Думаю, теперь мы с вами достаточно хорошо знакомы, мистер Мейсон? И если я могу сделать что-то для вас, как для профессионала, то почту за честь. Мне прекрасно знакомы трудности начинающего специалиста, хе! хе! снова этот вымученный смех; говорил Фогатт очень нервно. Я думаю, что если вы зайдете ко мне завтра вечером, у меня найдется для вас интересное предложение. Что вы на это скажете?
Я согласился из любопытства. В конце концов, возможно этот эксцентричный старый джентльмен был хорошим парнем и действительно хотел сделать для меня доброе дело, а его застенчивость и неуклюжесть были лишь от огромного желания растопить лед между нами. Я не был богат на хороших друзей, чтобы добровольно отказываться от еще одного. Он мог действительно быть заинтересован в моем будущем.
Поэтому я пришел к нему и был принят с таким радушием, которое даже тогда казалось немного преувеличенным. Мы сидели и долго говорили о том о сем, и я уже начал задаваться вопросом, собирается ли мистер Фогатт переходить к тому, ради чего я пришел. Несколько раз он предложил мне выпить и закурить, но долгое время в спорте привило мне отвращение к обоим этим занятиям, поэтому я вежливо отказывался. И вот, наконец, он перешёл к разговору обо мне. Он боялся, что мои профессиональные перспективы в этой стране не велики, но слышал, что в некоторых колонияхк примеру, в Южной Африке, у молодых юристов сказочные возможности для развития.
Если бы вы захотели поехать туда, сказал Фогатт, без сомнения, при небольшом капитале такой умный человек, как вы, очень скоро собрал бы огромное количество бесценного опыта. Или же вы можете купить акции у какого-нибудь хорошего предприятия. Я с радостью дам вам пятьсот фунтов или даже немного больше, если это вас не устроит, и
Я стоял как громом поражённый. Зачем понадобилось этому практически чужому человеку предлагать мне пятьсот фунтов или даже больше, «если меня это не устроит»? Какие у меня вообще могли быть претензии? Предложение было очень щедрым, но об этом даже речи быть не могло. Я всё-таки джентльмен, и у меня есть джентльменское самоуважение. Но Фогатт все продолжал продавливать эту тему. Вдруг он резко замолчал, а с его губ слетела фраза, поразившая меня, будто пощёчина.
Не хочу, чтобы у вас было предвзятое ко мне отношение из-за прошлого, сказал он. Боюсь, ваша покойнаяваша незабвенная покойная матушкапитала ко мне недостойные подозрения Но так было лучше для всех, ваш отец всегда очень ценил
Тут я резко встал со стула и выпрямился во весь рост. Этот пресмыкающийся гад, выдавливающий жалкие слова из своих сухих уст, оказался тем самым вором, который подставил моего отца и заставил обоих моих родителей безвременно и жалко покинуть этот мир! Теперь все встало на свои места. Это низкое существо испугалось меня, даже не представляя, что до этого я и понятия не имел, кто он такой. Он хотел от меня откупиться! Заплатить мне за память об отце и разбитое сердце матери жалких пятьсот фунтов! Пятьсот фунтов за то, что он заставлял моего отца красть за него! Я не сказал ни слова. Но память обо всех маминых страданиях и дикое чувство обиды за самого себя взяли надо мной верх, и я превратился в тигра. Даже тогда я поистине верил, что лишь одно слово сожаления, крошечная толика искреннего раскаяния спасли бы его. Но он лишь потупил глаза в пол и все мурчал про «недостойные подозрения» и «предвзятое отношение». Я дал ему пострадать. Через несколько минут он поднял на меня глаза и откинулся в кресле от ужаса. Я стащил пистолет с каминной полки и, приставив его к голове несчастного, выстрелил.
Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось сохранить спокойствие и холодную голову. Я взял свою шляпу и направился к двери. Но тут на лестнице послышались голоса. Дверь была заперта изнутри, и я ее так и оставил. Я пошёл обратно и тихо открыл окно. Подо мной была невообразимая высота, а сверхуотвесная стена. Но чуть в стороне я заметил уклон и кусочек желоба водосточной трубы, прочно зафиксированный железной скобкой. Это был единственный выход. Я вылез на подоконник и осторожно закрыл за собой окно, потому что услышал, как кто-то уже стучится во входную дверь. Стоя на краю подоконника и придерживаясь одной рукой, я напряг все силы и выпрямился, как мог, и наконец достав до края желоба, подтянулся и залез на крышку. Я прошелся по нескольким крышам, прежде чем нашел лестницу, по которой можно было бы спуститься, она стояла прямо у дома под реставрацией. Спуститься было не так уж сложно, даже несмотря на доски, прибитые к передней части лестницы, так что вскоре я уже снова был на земле.
