Оба таможенника выпрямились, по-прежнему недоверчиво глядя на коробку. Но следующий вопрос уже не звучал насмешливо.
Так кто же это?
Австралопитекус Африканус. Его нашли месяц назад в Трансваале, в вашей стране, которая в течение десятков лет дает миру великолепнейшие образцы останков самых ранних предков человеческой расы.
У вас есть разрешение на его вывоз?
Конечно. Надеюсь, вы не считаете, что я занимаюсь нелегальным вывозом антропоархеологических ценностей из вашей страны. Я прилетел сюда исключительно ради этого черепа и отвезу его в Британский музей, где его исследуют, очистят и законсервируют. Он очень хрупок, несмотря на окаменелости.
Он достал из внутреннего кармана пиджака черный плоский бумажник, перетянутый толстой резинкой, снял ее и положил на стойку. С минуту его тонкие, почти женские пальцы перебирали документы в бумажнике. Наконец он вынул конверт, а из негосложенный вчетверо лист бумаги. Развернул и подал его таможеннику. Тот быстро прочитал текст, вернул бумагу и сказал:
Прошу извинить, профессор. Наша настойчивость могла вам показаться излишней, но мы не эксперты по черепам, а правила, которые оберегают экспонаты от нелегального вывоза за пределы нашей страны, сохраняют их прежде всего для науки, верно?
Ни секунды не сомневаюсь! мужчина в очках легко усмехнулся. Если бы вы знали, сколько бесценных экспонатов попадает в руки грабителей, а затем к так называемым коллекционерам-любителям, чтобы исчезнуть на долгие годы из поля зрения науки либо подвергнуться уничтожению из-за неумелого обращения, то вы еще больше ужесточили бы контроль. Можно считать формальности завершенными?
Конечно, профессор. Безусловно. Благодарим вас.
Тот не спеша вложил документ в бумажник, который снова перехватил резинкой. Потом с большой осторожностью начал надевать чехол на коробку, где находились бренные останки австралопитекуса.
Видели ли вы когда-нибудь большую мерзость, чем это бесценное сокровище? спросил шепотом Кнокс, наклонившись к уху Алекса.
Но профессор, который как раз закрыл несессер и собирался уходить, должно быть, услышал его, потому что внезапно повернулся и, вглядываясь в Кнокса огромными, увеличенными стеклами очков глазами, сказал:
«Мерзость»довольно рискованное определение, уважаемый, учитывая тот простой факт, что череп этот мог принадлежать вашему непосредственному предку. Но что мы можем знать о нем, если обыкновенный европеец в девяноста случаях из ста не знает имен и происхождения своих прапрадедов, которые жили за полтора столетия до него? А обладатель этого черепа, если он был полностью человеком, ибо мнения по этому поводу разделились, жил свыше полумиллиона лет назад. Посему известная сдержанность в определениях и частица уважения может оказаться попросту уважением к собственным предкамто есть к самому себе, он мило улыбнулся и отошел, бережно держа несессер под мышкой.
Кнокс внезапно покраснел и сделал шаг вперед. Но тут же вернулся, потому что вспомнил о багаже на стойке. Он остановился со словами:
Что за наглость! и посмотрел вслед удалявшемуся человеку, которого скрыла вращающаяся дверь. На лице Кнокса боролись гнев, негодование и невольное уважение. Мой непосредственный предок! Скорее, его собственный! Да он же похож на него! И это профессор? Подумать только, что такие люди ездят по свету, спокойно выбрасывая деньги налогоплательщиков, и при этом делают вид, будто каждая выкопанная из земли кость дороже тонны алмазов. Если бы вместо этого они каждое воскресенье читали Библию, то знали бы, откуда взялся человек на Земле и как Бог его создал. Перестали бы тогда изучать, кто с кем и почему жил полмиллиона лет назад! Завтра другой такой же шарлатан объявит в газетах, что нашел ребро Адама или дубинку Каина, и тогда
Стоявший напротив таможенник кашлянул, усмехнувшись:
Добрый вечер, господин Кнокс! Наверняка многие думают так, как вы, но у этого английского профессора было разрешение на вывоз черепа, а все остальноеэто его личное дело. Верно? А с вами мы виделись недавно. Едва вернулись и снова собираетесь в путь?
