А ты владеешь какой-то магией? Может, как мой знакомый, пускаешь молнии? Хвост у тебя такой же красивый и гибкий, как и у него.
Осторожно! крикнул кто-то сзади. Я отвлекся и лишь краем глаза успел заметить, как милое существо с застенчивой мордочкой резко подпрыгнуло, взлетев до уровня груди и пыхнуло огнем. С ужасом я почувствовал, как массив, который так и не обновлялся с момента нападения собак, рассыпался, и резко пахнущее пламя охватило вытянутую руку. Мою руку.
Я слышал, как Змей, приехавший на смену, крикнул: «На землю!», смотрел, как он забрасывал руку дорожной пылью и песком, как поднял трупик животного, пронзенного тремя его стрелами, как подозвал моего лупоглаза и взвалил меня в седло, но чувствовал только грызущий огонь, с каждой секундой все глубже въедавшийся в мою плоть.
Обжигающая боль в щеке. Я дернулся и очнулся. Змей стоял рядом и внимательно смотрел на меня:
Пришел в себя? Ты какого Дна полез к мускусному огнеплюю? Чему тебя в университете учили? Да еще с лупоглаза слез, идиот! Езжай к каравану, пусть тебя подлечат. Но сначала к Добряку, чтобы выслали тебе замену. Ты все понял?
Я ошарашенно посмотрел на Змея, потом кивнул и ударил Пинь пятками в бока, разворачивая ее обратно. Лупоглаз сразу набрал скорость и большими прыжками помчался к каравану, я держался за передний выступ седла левой рукой, правую же держал согнутой возле груди, и от каждого прикосновения к сожженной коже на глазах выступали слезы.
Подъехав ближе к повозкам, я заметил, что тут тоже было сражение. Охранники кружили около повозок, вглядываясь вглубь леса и шумно втягивая воздух, несколько повозок дымилось, хоть открытого огня видно не было. Кто-то из охраны хотел было меня остановить, но, увидев почерневшую руку, лишь махнул в сторону повозки с лекарем.
Где Добряк? выдавил я, помня наказ Змея.
Езжай дальше, не пропустишь.
Несколько валяющихся трупиков огнеплюев дали понять, что тут случилось. Видимо, основная часть напала сразу на караван, а ко мне вышел самый любопытный и опоздавший.
Проезжая мимо очередного крытого фургона, я вдруг узнал голос Байсо:
Но так нечестно! Вы не имели права! мальчишка явно был чем-то возмущен.
Что тебя не устраивает? Он хотел попасть в караван, он попал, к удивлению, я узнал холодный тон Добряка. Байсо спорит с главой охраны?
Но это же верная смерть! Как Шен сможет там продержаться целый месяц?
Шен? Это они обо мне? Из-за боли я плохо соображал и никак не мог собрать мысли в кучу.
Его никто не заставлял идти в охрану, а тут я решаю, где и сколько он должен дежурить. Больше не о чем говорить!
Из фургона выпрыгнул Добряк. Увидев меня, он лишь спросил:
На лечение? и громко рявкнул. Шрам, быстро в авангард к Змею!
Тут я не выдержал и грохнулся с лупоглаза. Последней проскользнула мысль, хватит ли пятидесяти Ки на лечение руки.
Глава 4
На следующий день после приезда в город Хе Гоудань познакомился с Синим и Серым районом, заглянул в центр приема Ки, где был обнаружен мальчишка, прошел со стражниками в место, где он жил. Только от кучи хлама там не осталось ничего, даже пепла.
Так ведь дождей сколько было, вот все и смыло, оправдывался полноватый пожилой страж.
А когда, говорите, тут все сгорело? вежливо спросил Гоудань, но внутри у него все кипело от злости. Хитрый, как пятихвостая лиса, Мин Чинь наговорил много, но сыскарь так и не понял, зачем мэру и министру понадобился нищий мальчишка с ничтожным талантом. Что-то они явно скрывали. Учитель любил повторять, что клиенты никогда не говорят всю правду. Возможно, и ту злосчастную цикаду искали не из-за сладкого стрекотания, а, например, потому, что на ее брюшке написано что-то важное.
Давно уже. Вот как нам сказали его отыскать, так в тот вечер и сгорело. Сухарь видел эту каморку целой, да только это была просто свалка из гнилых досок и старых тряпок, а когда сюда пришли с магом-поисковиком, уже ничего и не осталось.
А кто поджег, знаете?
