Память тоже отказала? Чертыхнувшись и помянув странную магию Альварских гор, Виктор встал и, не дожидаясь команды, нырнул в кромешную темноту. Злой на себя за то, что совершенно не мог вспомнить огромного количества событий из собственного детства и пользоваться привычными способностями в этом странном месте.
И вдруг почувствовал. Сначала то, как бьется сердце. Гулко стучит, отзываясь от каменных стен лабиринта. Как шуршат в темноте невидимые создания, которые могут напасть, укусить, и он не успеет даже отпрыгнуть. И что сестра стоит совсем рядом. Она задержала дыхание, чтобы он ее не услышал. Но знал, что она здесь, и
Он успел схватить ее, прижать к себе со всей силы и развернуться. За полсекунды до того, как спину окатило болью. Огромный сталактит рухнул с потолка и рассыпался осколками.
Какие крепкие у тебя объятья, Фанни остановилась и прижалась к нему сильнее, горячо дыша. А затем отошла посмотреть на упавшую глыбу. Видишь, что бывает, если на минуту отвлечься и позабыть о чувстве опасности?
Виктор зажмурился. Иногда это помогало, чтобы начать хоть как-то различать предметы в темноте. Сердце колотилось еще сильнеето ли от осознания того, что его сестра только что чудом избежала смерти, то ли от того, что он держал ее в объятьях совсем не по-братски.
Открыл глазаи не понял, где находится, что происходит, и почему все вокруг изменилось.
Это был тот же лабиринт. То же самое место. Только стены поменяли рельеф, а потолки выше. И здесь была другая девушка. С антрацитовой кожей, густыми белоснежными волосами, рассыпавшимися по плечам, и острыми ключицами, выпирающими из-под тонкой зеленой блузки.
Кари. Ее звали Кари. А его сестра, тощая, мелкая, нескладная, стояла в углу с двумя такими же субтильными мальчишками, и тихонечко посмеивалась над братом, который впервые неумело обнимал девушку.
Кари была на два года старше. Шестнадцать лет, а значит, по альварским меркамуже все можно. Она взрослая. И от нее пахнет, как от взрослой женщиныдухами и чем-то еще неуловимым
Виктор не сразу понялэто были ее губы. Фруктовый бальзам, от которого у него кружилась голова. Мерцающий манящий блеск, к которому хотелось прикоснуться. И невероятный аромат
Кари облизнулась и посмотрела ему в глаза.
Любишь клубнику?
Я ее еще не пробовал, смутился Виктор.
А целоваться ты тоже еще не пробовал?
Он опустил глаза, ему было ужасно неловко из-за всего
Давай сбежим от этой малышни. Попробуешь и то и другое, заговорщицким шепотом сообщила Кари. За мной.
Они побежали куда-то влево, в совершенно неприметную расщелину, а затем снова налево и, кажется, направо.
Младшие отсталиони явно не знали всех тайных ходов лабиринта. И теперь они с Кари были здесь только вдвоем. В окружении холодных черных стен. Которые казались вечными и незыблемыми
Кари обнимала егорезко, сильно. Виктору не доводилось еще иметь дело с альварскими девушками вот так, чтобы все по-взрослому. Наблюдатьда, они часто подглядывали за рабочими, думающими, что в укромных уголках бесконечной паутины пещер их никто не увидит. Никто, кроме любопытных подростков, умеющих чувствовать горы.
И теперь происходящее его и волновало, и жутко смущало, и открывало что-то еще, неведомое, неосознаваемое пока. Он чувствовал и ее прикосновения, и ее возбуждение. А потомее умелые поцелуи и запах клубники, которую никогда не пробовал
Кари отстранилась и загадочно улыбнулась. В ее красных глазах плясали искорки.
Расслабься, я с тобой, она снова поцеловала его, а затем отстранилась, сделала пару шагов назад и начала снимать блузку. Что еще хочешь попробовать? У нас много времени.
Виктор вздрогнул. Или нет. Это был каменный пол под его ногами. Черные стены пещеры. Кари рефлекторно прикрыла голову рукамикак их учили. И больше не успела ничего.
Огромная каменная глыба рухнула рядом с ними, рассыпаясь от удара. Альва не удержалась на ногах, а следующий каменный осколок упал уже на нее.
Кари! Виктор бросился к ней, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой темноте. Он видел не так хорошо, как альвы, но белые волосы на черном камне не заметить было сложно. И руку, украшенную белым жемчужным браслетом.