Снова? Кнокс повернулся к нему и кивнул головой. Возмущение на его лице внезапно пропало. Как всегда. Что делать? Одни живут, постоянно упаковывая чемоданы, а другиезаглядывают в них и перетряхивают их содержимое.
Вот именно, вздохнул таможенник. И наверняка эти первые больше получают от жизни. Что может быть приятнее, чем дальние путешествия? Но дело прежде всего. Может, вы откроете свой чемодан?
Ну конечно. Кнокс пожал плечами, с явной неохотой щелкнул замком и приподнял крышку чемодана. Нельзя ли хоть раз обойтись без этого? Как вы, так и я знаем, что никогда и ничего вы здесь не найдете. Но, как видно, много честных граждан этой страны будут еще долго ждать, чтобы к ним не относились, как к преступникам.
Ни с одним честным гражданином этой страны не обращались, как с преступником, спокойно ответил таможенник, быстро и умело просматривая содержимое чемодана. А если речь зашла о некоторых дополнительных формальностях, к которым мы прибегаем, когда вы выезжаете за границу, то хотел бы вам напомнить, что происходит это потому, что несколько месяцев назад
Ох знаю, знаю. Кнокс махнул рукой. Несколько месяцев назад у меня нашли горсть мелких, малоценных камешков, которые я носил долгие годы с собой и считал талисманом, приносящим счастье. Вы посчитали это попыткой контрабанды, как же иначе! Хотя сами признали, что мизерная стоимость камней исключает признаки преступления.
Таможенник взглянул на Кнокса, в то время как его опытные руки по-прежнему двигались в чемодане среди лежавших там вещей и белья, не нарушая порядка.
Помню великолепно. И, насколько я знаю, их у вас даже не конфисковали, а оставили на хранение и вернули вам после возвращения из-за границы. Мы не квалифицировали это как попытку вывоза с целью контрабанды. Такой человек, как вы, профессиональный знаток камней, не стал бы вывозить с целью наживы камни ценой от ста до двухсот долларов. Однако вы нарушили правила и поэтому Он развел руками. Ваша любовь к такого рода талисманам заставляет нас усилить контроль. Можно узнать, что вы везете в этой папке и в свертках?
В папке мои записи, письма и каталоги копей, которые я представляю. В свертках самые обыкновенные игрушки, заводные зверюшки для детей моих знакомых. Я купил их перед отлетом. Если вас интересуют детали, добавил Кнокс с плохо скрытой иронией, это маленькие жираф и носорог.
Таможенник склонил голову с подчеркнутой вежливостью, но протянул руку над столом:
Покажите, пожалуйста, сначала эту папку.
Он тщательно просмотрел ее содержимое, обращая внимание порой даже на названия отдельных документов. Потом положил все на место. Затем взял в руки оба свертка, которые Кнокс положил перед ним на стойку, быстро развязал цветную тесемку и развернул первый. Внутри коробочки лежал металлический носорог. Таможенник внимательно осмотрел его со всех сторон, встряхнул, а затем завел игрушку ключом, торчавшим сбоку. Поставил на стойку. Носорог медленным шагом двинулся вперед, издавая тихое ворчание. Потом остановился, ударившись рогом в стенку чемодана, оказавшегося на его пути, и замер, ворча все тише. Таможенник еще раз поднял его, снова встряхнул около уха, взвесил на ладони и положил обратно в коробочку, которую передал коллеге. Пока тот занимался упаковкой, сам взялся за второй сверток.
Кнокс стоял спокойно, опираясь пухлыми ладонями о край стойки, и следил за работой таможенников. Выражением лица он напоминал облик первых христиан, ожидавших открытия ворот и появления на арене цирка львов, которые растерзают их на глазах безжалостной, ликующей толпы. Таможенник открыл вторую коробочку и вынул из нее толстого темно-коричневого, тоже железного бегемота. Вся процедура повторилась с той лишь разницей, что вторая зверюшка шагала быстрей и, минуя чемодан, упала бы на пол, если бы второй чиновник не подхватил ее на краю стойки.
Так, сказал таможенник. Это уже почти все. Если вы не против, господин Кнокс, может, заглянете вместе с чемоданом на минуту туда, он поднял часть стойки, освобождая проход, и указал на маленькую дверь в стене таможни с надписью: «Посторонним вход воспрещен».