Он замолчал. В густой листве зашуршала ночная птица, выглянул край луны из-за тучи, верхушки осин покрылись серебряной пылью. Призракам наскучили разговоры людей, они разбрелись по всему кладбищу. Если оглядеться, можно увидеть, как светящиеся фигуры плывут над землей, освещая бледным светом покосившиеся кресты и надгробья.
А дальше что произошло? заинтересованно спросила Дарья.
Она умерла, глухо произнес Валерий. По собственному желанию. Не вынесла злословия, насмешек, зависти всего того, что становится причиной смерти одаренных людей. Их убивают ничтожества, сбившиеся в стаи. Потому что им невыносимо видеть, как другие творят, а они просто мажут красками. Или придумывают бредовые стихи, сочиняют низменную музыку, ставят спектакли или снимают кино, посмотрев которое хочется стать убийцей режиссеров. Быть создателем, творцом очень трудно. Иногда невыносимо. Я не понимал этого, мне казалось а чему тут завидовать? Работай и у тебя все получится. Ведь талант чаще всего есть результат труда, а не способность, данная свыше. Я был наивен, невнимателен и беспечен в роли хранителя. Прекрасная женщина погибла, ее душа мается в где-то в аду, а я торчу между землей и преисподней в непонятном качестве. К сожалению, сам я лишен возможности исправить ошибку, но такое право дано людям! Даша, вы тоже пишете картины и поймете страдания той женщины.
Девушка промолчала, в глазах блеснули слезы. Она быстро отвернулась.
Как ее звали? спросила Даша.
Аня Анна.
А как мы ей поможем? И тебе? спросил Антон.
Вы спасете ее. За это я укажу вам место, где зарыты несметные сокровища древних жителей этих мест.
А-а, это помолиться что ли? Так-то к священнику надо, мы тут причем? пожал плечами Антон.
Нет, мольбами делу не поможешь.
Валерий помолчал несколько секунд, взгляд скользнул по призракам, опять сбившимся в облачко, поднялся выше, пробежал по вершинам осин, уперся в землю.
Для спасения души надобно спуститься в ад, произнес он задумчиво.
Антон нервно сглотнул, лицо вытянулось, в глазах появился ужас.
Да я понятия не имею, как чужие души спасать. Свою бы сберечь! Дарья, а ты?
Девушка так старательно затрясла головой, что вязаная шапочка съехала на бок, спереди выбилась прядь светлых волос, как собачий хвост и хлестнула по губам.
Я вообще! Вы о чем говорите-то?
И ваши души запачканы, о них тоже позаботиться надобно. Как говориться, одним выстрелом двух зайцев. Даже трех!
Спасать прямо сейчас нужно?
Нет. Можете думать до следующей ночи. А сейчас пора по домам, уже заря возгорается.
Антон огляделся. Ночь действительно потеряла мрачную решимость, тьма посерела. Призраки, недавно яркие и активные, поблекли, стали вялыми и будто сонными.
Ладно, Валерий, уговорил. Будем думать, со вздохом произнес Антон и посмотрел на ночного гостя. Но вместо него увидел неряшливый куст смородины, черной точкой мелькнула ночная пташка, дрогнула ветка.
Куда он ушел? удивился Антон.
Даша молча кивнула на плиту. Антон затряс головой, глаза распахнулись до предела, челюсть дрогнула гранитная плита, которую он с трудом сумел отодвинуть, как ни в чем ни бывало покоится на месте, словно ее и не трогал никто.
Он действительно только наполовину материален? прошептал потрясенный Антон.
Когда подходили к дому Дарьи, на востоке уже изливался ослепительный поток солнца. Улица пустынна, не слышно лая собак и только пичужки торопятся излить переполняющие чувства в пронзительных трелях и чириканье. Девушка вошла в дом, Антон подошел к бочке с водой. Неподвижная гладь воды отразила продолговатое лицо, покрытые щетиной скулы, под глазами набрякли мешки, волосы взъерошены, засохший лист осины красуется на макушке, как шапочка кардинала. Антон глубоко вздохнул и сунул голову в бочку по самые плечи. Кое-как вытерся майкой, растопыренная пятерня гребнем прошлась по волосам. На пороге содрал с обуви надоевший целлофан, вошел в дом. В животе квакало и урчало, есть хотелось невмоготу. Антон проходит в комнату, преисполненный надежды взгляд устремляется к столу, потом к плите Даша сидит на диване, голова опущена, дыхание равномерно поднимает и опускает грудь. Антон грустно вздохнул, с надеждой посмотрел на хлебницу. Черствая горбушка бородинского, присыпанная солью и слегка политая растительным маслом, показалась пищей небожителей! «Заморив червячка» Антон повеселел. В шкафу нашлось одеяло, которым укрыл Дашу. Сам устроился в кресле, предварительно тщательно заперев дверь. Едва только затылок коснулся спинки, глаза сомкнулись и Антон провалился в глубокий, как Марианская впадина, сон.