Девушка судорожно, прерывисто дышала, а Виктор тщетно пытался поднять тяжеленный каменный осколок. И чувствовалкак нарастала паника. Вместе с нейболь. Она разливалась от груди к животу, потом к ногам. Которые снова наливались свинцом, немели, словно исчезали. Он упал рядом с Кари, не в силах больше подняться. И не мог понять, где были его собственные эмоции, а где ее. Он просто лежал рядом с ней, с силой разжимая руку, украшенную белым браслетом. Пытаясь кричать, но голос не слушался, слова застревали в горле.
Потом пришло отчаяние. Ощущение горькой обиды. Несправедливости. Потому что все вот так быстро, внезапно, слишком рано.
Казалось, что голова сейчас просто лопнет. От страха и боли.
Почему? Почему все случилось именно так?
Тонкие черные пальцы Кари начали холодеть. Виктор ощущал, как этот холод пробирается по его венам. Свою руку он тоже больше не чувствовал. И почти не мог дышать. Он лежал на каменном полу, вздрагивая и беззвучно плача. Понимая, что умирает. Не видя больше смысла в собственной жизнибесполезной, никчемной, потому что он неспособен ни спасти, ни даже помочь
И чья-то властная рука, разжимающая его пальцы. Секундная паузакогда боль прекратилась.
Мертвая тишина. Кари больше не хрипела и не вздрагивала. Она лежала с широко распахнутыми глазами, уставившись в потолок навсегда застывшим взглядом.
А затем боль вернуласьс утроенной силой. Сдавливая, ломая и вгрызаясь в тело острыми осколками
Виктор! Смотри на меня! Смотри!
Он не смотрел. И не мог произнести ни слова. Он тонул в боли и отчаянии.
Поэтому закрыл глаза, желая только одногочтобы это закончилось. Навсегда.
* * *
Эй, ты чего? Фанни хлопала его по щекам и тормошила. Ви! Ну? Ты живой?
Устал, Виктор не сразу понял, что лежит на полу. Сфокусировать взгляд тоже получилось не сразу. Сестра сидела рядом, обнимая его за шею, как в детстве. Когда ей было очень страшно. В-все хорошо. Давай выбираться отс-сюда.
Ему не просто хотелось уйти. Он хотел сбежать отсюдакак можно быстрее. И вдруг даже не поняла, ощутил, как это сделать. Почувствовал. Словно увидев перед глазами карту лабиринта.
Осторожно встал, убедился, что голова не кружится, идти он может, и устремился вперед. Отчетливо понимая, куда сворачивать. Фанни обгоняла его за счет легкости, он подсекал ее и безжалостно сбрасывал на землю, перепрыгивал через преграды, а один раз и вовсе с разгона сломал тонкую каменную стенус виду крепкой, но он чувствовал, что та поддастся, а своды выдержат.
Центр лабиринта. Круглый зал с белым сводчатым полом. Когда-то, похоже, здесь было минеральное подземное озеро, которое высохло. Посреди этой природной красоты стояла большая корзина, а в ней покоились две пыльные бутылки выдержанного лангардского.
Мы даже успеем помыться перед ужином. Если хочешь, сделаем это вместе, Фанни забрала корзину и пристроилась под бок к брату. Я иногда странно шучу, да?
Да, коротко ответил Виктор, и они рухнули в естественный горный портал.
Триединая империя, Альварские горы
Особняк семьи Коннор
На ужин выходить не хотелось. После гонок в лабиринте и более чем странного видения Виктор ощущал гнетущее ощущение неправильности. Все произошедшее требовалось осмыслить в тишине и одиночестве. Он уже почти собрался переодеться, чтобы позорно сбежать в сад, как в комнату к нему ворвался полутораметровый ураган.
Простишь меня? спросила Фанни, заглядывая ему в глаза.
За что?
За сегодняшнее. Надо же было как-то тебя вывести из равновесия. Ты прямолинейный. В лабиринте у тебя напрочь отключается интуиция. А еще ты теряешь голову в присутствии женщин. Тебе это мешает сосредоточиться.
Да, Виктор старался говорить поменьше. И предпочел бы вообще молчать.
Расслабься. Больше так не буду. Я все еще твоя маленькая сестра. А ты мой большой и могучий Ви.
Она снова потянула его за косу и нежно поцеловала в щеку. Так, как всегда это делала в детстве. И он так же, как всегда, поцеловал ее в лоб.