Доктор замолчал. У него не было готовых аргументов, реальных оснований, которыми можно оперировать. В таких случаях побеждает тот, кто сильнее духом.
Майк пошел к лестнице.
Дайте мне пять минут, бросил он через плечо. Я сообщу Джине.
Мисс Керли поспешила в свой кабинетзвонить мистеру Кэмпиону.
Служанка впустила посетителя в большую гостиную. Джина, облаченная в свободный костюм мужского покроя, разбирала утреннюю корреспонденцию на коврике у камина. Это зрелищесидящая на коленях девушка в теплом темно-голубом костюмебыло единственной отрадой для Майка за весь день. Позже он вспоминал, как ярко выделялись на белом коврике красные домашние туфли Джины, как вспыхнуло радостным удивлением ее лицо при виде гостя.
Майк, лапочка, рада тебя видеть! Для кофе не рано? Я как раз собираюсь выпить чашечку.
Он спиной ощущал застывшую домработницу, нерешительно медлил. В голове мелькали невыносимо избитые фразы: «Джина, дорогая, мужайся» Или: «Боюсь, у меня плохие новости». Или: «Джина, произошло ужасное несчастье».
Слова застряли в горле. Майк видел лишь радостную Джинуспокойную, прелестную, восхитительную.
Он тоже выпьет кофе, миссис Остин. Джина послала улыбку служанке, махнула рукой в сторону дивана. Садись, невоспитанное создание, хватит таращить на меня глаза. В чем дело? Что, наш визит к Атертонам отменен? Ничего страшного. Да что с тобой?!
Майк тяжело сел, поднял глаза на Джину.
Пол умер.
Она как раз хотела бросить в огонь несколько конвертови замерла. Эта застывшая поза, склоненная голова были гораздо красноречивее любого возгласа. Майк рухнул рядом с Джиной на коврик.
Джина, я не хотел вот так выпалить Господи, я болван!
Она резко повернулась к немулицо белее белого, огромные глаза потемнели.
Расскажи. Что произошло? Автомобильная авария?
Нет.
До чего же она близко!
Майк услышал собственные словаосторожные, холодные.
Он все время был в конторе. Его только что нашли. Хотят поднять сюда. Тебя тебя следовало известить, видишь ли
Конечно, следовало. Глубокий, мягкий голос звенел. Майк, что произошло? Самоубийство?
Я мы Мы не знаем.
Но почему? Почему?! Ох, Майк, почему? Мы даже не спорили. У него не было причин, да? Так ведь, Майк?
Держись, дорогая моя.
Он крепко сжал ее плечо, она прильнула к его руке.
Миссис Остин поставила на столик за диваном поднос с кофезвякнули чашки, с хитрым видом голубя-попрошайки посмотрела на хозяйку и гостя. Вот, значит, какие дела! Причем, видимо, уже не первый день. Хотя если мужчина не обращает на жену внимания, что ж, неприятности ему обеспечены. Да-да, таково мнение миссис Остин.
Джина заметила служанку, медленно встала.
Мой муж умер, миссис Остин. Причина неизвестна.
На ее вытянутом лице, украшенном множеством подбородков, отразилось смятение.
Нет! Домработница суетливо загремела кофейной посудой. Вот, выпейте, дорогая. Не помешает.
Джина села в большое белое кресло, покорно отхлебнула кофе. Служанка стояла рядом, не сводя глаз с лица хозяйки. Майк озадаченно наблюдал за этой сценой. До сих пор он воспринимал миссис Остин лишь как механизм для открывания дверей. И вдруг она чудесным образом превратилась в личность. Словно тень обрела плоть.
Его доставят сюда, дорогая? спросила домработница, и за ее вроде бы искренней скорбью послышалось скрытое ликование.
Джина посмотрела на Майка. Тот так и застыл на коленях у ее ног в неловкой позе.
Его принесут сейчас? спросила Джина.
Да Да, сейчас. Майк с трудом встал. Послушай, Джина, ты ничего не обязана делать, разве только сама захочешь, конечно. То есть
Он растерянно замолчал.
О, произнесла миссис Остин и посмотрела на Майка. Думаю, я вас поняла, сэр. Вот именно, бедной госпоже ни к чему пока видеть мужа. Я возьму все на себя.
Она сочувственно положила багровую ладонь на плечо хозяйки.
Не тревожьтесь, милая. Ни о чем не тревожьтесь.
