Но я зашел слишком далеко, чтобы лгать. Слишком много произошло со мной, чтобы я пытался найти утешение в легкой лжи.
- Нет, - ответил я.Ты видела ее наяву?
- Нет, - быстро сказала она, и глубоко вздохнула.А ты видел Элиану?
Я не ответил, глядя в огромные темные глазницы черепа.
- Больше, чем один раз?спросила Вейсс.
- Да, - произнес я, едва шевеля губами.
- Где?
- В Мальвейле.
- А в городе?
- Нет. Только в доме. Только ночью.
- Как ты думаешь, что же это действительно ?спросила она.
- Я не знаю.
- Это не может быть Элиана.
Я вздохнул, не желая признавать эту вероятность. Еще вчера я согласился бы с ней. Но не сегодня. Объяснения, к которым я пытался прибегнуть, больше не подходили.
- Ты прошел через многое.
Даже этих слов было достаточно, чтобы воспоминания о Клоструме снова пробудились к жизни. В последние несколько дней они словно дремали, отодвинутые в сторону переживаниями, вызванными появлением Элианы. Я заставил себя не забывать, что нахожусь в соборе. Нельзя было позволить ужасам прошлого захватить меня здесь.
- Это не то, что ты думаешь. Это не порождение моего разума.
- Ты уверен?
Да. Нет.
- Ты поговоришь с Кальвеном?
- Да.
Казалось, мой ответ удовлетворил ее. Она больше ничего не сказала, лишь успокаивающе слегка сжала мое плечо, давая мне понять, что я не один.
Кардинал взошел на свою кафедру и началась служба. Стаи серво-черепов летали по собору, извергая из своих открытых челюстей облака фимиама. Я с благодарностью вдыхал его аромат. Началось пение гимнов, и я с энтузиазмом присоединился. Я пел о нашем смирении перед властью Императора, и о полном повиновении Имперскому Кредо. Я осуждал грех свободомыслия. Я приветствовал уничтожение еретиков. Я не слышал свой голос. Когда я произносил слова гимна, казалось, словно целый огромный хор прихожан пел моими устами. Я был частью целого, одним из тысяч прихожан в соборе, которые пели, мыслили и повиновались как один человек. В этом я нашел утешение. Мои глаза наполнились слезами, и я вверил свою душу в железные объятия Императора. Здесь не было места сомнениям. Здесь нечего было бояться, кроме греха неповиновения, который мог навлечь праведный гнев на грешника.
Мы пропели гимн, и кардинал Кальвен Ривас заговорил:
- Для каждого из нас, - начал он, - есть только повиновение Императору. Ничто невозможно вне Его закона и вне догм Имперского Кредо. Каждое наше деяние должно вершиться в согласии с законом Его, и таким образом, каждое наше деяние, и каждая наша мысль есть повиновение Ему и преклонение пред Ним, ибо ничто не может быть умышлено вне Имперского Кредо.
Я слушал с напряженным вниманием. Ривас говорил то, что мне нужно было слышать, и то, чего я боялся. Я пытался напомнить себе об этих заповедях, пытался сделать, чтобы вера снова была сильна в моей душе. Подчинение воле Императора поддерживало меня на всех полях сражений. Даже в кошмаре Клострума, когда ужас тиранидов и позор поражения обрушился на меня, я находил утешение хотя бы в том, что умру, служа Императору без сомнений. Но сейчас мне было трудно верить столь же непоколебимо, как верил я раньше в каждую из заповедей Имперского Кредо. Они отрицали, что виденное мною в Мальвейле возможно. Если все, что я видел, было иллюзией, значит, мой разум действительно стал предавать меня. Но если хотя бы что-то одно из этого было реальным, что тогда?
Если ничто из этого не было реальным, значит, не была реальной и Элиана. И принятие этого должно было изгнать ее. Такая мысль была для меня невыносима.
Но, признаваясь честно, я не мог поверить, что все это иллюзия. Особенно после последней ночи. В Мальвейле что-то происходило. Что-то реально происходило. И я уже зашел слишком далеко, пытаясь притворяться, что это не так.
- Иллюзии обладают реальными последствиями!громогласно объявил Ривас.Отрицать эту истину есть преступление!
Воистину так.
Служба длилась три часа, три часа я метался между утешением и отчаянием. И когда она закончилась, я чувствовал себя не лучше, чем до нее.
Я должен был поговорить с Ривасом.