Уличные мальчишки говорили про незнакомого мужчину в оборванном халате, но потом его больше никто не видел.
Интересно. Хе Гоудань задумался: несколько месяцев мальчишка жил на улице без работы, без поддержки, питаясь на деньги, вырученные за продажу дома и мебели, но стоило ему дойти до крайней точки и пойти на сдачу Ки, понимая, что уже не сможет восстановить свои силы после этого, как он становится всем нужен, сразу появляются люди, готовые его прикрыть.
Что-нибудь еще интересное в те дни случилось? Что-то необычное, о чем много говорили? наудачу спросил Гоудань. Учитель говорил, что люди редко отвечают на вопросы с неопределенным ответом. Лучше всего задавать вопросы, на которые можно ответить лишь «да» или «нет». Но это был незнакомый город, незнакомые обычаи, незнакомые люди.
Чего только стоил их варварский закон о печатях на теле, которые говорили всем о размере таланта! В столице уже давно поняли, что размер таланта играет не столь важную роль. Нет, разумеется, человек с высоким дарованием быстрее найдет работу, ему легче устроиться на высокий пост, но талант ведь заключается не только в эффективности использования магии. В одном из университетов столицы есть гениальный профессор с талантом в тридцать единиц, который создал уникальные заклинания, требующие меньшего количества Ки, и сейчас ученики сражаются за право попасть к этому преподавателю.
Да вроде ничего особенного, почесал в затылке стражник. Помимо этого психа (это ж надо такое придуматьограбить центр Ки!) мы тогда еще бешеную псину искали. Прошерстили все переулки, и ни мальчишки, ни собаки.
Гоудань в очередной раз восхитился выдумкой министра. Судя по всему, мальчик чем-то заинтересовал властьимущих именно после инцидента в центре сдачи Ки, но, насколько успел понять Хе после разговора с очевидцами, несчастный утащил всего двадцать монет, а человек, принимавший у него Ки, без вести пропал. У сыскаря была одна теория, настолько безумная, что даже могла быть правдой.
Скорее всего, издохла где-нибудь. Хорошо хоть успела покусать лишь одного мальчика, продолжил говорить стражник.
А куда именно она его укусила? внезапно заинтересовался сыскарь. Это было в тот же день?
Ну или в тот, или сразу после. А вы лучше спросите Лысого, он нам такого понарассказывал, приврал-поди.
После двухчасового разбирательства с журналом дежурств, причем большая часть времени ушла на выяснение полномочий сыскаря, на подтверждение подлинности магической таблички, выданной мэром, в которой было сказано о полном содействии ее подателю, на поиск начальства и на определение, который из трех лысых стражниковтот самый Лысый, Гоудань пришел к воротам между Серым и Черным районами.
Бешеная псина? Как сейчас помню, оживился старый стражник, заскучавший на дежурстве. Еле идет, руку держит, а там кровищи мясо торчит кусками, даже кость белеет. А он кричит: «Спасите! Помогите! Брат умирает!».
Кто кричит? не понял Гоудань.
Ну как же, брат евонный. Мелкий такой, белобрысый, а орет так, что весь Черный район-поди слышал.
А покусали кого?
Ну так ведь брата этого белобрысого. Я ж говорю, весь в кровище, рука в мясо изодрана.
А какая рука? Плечо было видно?
Эээ, ну вот он напротив стоял, значит, вот эта рука, и Лысый ткнул кулаком в левое плечо Гоуданя, плечо как раз и порвано до мяса.
Гоудань подумал, что стражник, наверное, голоден, раз так часто упоминает про мясо, вспомнил, что сам не ел с утра, и желудок заурчал от голода.
И куда они пошли?
Да куда они денутся? Сироты. Они ж к магу шли, а тот только и может сообщения посылать, а белобрысый ему в ноги кинулся, говорит: «Спаси братца!», а маг только морду кривит. Сказал, мол, выкиньте их в Черный. А мы ж против мага сами понимаете.
Значит, оба мальчика попали в Черный район, задумчиво произнес Гоудань. А обратно они не выходили?
Нам запрещено обратно пускать. Жаль мальчишек, конечно, белобрысый уж так убивался, так плакал.
А кровь на площади потом долго оставалась?
Кровь? удивился стражник. Какая кровь?
С руки покусанного мальчика. Раз у него так все в мясо было разодрано, желудок снова сжался, напоминая о себе, то и крови должно было вылиться много. Улицы тут вымощены травертином, как я погляжу, а это камень пористый, впитывает хорошо. Где они стояли?