Да, мастер, «детка» потупила взор и даже слегка зарделась. Впрочем, подобная реакция могла обмануть зрителей в зале, но не Гаральда. Во-первых, он умел отличать настоящие эмоции от хорошо разыгранных. Во-вторых, знал, что посторонних людей, не знающих законов клубной сцены, на ответственное представление никто не допустит. В-третьих, как завзятый театрал, он хорошо помнил эту девушку. На первых ролях не блистала, но выступала с завидной регулярностью, играла крепко и весьма разнопланово. В общем, можно было быть спокойным: сегодняшнее шоу будет более чем удачным.
Как зовут?
Игрейн.
Чулки сними. Ненавижу.
Пока девушка послушно раздевалась, Гаральд водрузил на стол трехметровый деревянный ящик, декорированный тонкой серебряной вязью. На синем ложементе покоился целый ряд разнокалиберных плетей. Из них следовало придирчиво отобрать те, которые будут использованы на сегодняшнем выступлении.
* * *
На сцене царил искусно созданный полумрак: софиты очерчивали фигуру девушки, подвешенной за руки к толстым композитным цепям. Зал благоговейно замер. И зазвучала музыкаименно такая, какая нужна мастеру для творческой, медитативной работы. Халахинские песнопения, на языке древних диких людей. Музыка мелодичная, ритмичная, с басовитыми барабанами и нарастающей динамикой.
Она мерцала, прерывалась, замирала и дрожала, как тело Игрейн, с которого взмах за взмахом тонкого лезвия слетали, словно лепестки, обрывки платья.
Музыка повторяла все, что делает мастер. Изгибалась вместе с каждым ударом и вспыхивала вместе с линиями на белой кожеяркими, контрастными, кровавыми.
Удары сменялись поцелуями, ласкающими обожженную плетью кожу. И музыка вторила им.
Мастер танцевал вокруг девушки, он словно играл с ее телом, то нанося жгучие удары, то рассматривая алые линии, которые вздувались и темнели на дрожащей коже.
Игрейн стонала, принимая эту боль, выгибала спину и расслабляясь от каждого прикосновения нежных пальцев, от каждого поцелуяот губ к груди, по животу и ниже На ее лице блуждала улыбка, серые глаза закрывались и снова открывались, наполненные слезами и восторгом.
Мастер отошел дальшеи плетью, словно кистью, начал наносить быстрые, частые удары, словно мазки на холст. Игрейн замерла с широко распахнутыми глазами, задержала дыхание, прогнулась, подставляясь под плеть.
Гаральд остановился. Подошел ближе, провел рукой по медным волосам и прошептал на ухо:
Дыши!
Только тут она глубоко вдохнула, удивившись тому, что вообще забыла, как и зачем нужно делать вдох.
Ощутимый удар по обнаженным ягодицамИгрейн отбросило вперед, она потеряла равновесие и, не удержавшись на ногах, повисла в кандалах.
Гаральд приподнял ее и снова провел рукой по спине, будто оценивая, много ли еще работы осталось.
Снова два шага назад. Замахи сильный, глубокий удар.
А затемтонкая однохвостная плеть с кистью на конце, и штрихи красного цвета. В одном ритме, легко, поглаживая кожу, расслабляя, а затемразгоняясь на максимальной скорости, чтобы узел на кончике плети вонзился в спинуи тело дернулось кривой судорогой.
Паузы. На три счета, в ритм музыки. И снова сильный ударсверху вниз. Глубоко и сладко.
Игрейн слышала, как утробное рычание зверя вторит звуку халахинской мантры. Как неторопливые размеренные шаги приближают к ней того, кто сейчас подарит ни с чем не сравнимое удовольствие. Она чувствовала его рядом, его обжигающее дыхание на своем плече, его пальцы на коже. Он здесь, он рядом, огромный, сильный и нежный.
Он сжал ее сосоки в глазах потемнело. Брызнули синие искры, боль стала невыносимой, и пальцы мгновенно разжались. Снова чувственные губы, оставляющие печать обещания
Снова шагиудаляющиеся прочь. И сильный удар. Два однохвостья одновременноупругие, наращивающие силу, ускоряющиеся. От самого тяжелого, финального удара ноги девушки подкосились, но снова потерять равновесие Игрейн не успела.
Гаральд подхватил ее спереди, обнимая, поддерживая уставшее тело. Игрейн не заметила, как с ее рук исчезли оковы. Одно движениеи их больше нет.
Расслабляйся, обними меня.