Майк смотрел на домработницу с восторженным ужасом. Какой практичный подход к смерти! Просто кровь в жилах стынет. Перед ним меркнет даже та жуть, которую Майк видел сегодня в хранилище. Миссис Остин вела себя по-доброму, каждой клеточкой источала сочувствие, дружелюбиеи одновременно смаковала трагедию с бесстыдным восторгом человека, изголодавшегося по развлечениям.
Майк взглянул на Джину. Та о чем-то размышляла: лицо белое, глаза темные, пустые.
В подобных случаях положено плакать. Какое облегчение, что Джина не такая, как все. Ей и в голову не придет вести себя «как положено». Вряд ли внезапная потеря Пола стала для Джины большой трагедией, однако это, конечно, огромное потрясение.
Майк попробовал разгадать мысли Джины, но тут его тронула за рукав миссис Остин.
Можно вас на пару слов за дверь, сэр? Пожалуйста.
Торжественный тон едва скрывал восторженное любопытство, снедавшее домработницу. Майк покорно пошел за ней.
Туман еще не охватил город, однако на улицах было уже темно, как в полночь, а клубы едкого, насыщенного сажей воздуха делали очертания знакомых предметов неясными и расплывчатыми. Лондон напоминал старую коричневую литографию, чей автор не отличался вниманием к деталям.
Руководство делом в подвале особняка номер двадцать три взял на себя Джон, доктор без особого толку крутился рядом. С опорной рамы сняли крышку того упаковочного стола, что поменьше, и теперь на ней лежало закутанное в простыню тело Пола Бранда. Под присмотром Джона все происходило очень благопристойно.
Переднюю часть импровизированных носилок нес старик Добсон, старший упаковщикиндивид с бычьей шеей, руками, больше напоминающими передние ноги ломовой лошади, и красным ободком вокруг головы в том месте, где сидела кепка. В ногах шел мистер Питер Ригжет из бухгалтерии, который в критический момент откуда-то вырос на лестнице и, к своему удовольствию, был приглашен в помощники. Коренастый, невзрачный молодой человек с длинным торсом и короткими ногами, он обладал солидностью, грозившей через несколько лет перерасти в лишний вес. На свою беду, мистер Ригжет выглядел в точности как типичный непривлекательный служащий, вплоть до розового кончика чувствительного носа и сверкающего золотого пенсне. В тщетной попытке противостоять этому недостатку он стриг черные волосы ежиком ивыбор, достойный всяческих похвал! проводил почти все свободное время в гимнастическом зале Политехнического института на Риджент-стрит, наращивая мускулы.
Таким образом, при определенном содействии со стороны доктора, мистер Ригжет вполне мог выполнить задачу, на которую нацелился.
Он мечтал попасть внутрь подвальной суматохи с того самого мига, как учуял ее благодаря обостренному восприятиюминуты через три после обнаружения тела. Как ни боролся мистер Ригжет с судьбой, он, увы, оставался тем, кем родился и вырос: любопытным, робким, бесчестным человеком с почти маниакальной склонностью к самовозвеличиванию.
Не на улицу. Фраза Джона прозвучала безапелляционно. Пойдем черным ходом, через сад, оттудав подвал двадцать первого номера. Нельзя собирать перед конторой толпу. Готовы?
Доктор уже не в первый раз за последние десять минут стрельнул любопытным взглядом в элегантного пожилого главу фирмы. Джон Уидоусон был всецело поглощен собственным, отдельно взятым аспектом трагедии и совершенно не собирался изображать горе в общепринятом пониманиидоктор Роу встречал такое впервые.
Его это озадачивало, ведь он почти не знал мистера Уидоусона и не понимал, что подобное поведениерезультат привычки длиною в жизнь.
Процессия вышла во двор через узкую дверь между хранилищем и печным чуланом. Туман придал картине зловещей окраски. Грузная фигура Добсона поплыла и выросла в призрак внушительных размеров, тогда как Питер Ригжет, поникший под тяжестью груза, стал короче, сплющился в нечто карликовое и уродливое. Их белая ноша выглядела то шире, то уже при каждом новом ракурсе, навязанном ее траекторией; складки простыни бессильно обвисли в холодном неподвижном воздухе.
Кортеж прошествовал по каменной дорожке между гаражом и грузовым складом, резко повернул направо, с трудом преодолел редко используемую калитку в стене. Продвигаться внутри соседнего дома было еще неудобней, и Джон с доктором были вынуждены оказывать носильщикам всяческую помощь, пока те, пыхтя и отдуваясь, покоряли семь лестничных пролетов.