Я посвятил некоторое время вопросу о том, что делать, когда у Вас появятся первые догадки о моей причастности к этому преступлению (потому как я уверен, что единственной живой душой, кроме меня, кто смог бы узнать во мне виновника этой смерти, могли быть именно Вы). Сколько из моего рассказа Вы уже знали, я сказать не могу. Я неправ, жесток и гнусен, без сомнения, но я намерен раскрывать факты, как они есть на самом деле. Конечно, Вы смотрите на это дело со своей точки зрения, а я со своей. И я помню свою мать!
Надеюсь, что Вы поймете и простите странного маньякапреступника, если так будет угодно, который все честно раскрыл охотнику за его головой. Ваш покорный слуга,
Я прочел это невероятное письмо и вернул его Хьюитту.
Это вас как-то задело? спросил Хьюитт.
Мейсон кажется человеком очень незаурядным, сказал я. Ну уж точно не дураком. И если его история правдива, то смерть Фогатта не такая уж большая потеря для мира.
Именно так, если история правда. Лично я склонен верить в то, что это действительно так.
Откуда пришло это письмо?
Его не присылали почтой. Оно лежало сегодня в моем почтовом ящике вместе с остальными, в чистом конверте без печати и марки. Должно быть, Мейсон сам его принес ночью. Бумага турецкая, продолжил Хьюитт, подняв письмо на свет. Конверт белый, стандартная форма, водяной знак Пири. Все обычное, никаких специальных символов.
Как думаете, куда он отправился?
Невозможно догадаться. Кто-то мог бы подумать о суициде, на который намекало выражение «куда даже Ваш талант ищейки не способен добраться», но лично я сомневаюсь, что он решится на это. Нет, тут сказать я определенно ничего не могу. Можно, конечно, на что-то наткнуться, узнав его последний адрес. Но когда такой человек говорит тебе, что не думает, что ты сможешь его отыскать, то это заведомо тяжелая работенка. Его мнением я пренебрегать не стану.
И что вы будете делать?
Положу это письмо в коробочку со слепками и передам полиции. Fiat justitia, и дело тут совсем не в чувствах. Что же касается яблока, если полиция разрешит, я сделаю вам из него подарок. Храните его где-нибудь у себя в качестве сувенира, который постоянно будет напоминать вам о вашей чрезвычайной нехватке навыка анализа наблюдаемого, и смотрите на него всякий раз, когда испытываете прилив самоуверенности. Это приведет вас в чувство.
* * *
Это и есть история засохшего и практически окаменевшего огрызка яблока, который стоит у меня в кабинете посреди кремниевой утвари и рядом с парой старых добротных римских сосудов. Про мистера Сидни мне не довелось больше услышать ни слова. Полиция сделала все, что смогла, но так и не вышла на его след. Он оставил свои комнаты в том виде, в котором они находились во время его проживания там, и совершенно без всего пустился в свое хорошо спланированное путешествие, не оставив после себя ни единого намека на свои намерения.
IV. СЛУЧАЙ ТОРПЕДЫ ДИКСОНА
Хьюитт был очень изобретателен и точен в работе с огромным количеством интересных шансов и совпадений, которые ему приходилось наблюдать, но не только непосредственно в своей работе, но и в сотрудничестве с полицией, с которой он регулярно поддерживал, можно сказать, дружескую связь. Он рассказывал мне много анекдотов, связанных с представителями Скотленд-Ярда, с которыми ему периодически приходилось обмениваться новостями и опытом. Один из них был, например, об инспекторе Неттингсе, который провел несколько изнурительных месяцев в поисках человека, разыскиваемого американским правительством, а в итоге обнаружил его по совершеннейшей случайности (позвонили не туда), и оказалось, этот человек все это время находился прямо за его стеной (так же совершенно не в курсе о своем соседстве с инспектором). И еще об одном практически отчаявшемся инспекторе (имя я уже сейчас не припомню), которому поручили найти человека, не дав о нем практически никакой информации, и который буквально врезался в разыскиваемого прямо на лестничной клетке при выходе из офиса, когда тот остановился, чтобы завязать шнурки! Еще были случаи страшных и печально известных преступлений, разнообразных задержаний людей под подозрением, среди которых оказывались еще и те, кого очень давно разыскивали и за другие дела. Многие преступники получали по заслугам за умышленный ряд преступлений, перетекающих из одного в другое. Часто люди, попавшие в неприятность по какому-то мелкому делу, совершенно нечаянно оказывались впутаны в какое-то масштабное событие, которое заставляло их нести ответственность за прошлые грешки, которые в другой ситуации остались бы абсолютно безнаказанными. Русский фальшивомонетчик Мирский так и гулял бы себе спокойно на свободе, если бы ограничился лишь своим основным делом. Во время его экстрадиции российским властям предполагалось, что он состоял в связи с российским посольством с целью признаться в своих деянияхглупое решение с его стороны, потому как его местонахождение, а также его род деятельности никогда никем не подозревались. Да, он действительно состоял в связи с посольством, но с совершенно другой целью, как в то время хорошо понял Мартин Хьюитт. А что это была за цельсейчас эта информация публикуется впервые.