Спасибо, девушка вжалась в его плечо, обнимая так крепко, как позволяли ничего не чувствующие руки.
Гаральд повернул ее спиной к публикеи по залу пролетел восторженный вздох, перерастающий в неистовые аплодисменты.
На белой коже Игрейн расцвел терпко пахнущий кровью букет цветов. Ваниль и миндаль.
Триединая империя, Джалан
Район Аллаяфа, клуб «Философия тела»
Джеремиан смотрел на происходящее, затаив дыхание, наблюдая за каждым жестом, за каждым движением. Его возбуждала эта уверенность, непостижимая легкость каждого жеста. Грация танцора, руки бойца, кошачья гибкость, надежно спрятанная в мягкой оболочке, способной обмануть кого угодно. Его доводило до исступления то, что этот мужчина был непостижим. До безумия хотелось быть сейчас на месте этой женщины, которую он так страстно ласкал на сцене. Гладить эту сливочную кожу. Чувствовать, как под ней перекатываются тяжелые мускулы
Принц вспомнил, как этот зверь лежал у ног женщины, но, стоило кому-то на секунду усомниться, и хищник, играючи, показал зубы. Видел, как от взгляда пронзительных васильковых глаз дрогнула хозяйка клуба. И съежился дюжий охранник.
Джеремиан кусал губы, не в силах выдержать снедающего его напряжения. Он хотел получить все это. Власть над этой скрытой силой, над этой красотой, мужественной и мягкой. Он ревновал к каждой женщине, которой касались эти руки. И старался запомнить ту рыжую тварь, которая сейчас была в его объятьях.
* * *
Гаральд передал Игрейн на руки дежурному друиду и зашел в гримерную, на ходу снимая взмокшую рубашку, и ей же стирая с лица тени. После бесконечного дня с неожиданным продолжением он чувствовал себя до предела вымотанным. И хотел было сказать что-то Эстер, но та остановила его властным жестом. Гаральд удивленно вскинул бровь, но посмотрел туда, куда указывала госпожа ОХобб.
На диване, укрытая клетчатым пледом, спала Лори.
Триединая империя, Джалан
Район Хеске, частный компаунд «Зеленый жемчуг»
Гаральд толкнул дверь в квартиру ногойруки были заняты. И ничуть не удивился, когда та открылась, а в гостиной обнаружился Маркуси тут же вскочил:
Что с Лори?
Спит, Гаральд сдвинул друида плечом, едва не сбив с ног.
Доконали, да? Молодцы, а лечить мне, беззлобно выругался Маркус, шагая в спальню. Присел на край кровати, куда бережно была уложена Лори, и начал водить руками по ее телу. Ментальное истощение почти под ноль.
Я не настолько разбираюсь в магии и медицине, чтобы понимать, о чем ты сейчас умничаешь.
Вкратце, Маркус встал и посмотрел на Гаральда сверху вниз. Друидский рост позволял проделать такое даже с очень высоким полукровкой. Устала она, очень. И я не буду намекать, кто тут причина этой усталости. Но очень советую хотя бы несколько дней дать ей отдохнуть. Доступно выражаюсь?
У Гаральда сильно зачесались кулакитоже доступно объяснить этому надменному пню, что таким тоном с ним разговаривать нельзя. Но внутреннее чутье сдержало этот порыв. Если Лори оставила друида дежурить в квартире, как до этого попросила Эстер побыть ее ассистенткой, значит, сегодняшние манипуляции были действительно опасными. И устраивать скандал точно не стоило. По крайней мере, не сейчас.
Маркус явно понял это внутреннее противоборство, закончившееся победой разума над чувствами, и полюбопытствовал:
У нее хотя бы получилось? он жестом предложил выйти из спальни, но дверь при этом оставил открытой.
Судя по всему, да, Гаральд плохо представлял себе, о чем идет речь. Но раз Лори не сыпала ругательствами и не швырялась предметами, значит, все прошло по плану.
Дай посмотрю, Маркус без спроса расстегнул рубашку лорда, очень пристально всмотрелся в татуировку и помрачнел. Теперь понятно, почему она так вымоталась. Везучий ты, мужик. Пить будешь?
Наливай.
Триединая империя, Джалан
Район Фирих, резиденция семьи Райвен
Корнелия Райвен не впервые видела сына, возвращающегося домой в состоянии, близком к падениюи хорошо, если лицом в подушку. Только воспитание и этикет не позволяли ей подумать, тем более, озвучить то, что просилось: милорд нажрался в дрова.