Первые недели две были прекрасные, а вот дальше все начало приедаться и многие стали нудить, что пора возвращаться. Но мистер Тайлер - наш неумолимый смотритель - только отмахивался и, взяв очередной припас патронов, уходил заниматься браконьерством. Но и за спокойствие иногда приходится платить.
- Джас, пошли к реке, а то я скоро сдохну, смотря, как Кир пытается связать морской узел, - усмехнувшись, я встал и потопал за насвистывающих какую-то мелодию Эмметом. - Мне кажется, Джек все равно ничего не поймает и только зря растратит весь свой запас патронов.
- Чем бы дитя ни тешилось, - философски заметил я, скидывая одежду и заходя в воду. - Ух, блин, холодно! - Эммет нырнул, обдав меня брызгами.
- Так нечестно, ты жулик! - встав на ноги, я стал забрызгивать Эммета.
- Э, нет, я так не играю! - нырнув, он отплыл от меня и, перевернувшись на спину, стал спокойно дрейфовать. Печально покивав, я выбрался на берег и, растянувшись на траве, посасывал травинку.
- Осталось всего три года, Эм, и ты попадешь в Хогвартс. На какой, думаешь, факультет распределят? - спросил я, точно зная, что он услышит.
- Я не трудоголик, так что Хафлпаф отпадает. Учится люблю, но только если предмет нравится - так что Ревенкло тоже не катит. Остались Гриффиндор и Слизерин, - выбравшись на берег, Эммет растянулся рядом. - Хотя нет, не так: остается красненький Слизерин и зелененький Слизерин, - подмигнув, констатировал он. - Мне больше по душе зеленый цвет.
- Мне тоже нравится зеленый, - особенно, после того, как на красном факультете меня линчевали в героя, а потом приговорили к поцелую дементора. - Так что когда я приеду в Хог, будешь ты уже крутым третьекурсником.
- О, когда ты приедешь в школу, содрогнется замок от небывалой пирушки, - еще немного поржав, представляя эту картину, мы стали собираться назад, когда из зарослей вывалился Джек.
- Что случилось, мистер Тайлер? - помогая встать смотрителю, одновременно спросили мы.
- Медведь, ребята! Вот это зверюга! Точно застрелю его ночью! - с горящими от фанатизма глазами Джек, опираясь на свое ружье, потопал к лагерю. Что-то было не так, но я никак не мог понять что. Еще немного постояв на берегу, мы побежали догонять Тайлера, чтобы все разузнать. Джек был удивительно словоохотлив и рассказывал без умолку. Придя в лагерь, он стал проверять снаряжение. Убедившись, что взял все, прилег вздремнуть. Его невозмутимость немного успокаивала, но до вечера я не спускал глаз с палатки. Когда всех детей стали загонять спать, Джек проснулся и, вновь проверив снаряжение и хватанув стаканчик для "усогрева", двинулся к лесу. И чем ближе он подходил к зеленой завесе, тем явственней я слышал монотонный звук затачивающейся косы. Бабулька вновь пришла в мою жизнь.
- Завтра, максимум послезавтра, наше путешествие закончится, и мы поедем домой, - залезая в палатку, сообщил я Эммету.
- С чего ты взял? - с интересом спросил он, доставая книжку для вечернего чтения.
- Джек сегодня умрет на охоте, - взбив подушку, я лег поудобнее и закрыл глаза.
- Как? Почему? - резко сев на своем спальном мешке, Эммет стал тормошить меня. Открыв глаза, я заметил, как бледен он был.
- Я знаю... это сложно объяснить словами. Просто я знаю, когда за человеком придет Смерть - чувствую. В ту ночь на Хэллоуин я понял это. Сначала умер отец - я не увидел это - ощутил, потом мама. И вот сейчас, когда Джек ушел на охоту.
- Но нужно же помочь ему! Спасти! - Эммет уже было рванул к выходу, как я с силой уронил его обратно, прижав к земле.
- Ему уже не поможешь! Если она пришла и точит свою косу, значит, человек умрет. Если она просто рядом, то все ещё может обойтись. Джеку уже ничем не помочь, а если мы перебаломутим других, то умрут и они. Яростному зверю наплевать, кого убивать: людей или зверей. Молись, чтобы убегая, Джек не вывел медведя на лагерь, тогда всем каюк. Просто иногда, Эммет, нужно смириться с неизбежным, такова судьба, - примирившись с доводами, Эммет ослаб и уже не вырывался.
- Все равно это неправильно! Почему мы, обладая силой, не можем ему помочь? - сколько же боли было в его глазах.
