По прошествии года с небольшим, Эйхо заявил, что мы знаем всё, что нам следует знать на данный момент. И теперь наша троица представляла собой, маленький сплочённый отряд, способный успешно противостоять превосходящему количеству сверстников. Преподал нам Эйхо, и кое-что сверх этого. Касались же дополнительные навыки, действий разведчика оказавшегося на вражеской территории. Зачем старик, потратив лишние усилия, всунул в наши юные головы ещё и это? Точно не скажу но мне кажется, таким образом, тот вновь соприкасался со своим прошлым, в котором был известной, даже легендарной личностью.
Вскоре, после того как Эйхо перестал давать нам уроки, он умер. Задремал, покачиваясь в гамаке среди цветущих вишен, и не проснулся Неожиданно, для нас троих это оказался сильный удар. И мы ещё долго вспоминали беседы с ним на веранде его дома, после очередной тренировки. Старик, тогда, всегда находил, чем нас угостить, хоть и был совсем не богат. Теперь, в его жилище поселились какие-то родственники, раннее невиданные ни кем из нас. Проходя мимо, я всегда ощущал в горле подступающий комок, да и глаза порой влажнели, чего скрывать. Но жизнь шла своим чередом и боль утраты постепенно отступила.
Как мы и подозревали, в один прекрасный день, Тарайя вспомнил о существовании непокорной тройки. Его компания, заметно возросшая со времени нашей последней стычки, вдруг нагрянула на пустырь, где мы играли в городки. И была безжалостно избита дубинками. Конечно, они тоже пришли не с пустыми руками, но качество, победило количество. А мы потом добрым словом помянули старого Эйхо за преподанную им науку, выручившую наши головушки.
Незаметно окончилась учёба в школе. Яшестнадцатилетний юнец, рвался в армию, чем омрачал настроение матери и помимо воли становился причиной участившихся ссор между ней и отцом. А потом мамы не стало И меня уже никто не удерживал, от сделанного выбора. Наша неразлучная троица вступила в Пятый Штурмовой легион. И едва успев закончить шестимесячное обучение, мы оказались на войне, вспыхнувшей с королевством Тария из-за какого-то спорного островка на реке Синеглазке.
Первый бой, оказался для моих друзей последним Помнится, я плакал сидя возле их окровавленных, неподвижных тел. А мой первый командир, седоусый десятник Бэрт, присев рядом, сказал:
Сынок, потери друзей, неотъемлемая часть военной службы. Ты должен или привыкнуть к этому, или уйти.
И я привык
Та, самая памятная для меня война, начавшись в середине весны, закончилась в конце осени. Наш легион бросали в места самых жарких схваток, поэтому на отдых его распустили раньше остальных подразделений. В числе прочих, я получил отпуск на сорок пять дней и приехал домой. Там меня никто не встретил. Отец обещал вернуться только через две-три недели, а пристанище матери теперь находилось в ином месте. Едва переодевшись, я навестил её. На кладбище было тихо, безлюдно. Землю щедро устилал багрянец шуршавшей под ногами палой листвы. Припорошила она и памятники. Я долго стоял возле маминого, ощущая в душе тоску и опустошение. Что и говорить, прошедший год, выдался самым тяжёлым в моей ещё юной жизни. Потом я зашёл к дедушке и бабушке, чьи могилы находились неподалёку. А после после заставил себя пойти к родственникам друзей, не зная, смогу ли посмотреть им в глаза. Конечно, моей вины в их гибели нисколько не имелось. Но, всё равно Я то был жив, а они нет Неведомая доселе тяжесть, придавила душу. И я чувствовал, мне не сбросить её никогда.
Похоронные уведомления пришли на нашу Виноградную улицу наверняка уже давным-давно, однако вряд ли это делало мою миссию легче.
У Мария меня встретили его мать и отец. У Георгабабушка и мать. Я пытался рассказать им о нашей жизни в армии, да только вышло не ахти как. Волнуясь, я перепрыгивал с пятое на десятое, запинался, и в итоге ушёл и от тех и от тех, мысленно проклиная себя за неуклюжую, маловразумительную речь. В глаза слушавшим меня, я так и не посмотрел
В тот же вечер я посетил таверну «Кабанчик», расположенную на соседней Яблочной улице. Перед уходом в армию мы втроём, как уже взрослые парни, иногда приходили сюда выпить немного винца. А присаживались обычно за один из самых дальних столиков. Сейчас он был пустой. Я его занял и стал ждать Лири, дочь Толстого Николса, хозяина заведения. Обычно ей делали заказы, и она же их разносила. Посетителей было ещё мало, и девушка подошла ко мне почти сразу.
