все громче, кто-то уже затянул застольную песню, кто-то потребовал музыку, желая танцевать.
Аник сидела за столом рядом с матерью и жадно вслушивалась в обрывки разговоров. Ей все было интереснои как живут люди в далеких землях, на равнине и за Закатными горами, и как погибли ее никогда ею не виденные братья, и про битвы, и про короля Марка, его доблесть, и молодость, и воинскую удачу
Один из вернувшихся воинов поймал за юбку Прудис, пробегавшую мимо стола с кувшином для вина.
Прудис, ты ли это? воскликнул он, глазам не верю, какая стала красавица! Хватит бегать, сядь, посиди рядом со мной, вина выпей! Прудис, отнекиваясь и розовея от смущения, присела на край скамьи. Воин между тем продолжал:
Как, ты выполнила обещание?
Ничего я тебе не обещала, Вардан, запротестовала Прудис, разве я что-то обещала тебе?
Конечно, ты ведь обещала меня дождаться! Я ведь, может быть, только поэтому и вернулся, а не то женился бы в чужих краях, остался бы там, как многие сделалинаш славный король Марк приветствовал такое желание, и дарил по сотне золотых на обзаведение тем, кто решит остаться. Но я не могменя ведь Прудис обещала ждать!
Ой, махнула рукой Прудис, покраснев еще больше, можно подумать! Так я тебе и поверила, что ты из-за меня Расскажи лучше про короля с королевой. Красивая она?
Да королева же наша умерла! удивленно ответил Вардан, разве вы про то не знали?
Случилось так, что как раз в этот момент шум в зале стихтак бывает иногда и при очень большом скоплении людей, и слова Вардана прозвучали необычайно громко в наступившей вдруг тишине.
Князь Варгиз нахмурился.
Я узнал об этом от князя Гориса, но не хотел сообщать сейчас, чтобы не портить праздник. Но раз слово произнесено, его уже не удержишь. Расскажи, Вардан!
И Вардан рассказал, что королева была дочерью одного из князей Загорья, лорда Вудленда, что, говорят, была очень красивасам-то он, Вардан, видел ее только раз, да и то издали, в церкви, но ему королева не понравилась, потому как была бледна, тонка, и вид имела болезненный, но при том надменный. Король женился на ней позапрошлой весной, но королева пока еще не понесла, и злые языки уже начали поговаривать, что на Марке лежит то же проклятие, что и на его отце, Игнатии, брак которого в течение двадцати с лишним лет не был благословлен потомством.