Фил Кортни набил и зажёг трубку. Когда он зажёг спичку, маленькая вспышка света испугала его, будто карликовый взрыв. Он развернулся к дому, осознавая: когда пламя спички заставляет тебя подпрыгнуть, с твоими нервами явно что-то не так.
В доме кипела приглушённая деятельность. Это можно было заметить даже на таком расстоянии.
Он подумал о Вики Фэйн, хорошенькой, здоровой Вики: челюстные мышцы тверды, будто загипсованы; кожа натянута в агонии сардонической улыбки; лежит на кровати, которую нельзя ни сдвигать, ни даже прикасаться к ней во избежание конвульсий.
Он прошёл ещё пару шагов и остановился, услыхав отдалённый звук, отчётливо пронёсшийся по неподвижному воздуху на этих неподвижных улицах. Некий символпредупреждающий звон кареты скорой помощи.
Одновременно где-то с другого конца аллеи раздался женский крик.
Искры и пламя из трубки рассыпались по земле. Он попытался загасить их, но тут же засунул трубку в карман и выбросил её из головы. Подсознательный страх вернулся. Крики, пронзительные и ужасающие, исчезли, будто приглушённые чьей-то рукой. Затем тишина, ещё один крик.
Пальцы настолько не подчинялись ему, что, казалось, прошли минуты, прежде чем он смог открыть ворота. Но сомнений, в какую сторону бежать, не было. Он бросился налево, пнув по дороге гнилое яблоко.
Энн!позвал он.Энн!
Ответа не последовало.
Энн!
Где-то впереди почудилось какое-то движение; затем пауза осознания, и безумный звук, доносившийся, как будто из кустов или крапивы.
Только лунный свет слабо освещал этот влажный, вязкий туннель. Кортни пробежал уже около сотни ярдов по аллее, когда увидел то ли её, то ли беспорядочную груду в ситцевом платье, стоявшую на четвереньках рядом с левой стеной. Явно услышав его шуршащие в траве шаги, она вскочила и принялась бежать со всех ног в другую сторону.
Энн! Это я! Фил Кортни!
Фигура заколебалась, споткнулась, пошатнулась и затем застыла. Она стояла к нему спиной, едва узнаваемая в лунном свете, когда он поравнялся с ней.
Что случилось?
Ничего. Н-ничего.
Он слышал её тонкое, резкое дыхание, отрывистую и запинающуюся речь с оттенком ужаса. Он зажёг спичку и поднял её вверх.
Сначала Энн отказывалась развернуться и посмотреть ему в лицо. Когда она, наконец, это сделалапосле того, как первая спичка погасла и была зажжена втораяна её лице играла улыбка, но не очень убедительная.
Тонкое платье было частично порвано у левого плеча, открывая белый шёлковый лиф и подчёркивая грудь. На шее под левым ухом виднелся синяк. Густые волосы, обрамлявшие голову, потеряли форму; повсюду торчали шпильки. На подоле платья и измятых тёмных шёлковых чулках виднелись следы от травы. Энн была запачкана, грязна, явно испуганано старалась держаться так, будто ничего не произошло.
Не поднимайте шума!потребовала она.Я в п-п-полном порядке. Уберите спичку. Нет, не надо. Зажгите ещё одну.
Но что...
Тут кто-то был. Мужчина.
Что за мужчина?
Н-н-не знаю,она провела тыльной стороной ладони по лбу.Он напал на меня сзади и зажал рот. Он... в общем, я вырвалась и закричала. Он зажал мне рот снова. Кажется, я укусила его за руку, но не уверена. Когда он услышал, что вы приближаетесь, то, видимо...
Куда он побежал?
В т-ту сторону, скорее всего. В сторону полей. Там открытое пространство. Нет! Не надо! Вернитесь!
Тьма была кромешной, а крапива грозной изгородью оплетала аллею. Он зажёг ещё одну спичку и поднял её высоко над головой. Больше ничего вокруг не было, если не считать неухоженной травы и пары гнилых слив.
Вы смогли бы узнать его при встрече?
Нет. Я его даже не видела. Пожалуйста! Не поднимайте суматохи! Отведите меня домой.
Её сотрясала неукротимая дрожь.
Держа руку Энн в своей, Кортни прошёл с ней триста ярдов по аллее, к тому месту, где тусклые белые фонари мерцали на Олд-Бат-роуд.
Со мной всё будет хорошо,заверила она его.Нет, не идите дальше. Я не хочу, чтобы вас увидели мои родители; а ещё я не хочу, чтобы они увидели меня и подумали бог знает что. Доброй ночи. И спасибо.
