Бросьте! отмахнулась миссис Брэдли. И потом, она впилась в него взглядом, в чем разница?
Такой неловкости Берти не ощущал с четвертого класса школы. Он густо покраснел. Миссис Брэдли схватила его за руку.
Как бы мне хотелось увидеть их при лунном свете! крикнула она так громко, что беседовавшие в гостиной замолчали и дружно обернулись. Прошу вас, мистер Филиппсон, пойдемте, вы их мне покажете!
И она так решительно потянула молодого человека за руку, а остальные стали наблюдать за ними с таким интересом, что ему пришлось подчиниться, чувствуя себя крайне глупо, как злосчастный Филч из «Оперы нищих», которого непреклонная госпожа Питчем тащит в сад.
Вы ничего не должны мне показывать, объяснила она ему, просто нам не нужны чужие уши. Вас донимает Элеонор?
Берти открыл рот, заморгал, захрипел и, наконец, прошептал:
Откуда вы знаете?
Расскажите, когда это началось! велела миссис Брэдли.
Берти поддел мыском ботинка раннюю астру, посмотрел на полную луну и поморщился.
Это началось, когда я гостил здесь два года назад, произнес он. С Дороти Кларк мы знакомы с детства. Тогда ее пригласили и попросили привезти мужчину, потому что в этой части графства мужчин не хватало, особенно для танцев. Она выбрала меня. Я знал старину Гарда. Все шло неплохо, близилось Рождество, помню, мы катались на коньках, Элеонор немного расслабилась, я учил ее чарльстону и еще чему-то, Дороти показывала ей новые прически. Через пару дней, познакомившись с домом, я стал захаживать в кабинет к старику Бингу и листать его книгиэто мое любимое занятие, а у него, как вы знаете, приличная библиотека. Однажды утром я застал там Элеонор. Я знал, что старика лучше не беспокоить, когда он погружен в работу, поэтому дружески с ней поздоровался и погрузился в книгу. Тут она подходит, садится на подлокотник моего кресла и заводит беседу: обо мне самом, о моем будущем, о моих родителях, вообще обо всем.
Сначала я не обратил на это внимания, но вскоре заметил, что Элеонор меня преследует, когда я гуляю один, и нагоняет, когда вокруг никого нет, да и вообще всячески намекает, что пора мне в нее влюбитьсятак это, видимо, называется. Дошло до того, что она напрямую предложила мне жениться на ней. Я отказалсяне помню, в каких словах, но попытался превратить все в шутку. Элеонор расплакалась, повисла у меня на шее Ужас! Я чувствовал себя болваном и подлецом, хотя, клянусь, никак не поощрял ее к подобному поведению.
После этого она дня на два оставила меня в покое, а затем сделала предложение. Нет, об этом я распространяться не могу. Достаточно сказать, что я дал ей понять, в какой ужас она меня привела. Следующим утром, принеся старому Бингу извинения, я уехал с мыслью больше никогда сюда не возвращаться. Полагал, что для меня все закончилось, ведь Элеонор никогда не бывает в Лондоне и не наносит визитов.
Миссис Брэдли молчала. После короткой паузы Берти продолжил:
Вскоре я обо всем забыл. Наверное, тогда это меня мало впечатлило. Решил, что бедняжка попросту заскучала от чересчур спокойной сельской жизни и захотела встряхнуться. В общем, все это вылетело у меня из головы. И вот неделю назад я получаю письмо от Дороти с просьбой снова сюда приехать и с сообщением о ее скором замужестве с Гардом Бингом. Мол, если я хочу еще разок повидать ее незамужней, то мне лучше не отказываться. Но я бы все равно не согласился, если бы не приписка: «Представляешь, Элеонор обручилась с гостящим у них путешественником. Наверное, ты о нем слышал: Эверард Маунтджой. Только никому не говори, они еще об этом не объявляли». Дальше она писала, что еще его не видела, но приедет в поместье в один день со мной. Получилось, правда, днем позже.
Мне захотелось увидеться с Дороти. Мы всегда дружили. Еще я подумал, что обручение Элеонор с этим Маунтджоем избавляет меня от опасности новых приставаний. Вот я и приехал.
И что? спросила миссис Брэдли так тихо, что он едва расслышал вопрос.
Ничего, вздохнул Берти. Ничегодо вечера понедельника, когда после ужина она настигла меня в гостиной и опять взялась за свое: стала хватать за руку и и вообще! Ужас какой-то!
