Тем не менее, команда«Жги»! брошенная вроде бы уверенным, твёрдым тоном, внутренне далась мне не легко. Ведь дом Это святое! Это то, что напрямую связано с внутренним миром человека, с его чувствами, с его душой, с его предками
Последующий второй раз не сошёл мне так легко с рук. Да я на это и не рассчитывал. Случилось сиё событие в Илате, когда народ, возмущённый непомерными налогами и тотальным разворовыванием казны государственными мужами, вышел на главную площадь перед монаршим дворцом и потребовал справедливости. И её ему немедленно явили, в лице нескольких тысяч солдат, среди которых находились пятьсот лучников и пятьсот арбалетчиков. Что они способны были сотворить с практически безоружной толпой, я себе представлял очень хорошо. Поэтому, предваряя вот-вот грядущую команду произвести залп, я вышел из рядов своей сотни и призвал солдат не становиться палачами собственного народа. Насколько помню, я сказал примерно следующее:
Братья! Вам сейчас наверняка отдадут преступный приказ! Не выполняйте его! Ведь вы никогда потом не смоете со своих рук эту кровь! Кровь отцов, матерей, братьев и сестёр!
Дальше шёл чёрный провал. Как мне потом сказали, сзади подошёл сотник Брэго, фанатичный приверженец Тарайи и Радетелей и ударил боевой палицей по затылку.
Очнулся я уже в столичной тюрьме Гранитная Могила, в камере-одиночке для смертников. Сорок семь дней проведенные в ней, мне не забыть никогда Потом, по протекции уже упоминавшейся высокородной особы, я был не только помилован, но и восстановлен в прежней должности. И тут же написал рапорт об увольнении с военной службы, ибо не видел смысла в её продолжении.
Уйду с головой в творчество, успокаивал себя тогда я, напишу очень много новых, интересных книг, нужных для людей. Для действительно хороших людей.
Но время показало всю ошибочность этого мнения. Доказательством, служил лист бумаги, который, я достал пол года назад. Он так и остался девственно чистым Почему я так ничего и не создал? Да потому что мне пришлось познать одну неприятную истину. А заключалась она в том, что я всегда великолепно описывал события произошедшие со мной лично. Более того, мне под силу было сделать захватывающим, историю даже похода, запомнившегося лишь мелкими стычками да раскисшими от непрестанного нудного дождика, дорогами. Но выдумать что-то, так сказать, с нуля, я так и не сумел. Это оказался тяжёлый удар для человека, уже лишившегося одного смысла жизни.
Погружённый в грустные мысли, размышления и воспоминания, я не заметил, как наступила ночь. Только на дождь это не повлияло. Он по прежнему хлестал с прежней силой. Я уж было собрался идти спать, как внизу у калитки, энергично постучали специальным молоточком в бронзовую пластину. Невольно нахмурившись, я прихватил со стены кабинета первый попавшийся меч из коллекции отца, и, накинув на себя плащ-дождевик, пошёл посмотреть на источник беспокойства. А надо сказать в наше время поздние визиты не несли в себе ничего хорошего. И не только из-за участившихся случаев нападения разбойных людей. Частенько под покровом ночи орудовали безжалостные Волкикарательная гвардия Радетелей. Порой эти твари исполняя приказ вышестоящих руководителей уничтожали целые семьи, не щадя ни старого, ни малого. Поводом для подобной расправы даже могла послужить высказанная привселюдно хула на Радетелей. Ведь на словах, одетые в серое либо коричневое «братья», только и делали что пеклись о благе народа. Будучи в государственном парламенте представлены почти половиной делегатов, они якобы издавали законы, облегчающие жизнь простых людей. А так же, в особо сложных случаях отстаивали его права, в лице Верховного Предводителя Тарайи, перед королём и власть имущими. Но на поверку Радетели сами стали власть имущими богатеями. И зачем спрашивается им бороться самим с собой? Мотив не просматривается
Уважаемые, после полуночи я благотворительностью не занимаюсь, без особой приветливости бросил я трём фигурам, маячившим в темноте по другую сторону калитки.
Мы пришли не за подаянием, ответил холодный, бесстрастный голос.
Тогда чего надо?
Мы явились по важному поручению от своего ярла к Ральфу Тайндару, воину и писателю, с хрипотцой поведал ещё один из незваных визитёров.