Странное шипение коснулось слуха, раздались щелчки, потрескивания и снова что-то или кто-то! зашипело. Еще в полусне Антон напрягся, пальцы сдавили подлокотники, по мышцам словно электрический ток пробежал и тут обоняния коснулся будоражащий запах яичницы на сале. Окаменевшие мускулы превратились в кисель, лицо обмякло, желудок взвыл и принялся биться о брюшину, намереваясь выбраться наружу. Антон распахнул глаза, вдохнул воздух полной грудью. Оголодавший организм тотчас вычислил координаты точки, откуда шел запах, уши шевельнулись, нос задергался. Антон свечечкой взвился в воздух и тотчас замер в позе приготовившегося к прыжку леопарда.
Антон, хватит дрыхнуть! Поднимай тощий зад! раздался голос Дарьи от плиты.
Уже, драгоценная! замурлыкал Антон, на цыпочках подбегая к девушке.
Пока он спал, Дарья привела себя в порядок: тщательно вымытые волосы высушены и уложены ракушкой на затылке, придавая хозяйки вид строгой учительницы. На лице минимум грима, слегка подведены глаза и губы. Желто-голубой спортивный костюм в меру обтягивает бедра, оставляя свободными грудь и плечи.
За стол! строго приказывает Дарья.
Есть так точно, ваше превосходительство! С какой стороны садиться? засуетился Антон.
С любой, великодушно разрешает девушка.
Она приближается к столу, обеими руками удерживая чугунную сковородку. В середине, словно лава в жерле вулкана, шипит и скворчит яичница из восьми яиц на сале, с копченым мясом и луком. Антон смотрит на сковороду, будто загипнотизированный кролик, не мигая и не шевелясь. Даша нарочито медленно накладывает в обширную тарелку «харч богов», немного кладет себе. Рядом с тарелкой появляется кусок черного хлеба, на деревянной дощечке мелко нарезанные помидоры.
Ешь! нежным голосом предлагает девушка.
Антон набирает полную грудь воздуха, мышцы напрягаются, плечи выпрямляются Антон похож на штангиста, который собирается поднять рекордный вес. Дарья наблюдает за ним из-под опущенных ресниц, уголки губ приподнимаются, на щеках появляются ямочки.
Если мало, я еще сделаю, говорит она.
У-а-э о-о! отвечает Антон с набитым ртом и машет вилкой, будто дирижер симфонического оркестра. Яичница «с пылу с жару» обжигает язык и небо, дольки помидора приятно охлаждают пылающий огнем рот, добавляют остроту и вкус. Антон поглощает еду с такой скоростью, что уже через минуту в сковородке не остается ничего. Ну, разве что пара заблудившихся молекул копченого мяса. Наевшийся, как паук, Антон добирается до дивана и падает на подушки. За окнами тает день, ветер покачивает ветвями берез, стучит по стеклу головками крупных георгинов. Идиллическую картину слегка портят надгробия и кресты, изредка показывающиеся за далекими кустами. Антон отворачивается, веки смыкаются, звуки и шумы внешнего мира начинают отдаляться. Тихо скрипнули диванные пружины, теплые пальцы коснулись щеки.
Ты спать собрался? прошептала Даша, наклоняясь к лицу. Прядь волос коснулась щеки, теплое дыхание коснулось губ. Сонливость исчезает. Антон заключает в объятия девушку, нежно шепчет в ухо:
Прости, Дашенька, я
Девушка останавливает словоизлияние пальцем, прижав его к губам.
Тот парень на кладбище, Валерий Ты забыл о его предложении?
Антона дергается, словно за ворот хлынул поток ледяной воды. От сонливости не остается следа, по телу бегут мурашки. Встает, взгляд устремляется в окно. На улице еще светло, но кладбищенский лес уже темен, деревья стоят плотным строем, сомкнув кроны. Лес хмур, молчалив и недвижим, как будто ветерок, колышущий траву, его не достигает.