Не успел он возразить, как она исчезла, легко ступая и придерживая плечо своего порванного платья. Он видел, как она свернула в ворота неподалёку, бросив предварительно взгляд в обе стороны дороги. Затем, встревоженный сильнее, чем когда-либо в жизни, Фил Кортни двинулся обратно.
Приступы психоза, думалось ему, не так уж и бесполезны. Случившееся было настолько мимолётным и быстротечным, что Кортни казалось, будто этовсего лишь сон. Вернувшись на место, где он нашёл Энн (которое он запомнил по деревянной калитке с белым эмалированным знаком "Уличным торговцам и разносчикам газет вход воспрещён"), Кортни зажёг спички, чтобы посмотреть, не осталось ли следов.
Иникаких следов. Никакой удачно обронённой запонки или чего-то похожего. Только стоптанная трава, зловещая аллея, нависающие вязы.
Я буду...начал он громко.
Последняя спичка опалила ему пальцы, и он обронил её. Он вернулся в дом Фэйнов и открыл ворота, и тут перед ним выросла тень.
Но это был всего лишь Фрэнк Шарплесс.
Кто здесь?спросил голос Шарплесса из тьмы.
Я.
Ого. Сколько сейчас времени?
Не знаю. Должно быть уже одиннадцать с чем-то. Фрэнк, ты не видел, чтобы кто-нибудь тут ошивался?
Прошло какое-то время, прежде чем Шарплесс понял вопрос. Он выглядел потрясённым и настолько страдающим, что волнение Кортни по поводу Энн почти заглушилось жалостью. Он вспомнил, что там, наверху, в душной комнате, умирает от столбняка Вики Фэйн.
Набросился на Энн?тупо повторял Шарплесс.Где? Когда? Почему?
Хотя он и пытался сосредоточиться, у него ничего не выходило.
Её поранили?
Нет. Отделалась синяком и порванным платьем.
Но этот парень старался...
Не знаю. Старался убить и её тоже, скорее всего.
Что ты имеешь в виду под "старался убить и её тоже"?спросил Шарплесс после паузы, будто приводя запутанные мысли в порядок.
Ничего. Просто вырвалось.
Сильные пальцы Шарплесса сжали его руку.
Ты думаешь, кто-то пытался убить Вики? Может, ощущаешь это подсознательно?
Нет, нет, нет!
Я слышал, ты втрескался в Энн.
Да, ты прав.
Удачи тебе, старик. Я был бы ещё более рад, только не в такое время...
В темноте он махнул рукой в направлении дома. Он напрягся. Его тон изменился, голос стал ниже. Всё его сердце было вложено в эту фразу.
Не дай ей умереть,произнёс он.Господи всеблагой, не дай ей умереть!
Успокойся.
Но чем, чёрт возьми, они занимаются там наверху? Что-то происходит. Я знаю. Из больницы или ещё откуда-то появились другие люди. Но мне даже не дают зайти. Погоди! Я забыл тебя спросить. Сколько времени?
Ты уже спрашивал. Я сказал...
Издалека ему ответили церковные часы, начавшие звенеть.
Всего двенадцать?поинтересовался Шарплесс недоверчивым тоном. Он начал кружиться на месте после первых трёх ударов.Всего полночь? Да быть не может. Что-то не так с часами. Сейчас два часа ночи или даже больше. Должно быть.
Фрэнк, тебе следует держать себя в руках.
Я говорю тебе, с этими часами что-то не так!
Но с часами всё было так.
Они поняли это задолго до того, как часы отбили четверть часа, полчаса, три четверти часа и снова час.
В подобном душевном смятении, думал Кортни, Шарплесса лучше всего увести подальше от дома на случай, если он закатит истерику. Он усадил Шарплесса на каменную скамейку под деревьями. Дал ему раскурить сигарету. Свет в доме горел тем ярче, чем тише становилось в городе; из комнаты больной наверху по-прежнему не доносилось ни слова.
Звон церковных часов ворвался в их мысли. Они слышали часы, когда те ещё не били, и вздрогнули, когда начался перезвон.
А Шарплесс, не умолкая, говорил. Быстрым монотонным тихим голосом, редко меняя тембр. О себе и Вики Фэйн. О том, какие планы они строили, когда она была здорова. О том, что собирался делать в командно-штабном колледже. Он сказал, что его могли отправить в Индию, а затем долго описывал жизнь в Индии, цитируя при этом отца, дядюшек и деда.
Рассвет, подумал Кортни, уже близко. Он скоро проявится, белый и призрачный, за плодовыми деревьями.