Хм-м, ну он собственно перед вами. И только что собирался делать баиньки. Но кто-то ему помешал! Проклятье, вы раньше не могли прийти? в сердцах бросил я, поворачиваясь, что бы уйти.
Мы и думали утром нанести визит, пояснил, не проявляющий эмоций, но нас выгнали из гостиницы. А ночевать под дождём занятие малоприятное даже для столь опытных путников как мы.
Чем же вы заслужили такую немилость? Небось, что-то украли? насмешливо поинтересовался я, застыв на месте.
Нет, мы не воры, господин! густым баском вспылил третий. Просто отказались сделать пожертвование двум придуркам в коричневых балахонах. За что хозяин заведения тут же и выгнал нас взашей. В эдакую-то, блин, непогоду
Пожалуй, вам ещё повезло, как мог, постарался я «приободрить» пришельцев. А могли ведь элементарно отравить. Или зарезать спящими. Или Ну, в общем, много ещё чего. Фантазия то у Радетелей богатая.
Господин! Давай поговорим на эту нет, на любую угодную тему, под крышей твоего дома, взмолился басок. Потому как мы, промокли до нитки, пока добирались сюда.
Ага, я насмешливо хмыкнул, а тут вас непременно ждёт ужин с подогретым вином и тёплые постельки. Ну, вы и губу раскатали!
Нас устроит ночёвка даже на голом полу, устало ответил хриплый.
Пустой разговор, оборвал я, у меня тут не приют для проходимцев. В общем, ребята, валите отсюда подобру-поздорову.
Но мы не такие! возмутился басок. То есть не проходимцы. Мы посланцы от вашего дяди Драко!
Чего ж раньше молчали, чудилы? проворчал я, уже без колебаний отодвигая засов и распахивая калитку настежь. С этого надо было и начинать. Заходите.
В прихожей гости разулись и, повесив плащи для просушки на специальные деревянные плечики, проследовали за мной на второй этаж в гостиную. Там я быстро разжёг камин, усадил их у огня в удобные мягкие кресла, а сам спустился в погреб. Чуть поколебавшись, взял вино многолетней выдержки из коллекции отца. За три с лишним года после его гибели, мной не было тронуто ни бутылки. А теперь вдруг подумалось, что это глупо. Ведь его нет, и уже не будет. А собственная моя жизнь в нашей быстро сходившей с ума стране могла оборваться в любой момент: от руки сбрендившего фанатика, подосланного наёмного убийцы или заранее науськанной, разъярённой толпы. И кому тогда достанутся раритеты из погреба? Агрессивному серо-коричневому быдлу? Простолюдинам, оправдывающим все деяния своих поводырей и подобострастно рукоплещущих им? Обидно
Ральф Тайндар! Ты внесён в чёрный список Радетелей, как враг государства и предатель народа! Поставила меня об этом в известность делегация из пяти мордоворотов в коричневых одеяниях, месяцев примерно пять назад. В подтверждение своих полномочий парни передали мне свиток, где, по сути, было сказано то же самое, но в более велеречивой форме. Внизу стояла размашистая подпись Тарайи. Этим шагом «друг» детства наверняка пытался посеять в моей душе страх и ощущение обречённости. Да только я давным-давно перестал дрожать за свою жизнь. А посему я порвал тогда послание в клочки, кои затем полетели в лица посланцев. Помнится, те настолько опешили от непривычной ныне наглости, что молча и быстро убрались.
Проклятье! Питиё взял, а закуску забыл, спохватился я, уже вернувшись в гостиную.
Да мы совершенно не голодные, успокоил меня тот, что говорил с хрипотцой.
Он был высокий и длинноногий. Нос имел орлиный, черты лица резкие, тёмно-русые волосы на висках серебрила седина.
Нам бы немного погреться у огня, глотнуть чуток вина, поведать о самой сути дела, да на боковую, поддержал его мужчина лет тридцати пяти, изначально державшийся невозмутимо. Этот Выглядел вроде вполне обычно, даже невзрачно. Единственное, чем он выделялся б из массы подобных ему людейярко-синие глаза. Всё же, несмотря на свою серость, он был весьма опасен. Подобные вещи я чую сразу. Суровая штука жизнь научила.