В понедельник? Вы уверены, что это происходило в понедельник? Накануне гибели Маунтджой?
Без сомнения, подтвердил Берти. Пусть это и выставляет меня черствым истуканом, но после этого происшествия, во вторник, я подумал: «Хоть одно утешение: Элеонор должно хватить ума и чувства приличия, чтобы хотя бы сегодня оставить меня в покое!»
Он помолчал. Миссис Брэдли, уверенная, что это еще не все, затаила дыхание, чтобы не помешать откровенности молодого человека.
Вечером во вторник у меня была передышка, продолжил он медленно, нехотя, но в среду, то есть вчера вечером Берти замолчал и остановился на гравийной дорожке, по которой они шли. Знаете, миссис Брэдли, я чувствую себя мерзавцем, когда выкладываю вам все это о бедной девушке. Однако я должен поделиться этим именно с женщиной. В общем, в среду вечером, то есть вчера, Элеонор пришла ко мне в спальню в половине первого ночи и изъявила желание там остаться. Мне стоило огромного труда выпроводить ее. Фактически мне пришлось вскочить с постели и вытолкать Элеонор за дверь. Ну, как вам это нравится?
Спустя продолжительное время, когда они опять побрели вокруг лужайки, миссис Брэдли произнесла:
Не сомневаюсь, что сегодня вечером вы запрете дверь своей спальни.
Еще и креслом припру! вспылил Берти. Ничто не принудит меня ее открыть, разве что пожар!
Хорошо. Остальное предоставьте мне. Возвращаемся?
Обратный путь они проделали молча. Берти гадал, правильно ли поступил, открывшись этой женщине, похожей на ящерицу, а та обдумывала одно примечательное место в рассказе Берти. В конце концов она решила при первой же возможности воспроизвести его Карстерсу.
Вот и вы! воскликнул Гард, увидев их в двери гостиной. Как насчет того, чтобы немного подвигаться, папаша? Или это значит наступить тебе на любимую мозоль: в доме траур и все такое прочее?
Что такое? проворчал Алистер Бинг, утративший былую остроту слуха, но не желавший в этом признаваться.
Я предлагаю устроить танцы, объяснил Гард.
Сколько угодно, сынок, если того же желают остальные. Поступайте как знаете. Я пойду к себе в кабинет.
Я с тобой, отец, сказала Элеонор. Если хочешь, я могу поискать в библиотеке ссылки.
Хорошо, что сестрица покинула нас, заявил Гард после их ухода. Она ненавидит танцы. Что завести?
Мне доступен только фокстрот, сказал Карстерс.
Значит, фокстрот! провозгласил Гард, выбирая пластинку.
Из граммофона раздался треск, а потом зазвучала музыка. Берти, радостно улыбаясь, пригласил на танец Дороти, Карстерс учтиво подал руку миссис Брэдли.
Полагаю, ты симпатизируешь этой старушенции? спросил Берти свою партнершу.
Еще бы!
Ты не думаешь, что это она угробила Маунтджой?
Боже сохрани! воскликнула Дороти. Ни в коем случае!
Тем лучше. Хотя, продолжил он, мастерски исполняя танец, мне она кажется реинкарнацией Екатерины Медичи, способной укокошить удовольствия ради собственную мамочку. Ты согласна со мной?
Она талантливая особа, уклончиво ответила Дороти.
Берти, ловко залезший в щель между японской лаковой ширмой и пальмой в кадке, умудрился поцеловать ее прямо в губы.
Вот и я о том же, сказал он, выводя Дороти на открытое пространство.
Скотина! со смехом воскликнула она. Ты забыл, что я без пяти минут жена Гарда Бинга?
Это мы еще посмотрим, улыбнулся Берти. Собственно
Только не здесь! Дороти сняла руку с его плеча и закрыла ему рот. Берти воспользовался тем, что она врезалась в него в танце, обнял ее за талию и за шею и снова поцеловал с юношеским пылом.
Отпусти, дурень! потребовала Дороти. Что за невежа!
Она поймала на себе неодобрительный взгляд Элеонор Бинг, вышедшей из библиотеки с большими часами в руках.
Элеонор, попроси Гарда поставить вальс. Он мне больше по настроению, сказала Дороти, совершенно не смущенная происшедшим.
Я вижу, холодно промолвила Элеонор.
Лучше скажите ему, крикнул Берти, решивший, что хуже уже не будет, что я отдам ему партнершу через три танца, если он будет хорошо себя вести!