Только тут есть одно «но», всё это перечёркивающее. Или ставящее под большое сомнение, внезапно испортил впечатление от слов друзей Призрак.
Ты о чём, уважаемый? я в упор посмотрел в ярко-синие глаза новоявленного скептика.
Тот спокойно выдержал мой взгляд и сказал:
Ваша страна больна самым страшным видом чумы. Той чумы, которая, поражая ум человека, делает из него безжалостное чудовище, готовое уничтожить любого, кто хоть чем то отличается от ему, подобных особей. Здоровым здесь не выжить, господин Ральф. Это лишь вопрос времени.
Подумаешь открытие, буркнул я, присаживаясь на одну из лавочек обрамляющих стол внутри беседки. Да я его сделал уже много лет назад. И соответственно самообманом не занимаюсь. Но Родину не выбирают. Верно?
А не обидно за такую «Родину» кровь проливать? Свою, да и чужую тоже? с кривой усмешкой спросил Журавль.
Пол года назад я покинул военную службу, медленно чеканя слова, сообщил я. Что ещё хотите знать?
Ну, тогда я полагаю, тебе легче будет решиться на отъезд с нами в Пристань, обрадовано ухватился за услышанное Колесо. Драко всегда говаривал нам, что самый большой якорь, удерживающий его племянника в Далидоре, это армия.
Правильно, вынужден был признать я, однако и маленькие якоря, если их достаточное количество, могут здорово помешать дрейфу.
В твоей власти их обрубить, заметил Призрак, преобразовав ароматный табачный дым в серию мелких, аккуратных колечек.
Прежде надо взвесить все «за» и «против». Но пока это не сделано, выдержав паузу, рассудительно произнёс я.
До завтрашнего утра хватит времени определиться? спросил тот же Призрак.
Что за срочность? удивился я. Погостите у меня с недельку-другую, отдохните после долгой дороги. Глядишь, я, что и надумаю.
Сейчас середина второго летнего месяца. А обратный путь желательно проделать до наступления зимы. Поэтому медлить мы никак не можем, взялся за пояснения Журавль. К тому же в укромном месте на Синеглазке нас ждёт парусно-гребная тарата. По уговору она будет там находиться пять суток. Если наша компашка по их истечению не появится, капитан вправе уйти, куда ему заблагорассудится. Что он, несомненно, и сделает.
Ладно, ответ оглашу в срок, без особого энтузиазма согласился я, а затем, напрямую, задал вопрос, вертевшийся на языке:В чём, простите, тут ваш интерес? Только не возражайте что это не так. Не поверю.
Трое моих гостей переглянулись. Потом Призрак, пожав плечами, сказал:
Никто не собирается тебе врать. Да, нам требуются люди опытные в военном деле. И ничего удивительного в том нет. Ибо, где и кому они не нужны?
Как-то не конкретно, хотя и верю, что без лжи. Естественно меня не устраивает подобный ответ, с изрядной долей иронии, произнёс я.
Ладно, изложу подробней, проявил сговорчивость Призрак. Видишь ли Практически все Дружины Пристани, и в частности наша Драконья, понесли большие потери за последние несколько лет. Причина заключается в бурной активизации нечисти всякого рода, обитающей повсюду, за пределами, обжитого людьми мирка. Мы пытались выяснить, в чём корень проблемы, но не слишком преуспели. Удалось лишь узнать, что накануне возникших бед, в сопредельных с Пристанью: Руинных Пустошах, Злом Лесу, Озёрном Крае и Изменчивой Степи появились странные чужаки в плащах-хамелеонах, идеально сливающихся с любой местностью. Вскоре они исчезли так же внезапно, как появились. И мы, увы, не успели раздобыть факты, указующие на связь чужаков с кровавой войной, вспыхнувшей на наших границах. Вот собственно и всё.
Сколько бойцов было в вашей Дружине до воспламенения этого конфликта с враждебными существами? спросил я, окинув троицу задумчивым взглядом.
Сто тридцать семь, с тяжким вздохом сообщил уже Колесо.
А осталось?
Хм-м-м, толстяк замялся и нахмурившись, признался:Мало Очень мало. Двадцать четыре воина. Не считая нас.
Ни хрена себе потери! откровенно поразился я. Да если тамошние дела пойдут и дальше подобными темпами, то вашу Пристань вскоре некому будет защищать, и она, превратиться в сплошное пепелище!
Перед нашим странствием в Далидор всё вроде бы поутихло, довольно неуверенно заявил Колесо.
Иногда подобное затишье бывает перед тщательно подготовленным наступлением, не смог я удержаться, от наставительного тона.