- Не всегда обладание силой делает человека сильным, иногда оно, наоборот, губит. Самое трудное, Эммет, заключается не в том, чтобы сломя голову рвануть на помощь, а в том, чтобы, зная об опасности, ничего не делать. Да, это жестоко, но это зачастую помогает спасти не одну душу, а множество, - криво улыбнувшись, я закутал его в одеяло и потушил свет в палатке. Но ночью все равно никто из нас так и не смог заснуть.
Как я и предсказывал, наше путешествие закончилось на следующий день. Уже вечером все дети загрузились в автобус и уехали с места стоянки - в лагере остались егеря, полицейские и наш директор. Весь день и всю дорогу Эммет так и не проронил ни слова, лишь, когда мы расходились по своим комнатам, тихо сказал: "Прости".
~~~
* * *
~~~
Мне не хотелось возвращаться домой - Дадли уже, наверное, наябедничал дяде Вернону и меня снова ждет неделя взаперти. Именно поэтому я медленно шел, пиная маленький камушек. Так странно - иногда мне казалось, что у меня есть старший брат - нет, не Дадли, а кто-то другой. Мальчик, который заботился обо мне, и играл со мной. Тот, кто защитил меня от страха. Неделями лежа в своей каморке, я представлял его себе: высокий красивый юноша с зелеными, как у меня, глазами или может быть маленький крепенький мальчишка с задорной улыбкой и прической ежиком. Мне так хотелось бы, чтобы это было правдой, чтобы он был где-то - просто сейчас он болеет и где-нибудь лечится. Тяжело вздохнув, я толкнул дверь и зашел в дом.
- Вот ты где, мерзкий мальчишка! Что ты сделал с нашим Дадличком? - больно схватив за ухо, дядя Вернон тащил меня к чулану. - Неделю будешь сидеть взаперти, паршивец.
Щелкнула задвижка, и дверь закрылась - теперь моим спутником будет только одиночество. Поудобнее устроившись на матрасе, я уставился на ступеньки, прошептав в темноту: "Найди меня, брат, обязательно найди!"
~~~
* * *
~~~
- Не скучай там без меня, Эммет. Пиши, - помогая загрузить чемодан в автобус до Лондона, наставлял я.
- Угу, - невнятно пробурчал он, пытаясь надежнее уместить багаж. - А ты тут не переломай себе чего ненароком, а то не очень мне нравятся твои госпитализации из-за ветрянки.
- Ну, я просто еще не болел, и тебя, между прочим, тоже в больнице от нее лечили, - машинально стал оправдываться я. - В любом случае пиши, а то вдруг я тут сойду с ума.
- Конечно, я буду писать - ты мой единственный друг, вряд ли там я смогу с кем-нибудь подружиться, - пожав мою руку, Эммет заскочил в автобус и, сев на свое место, помахал из окна.
- Удачи! - крикнул я вслед уезжающему автобусу, еще успев заметить сжатый кулак в знак удачи.
Медленно бредя к зданию приюта, я пинал маленький камушек, как вдруг сильный порыв ветра принес слова: "Найди меня, брат, обязательно найди!" Слова, произнесенные до боли знакомым голосом. Сердце забилось с невероятной скоростью - значит, он помнит! Он помнит меня! Я вбежал в свою комнату, судорожно ища что-нибудь, не зная что - да что угодно! Я должен послать ему знак, должен как-то сказать ему, что существую, что помню, что найду. Взгляд зацепился за бумагу - я могу написать письмо, но кто его доставит? Как сделать так, чтобы его не перехватили? Нет, письмо нельзя, но что остается? Телефон - я могу позвонить, но это привлечет внимание - дядя Вернон высечет его и посадит под замок. Нет, звонить нельзя. Но что, что делать?! Охваченный паникой, я нарезал круги по комнате - он помнит меня, а я даже не знаю, как сообщить ему о своем существовании.
Теперь, когда рядом не было Эммета и все мои мысли витали вокруг Гарри, время текло мучительно медленно. Эм написал лишь через две недели, и я ухватился за его письмо, как за спасательный круг, описав все что, происходит у нас и прося помощи в деле с Гарри. Теперь я жил от письма к письму, неосознанно становясь еще более замкнутым, отдаленным и высокомерным.
Первый белый снег, укрывший землю, накрыл мое существование саваном - я, наконец, истощил себя на столько, что заболел. Старушка Смерть, напевая песенки, поселилась в моей комнате. Иногда я вел с ней беседы, попросту говоря, разговаривал сам с собой. Проходили долгие месяцы бреда и хождения по грани, где любая ошибка может привести к обрыву в пропасть. Даже первые весенние лучики тепла не смогли мне помочь - я медленно умирал, порой мне слышалось, как точильный камень неторопливо проходит по лезвию.