- Я подожду тебя, - сказала Вейсс. Прихожане медленно расходились.Увидимся у дверей.
Я поблагодарил ее и направился к ризнице. Она располагалась в дальнем конце лабиринта коридоров за алтарем. Дверь была открыта, и Ривас в своих кардинальских ризах стоял, опираясь о письменный стол. Когда я вошел, кардинал улыбнулся.
- Ты ждал меня?спросил я.
- Конечно.
- Потому что ты видел меня в ложе?я ощутил укол вины, потому что за столько дней впервые нашел время посетить церковную службу.
- Потому что я видел страдание на твоем лице.Он указал на железное кресло с высокой спинкой в углу комнаты. Кресло было повернуто к его столу, за которым стоял небольшой алтарь. Сидеть на этом месте означало находиться одновременно под взглядом кардинала и Императора. Воистину, место, спасительное для души.
- Что происходит, Мейсон?спросил Ривас.
Я сел в кресло, глядя прямо вперед, в глаза моего друга и в глазницы черепа на алтаре. Я рассказал Ривасу все, настолько спокойно, насколько мог, говоря только правду без преувеличений. Я описал то, что казалось мне реальным, и то, что могло быть иллюзией. Я уже не мог решить, что из этого было реальным, а что нет. Кошмар, в котором лицо Элианы превращалось в череп, тревожил меня все больше. Я не хотел думать, что безглазый ужас был более реальным, чем представляло мое подсознание.
Ривас слушал, не прерывая меня. Когда я останавливался, он иногда просил меня пояснить что-то подробнее или продолжить рассказ. Все это время он почти не двигался, но морщины на его лице, казалось, становились все глубже, а в глазах все больше была заметна тревога. Когда я рассказал все, он спросил:
- Ты переживал что-то подобное раньше?
- Нет. Хотя Адрианна сказала, что мое душевное состояние не столь стабильно, как прежде.
- Наверное, она выразилась более тактично?
- Да.
- Ты считаешь, что она не права?
- Насчет моего состояния она права. Но не насчет того, что лишь им можно объяснить то, что я видел.
Ривас сжал руки, потом разжал. Он выглядел явно более обеспокоенным, чем Вейсс.
- Я согласен с тобой, - сказал он.Я думаю, что, возможно, что-то не так в самом Мальвейле. Я считаю, тебе нужно уехать оттуда немедленно.
- Что в нем не так? Что может вызывать такие явления?
Ривас огорченно вздохнул.
- Я не знаю.
- Есть что-то в Имперском Кредо, что может объяснить виденное мной?
- Нет, - Ривас, казалось, хотел сказать что-то еще, но замолчал. Я узнал взгляд на его лице. Это было выражение лица человека, столкнувшегося с неприятным парадоксом.
- Я видел призрак Элианы?спросил я прямо.
- Призраков не бывает.
Ответ Риваса казался слишком банальным. Он был будто процитирован, в нем не было убежденности.
- Тогда
- У меня нет ответа для тебя сейчас, - сказал Ривас. Он осторожно выбирал слова.Я не хочу делать поспешных выводов, но ты видел что-то. Поэтому я предлагаю тебе покинуть Мальвейль.
- Я не могу, - за весь день, полный сомнений, это были самые категоричные слова, которые я произнес.
- Почему?
- Ее дневник Я начинаю понимать, что означало оставить ее здесь. Какую ответственность ей пришлось на себя взвалить
- Ничего такого, о чем она не знала бы. И ты покидал Солус и раньше, когда дети были совсем маленькими. И с ней было все в порядке.
- Возможно. Я не знаю. Но в этот раз что-то сломало ее. Что-то убило ее, Кальвен.
Он печально кивнул.
- Я думаю, если я останусь в Мальвейле, у меня будет шанс на искупление - произнес я.
- Перед кем? Кто будет прощать тебя? Не Элиана. То, что ты виделэто не она.
- Я не могу рисковать, что это может оказаться не так.
- А Катрин и Зандер? Пусть хотя бы они уедут из Мальвейля.
Я покачал головой, чувствуя упрямое нежелание так поступать. Моя семья снова была вместе. Зандер начал проявлять признаки понимания, что такое долг. Катрин разговаривала со мной без враждебности. Может быть, мы никогда не будем близки, но мы не были теперь и совсем чужими. Я не мог отбросить все, что сумел достигнуть.
- Они ничего не видели и не слышали.
- Ты можешь со всей честностью сказать, что они там в безопасности?