Рада видеть тебя, Ральф, приветливо воскликнула она, и слегка почему-то застеснявшись, добавила, молодец, что остался в живых.
Просто повезло, дураку, пожав плечами, ответил я, а вот Георгу и Мариюнет.
Да, я знаю, Лири опустила глаза, и мне очень жаль твоих друзей.
Хочу помянуть их, сказал я, непроизвольно скользнув взглядом по её стройной фигурке, принеси, будь добра, стоящее вино на свой выбор.
Один момент, прощебетала она, уловив мою заинтересованность.
Когда мы учились в школе, Лири была на класс младше меня. Однажды, ещё на заре юности мы даже тайком поцеловались. Но кто-то, увидев, наябедничал её и моим родителям. И ремень, безжалостно погулявший по нашим мягким местам, отбил дальнейшую охоту искать, какого ни будь, продолжения.
Вскоре передо мной стояли: бутылка красного Ардэ, большое блюдо с сыром, ветчиной и тушёной картошкой, три здоровенных куска ржаного хлеба, а так же маленькая мисочка с красной икрой пузань-рыбы.
Куда столько? поразился я. Мне столько не съесть!
Кушай, кушай, запротестовала она, на войне, небось, разносолами не баловали?
Это да, согласился с ней я, в армии основной рацион питанияпшеничная каша. Да и ту не всегда получалось приготовить.
Вот и навёрстывай, уходя на зов нового посетителя, молвила она. А то был худощавый, а теперь ещё больше подхудал. Вон, погляди одни кожа да кости.
Так это главное, уже вдогонку бросил я ей, а жир куда денетсянарастёт.
Я успел, неспешно смакуя, выпить едва полстакана, как в таверну ввалилась большая толпа. Расположилась она неподалёку, через три стола от меня. И в самом шумном из её парней, я узнал Тарайю. А тот, и ранее не обиженный физическими данными, стал ещё шире в плечах, да и выше ростом. Но вот глаза те, как и прежде, оставались на удивление мёртвыми. Я всегда поражался, как у живого человека может быть такой жуткий взгляд. Внезапно, почувствовав обращённое на него внимание, Тарайя посмотрел на меня. Я постарался сделать вид, что не узнал его. Да только Тарайя уже вставал со своего места и направлялся ко мне.
Подойдя вплотную, он неожиданно дружески похлопал по плечу и громогласно объявил:
Вот как ведут себя настоящие герои вернувшиеся с лютой войны где не щадя живота своего защищали Отечество! Сидят себе скромно, и не бахвалятся подвигами! Честь и хвала Ральфу Тайндару и всем парням, вставшим на защиту славного королевства Далидор!
Почёт! Почёт! Почёт! стали с готовностью скандировать все члены его компании.
Я отреагировал на оказанные почести, пожатием плеч, продолжив своё молчаливое общение со стаканом вина.
Это не смутило «друга» детства. Тяжело опустившись на стул, он, развязно развалившись, поинтересовался:
Сколько же врагов ты убил лично, достойный Ральф?
Достаточное количество для того, что бы сидеть сейчас пред тобой, подивившись выказанной почтительностью, грубовато бросил я. Затем и дальше не церемонясь, добавил:А теперь иди, откуда пришёл. Я хочу побыть один.
Ну, дело твоё, Тарайя извиняюще развёл руками, изумив меня ещё больше, и не сердись, если я был назойлив. Но в наших краях ты вернулся с войны одним из первых, вот я и не сдержал эмоций. И почему собственно не восхититься настоящим героем? Это патриотично!
Да о чём ты? О чём речь? не без злой насмешки вопросил я.
Э-э, поясни свою позицию, слегка растерялся Тарайя.
Ведь на войне как? Ну, если по честному? с плохо скрываемым презрением, отозвался я. То мы драпаем словно зайцы, то они. Вот и всё геройство. К тому же Мраморный остров, мы так и не смогли отобрать у тарийцев.
Ничего, дай срок не только он будет нашим, но и много-много большее, туманно посулил Тарайя, проигнорировав мою нелицеприятную тираду. Может, не так скоро как хотелось, но обязательно будет.