У нас это отлично понимают не хуже сотника Ральфа, сухо заметил Призрак. Соответственно никто не расслабляется. Вот только силёнок действительно сейчас маловато
Нелёгкое наследство мне досталось, про себя усмехнулся я, а вслух сказал:Господа, предлагаю беседу перенести в гостиную. Проблемы лучше обсуждать за кружкой доброго вина, с куском свежего хлеба и ломтем ароматной ветчины.
Возражений не последовало, и мы пошли на второй этаж. Всё же, завтрак прошёл без разговора на серьёзные темы. Но вот после, когда гости, испросив разрешения, раскурили свои трубки, он таки состоялся. Начал его я, неожиданно уяснивший, что Судьба предоставляет мне последний шанс побывать на могиле дяди и увидеть страну столь ему полюбившуюся. Ведь Призрак тысячу раз прав, останься я в Илате, будущего у меня нет. Вот только отчий дом безумно жалко бросать И поселится здесь наверняка, какая ни будь мерзкая тварь из Радетелей со своим выводком. Изгадят чистый дух нашего жилища смрадом гнусных помыслов и идей. Конечно, выход тут есть Тяжёлый, но, пожалуй, единственный
Произнёс же я, такие слова:
Уважаемые гости, мной принято решение, утром отправиться в путь вместе с вами. Поэтому оставшееся время я посвящу сборам и делам, которые мне необходимо завершить. А вы пройдитесь по дому снизу доверху, и без стеснения возьмите всё что понравится, или пригодится в предстоящем путешествии. Ведь оставшуюся без присмотра усадьбу непременно разграбит серо-коричневая братия. Либо её присвоит кто-то из их вышестоящего начальства. Что, впрочем, одно и тоже. Хотя Возможно им не достанется ничего.
Здорово! восхитился моим выбором импульсивный Кол. В Вороньем замке опять появится Тайндар!
Угу, братец, а с ним, открытый для твоей милости винный погреб, произнёс Журавль, укоризненно качая головой.
И в мыслях не было подобного! возмущённо возопил толстяк. Я просто рад, что сей славный род, не пресёкся у нас в Пристани. Без всякой корысти рад!
Запомни эти слова, господин Ральф, хохотнул Журавль, и вспомни когда бурдючок на двух ногах, притопает к тебе похмеляться. И останется на недельку-другую, утолять неутолимое.
Ах ты, язык-помело Кол буквально задохнулся от праведного гнева. А сам то тоже хорош! Кто забаррикадировался в погребе у ярла изнутри на целых три дня, горланя непотребные песни?
Вот вспомнил, Журавль неожиданно покраснел, И что с того? Горе у меня тогда приключилось. Разумом моей Линды злой дух овладел. Совсем тогда баба сбрендила. Схватила, понимаешь серп и давай им махать перед ну, в общем, перед моим носом. Что мне оставалось? Верно. Укрыться у ярла. А почему нет? Он ведь обязан, заботится о своих дружинниках! Горой стоять за них! Разве не так?
В походе или на войнеда, но отнюдь не в мирное время. И тем более не в случае, когда дело попахивает супружеской изменой, не скрывая ехидства, пробасил Кол.
Враки всё это! вспылил Жура. Как есть враки!
А вот старая Марта утверждает, что своими глазами виделаначал, было толстяк, но осёкся, встретившись взглядом с Призраком. Свою речь он докончил несколько туманно:Только кто же не знает старую кикимору? Все её знают, все.
Ладно, гости дорогие, сдержав лёгкую улыбку, я поднялся из-за стола, вы беседуйте, осматривайте дом, отдыхайте. А я пойду. До отъезда много надо успеть.
Если хочешь, мы с удовольствием поможем, охотно вызвался Призрак.
Да, ты главное задачу поставь, энергично поддержал друга Кол.
Располагай нами, присоединился к ним и Жура.
Нет, управлюсь сам, отказался я. Да и в данной ситуации я всё должен сделать сам. В общем, до встречи вечером.
Сначала я посетил кладбище. Простился с могилами родственников и друзей. В последний раз Затем наведался в издательство к Тари Маю. Его секретарша знавшая меня много лет, приветливо поздоровалась и, заглянув в кабинет, сообщила о визитёре. Получив приглашение, я вошёл. И впервые увидел своего издателя сильно под хмельком. Ещё старик очень сильно сдал с момента нашей прошлой встречи. Волосы из седых, стали белы как снег, морщины на лице углубились и стали резче, под глазами залегли синеватые тени, плечи поникли, потух взор