Успокаивало только то, что от голоса Астера как будто бы не веяло потусторонней жутью.
Если честно, я как раз хотел спросить тебя об Астере, сказал «дан-Энрикс», обернувшись к Пчелоеду. Кто он, собственно, такой?
Наш командир. Мне кажется, ты мог бы уже догадаться.
Да. Но он, по крайней мере человек? спросил южанин, чувствуя себя довольно глупо.
Пчелоед насмешливо прищурился.
А ты как думаешь?.. Нет, если тебе нравится считать, что у него есть плавники или рога, а изо рта при каждом слове пышет пламято пожалуйста. Про Астера рассказывали вещи и похуже.
Нечего тебе выпытывать про Астера, имперец, сказал Одноглазый, бросив на лаконца полный нескрываемой угрозы взгляд. Хватит с нас того, что ты весь день шатаешься по лагерю, всюду суешь свой нос и подмечаешь, сколько нас и много ли у нас оружия. Другие тебя терпят, потому что верят твоей басне про Эзара, но меня тебе не провести; я знаю, чего ты пытаешься добиться. Мы и отвернуться не успеемкак ты уже утечешь назад, к своим, и выболтаешь все, что удалось разнюхать. Разве я не прав?..
Крикс растерянно взглянул на Даррека поверх костра. Он разговаривал с этим мужчиной только один раз, и тогда они обменялись весьма нелюбезными замечаниями, но «дан-Энрикс» все равно не мог понять, с чего тот преисполнился к нему подобной ненависти. В голосе Даррека было столько злобы, что южанин чуть ли не впервые в своей жизни растерялся, не зная, что отвечать.
За него неожиданно вступилась Ласка.
Отвяжись от него, Одноглазый, холодно сказал девушка, прищурив свои темные глаза. Мы все и без тебя заметили, что он имперец. Но войска Валларикса воюют с Айришером, как и мы. Они нам не враги.
И не друзья, отрезал Даррек. Они хотят подмять весь Правый берег под себя, а на тебя или меня им наплевать с высокой башни. Выбирать между дан-Энриксом и Хавенреймомэто все равно что выбирать, на каком дереве тебя повесят. А если ты этого не понимаешь, то ты просто дура.
Сам ты рассуждаешь как дурак, Кривой, заметил Сайрем, продолжая вдумчиво полировать свой меч оселком и не глядя на обоих спорщиков. Хорошо тебе ругать имперцев, а я жил здесь до того, как Наорикс Воитель ввел свои войска в Каларию. И я тебе скажу: уж если делать выбор между Альто Кейром и «Бешеным принцем», то я выбрал бы наместника. Имперские налоги многим не по вкусу, но, по мне, платить имперцам все-таки гораздо лучше, чем надеяться, что, обобрав тебя до нитки, шэддеры не подожгут твой дом и не потащат на сеновал твою жену и дочь.
Единственный глаз Даррека сверкнул от возмущения.
Ты забываешь, что Антарсвободная страна!
Была. Когда-то. А сейчас Антаркусок железа между молотом и наковальней, мрачно сказал Сайрем. Будь ты хоть немного поумнеезнал бы, что Антар намного меньше, чем любое из соседних королевств. Так как ему, по-твоему, остаться независимым? Умные люди давно поняли, что надо выбирать, к кому прибиться. А упрямые ослы вроде тебя только мечтают о прошедших временах и без конца жалеют, что сейчас жизнь не такая, как сто лет назад.
Не «умные люди», Сайрем, а всякие псы, которые только и ищут себе господина, чтобы ползать перед ним на брюхе, процедил мужчина, и седой повстанец наконец-то поднял на него глаза.
Ты это обо мне, Кривой?..
На поляне все отчетливее пахло крепкой ссорой. К счастью, наступившую предгрозовую тишину нарушил хрипловатый, язвительный голос Ласки.
Да оставь ты его, Сайм. Не видишь, что ли: Дар опять играет в благородного мятежника. Кому-то нравится скакать на деревянной палочке и представлять, что это лошадь, а нашему Одноглазомусчитать себя бойцом за Вольный Тарес. Не порть человеку удовольствие!
Даррек резко развернулся к девушке. Движение было таким, как будто он хотел ее ударить, и «дан-Энрикс» беспокойно шевельнулся. Но вместо того, чтобы ответить Ласке, одноглазый резко встал с бревна, пнул сапогом выкатившуюся из кострища головню и, не оглядываясь, скрылся за деревьями.
Он всегда такой припадочный? негромко спросил Крикс у Пчелоеда. Тот пожал плечами.
Не суди его слишком сурово. Дар на самом деле парень неплохой, вот только слишком уж упертый. Если вдруг доходит до таких вот споров, как сегодня, то его никто, помимо Астера, не в состоянии заткнуть. Кроме того, он ненавидит вас.
Кого?..
Имперцев, разумеется. Сэр Эйлард Лэр из Южной Марки приказал повесить его за мятеж и браконьерство в их владениях, но что-то у них не заладилось, и Дар остался жив. А глаз ему чуть раньше выбил старший сын мессера Лэра, Уэльредд, Крикс вздрогнул, запоздало осознав, что речь идет о старшем брате Юлиана, но целитель, не заметив этого, спокойно продолжал: Ну, словом, я бы не рассчитывал, что Дар когда-нибудь станет относиться к тебе лучше, чем теперь.
Крикс тяжело вздохнул. По правде говоря, он ни на что подобное и не надеялся.
Когда дозорные вернулись в лагерь, Пчелоед кивнул лаконцу, дав понять, что им пора идти. Поднявшись на ноги, Крикс вслед за ним прошел через поляну и направился в глубину леса, по самую щиколотку увязая в синеватом мхе. От заболоченного озера, из которого повстанцы брали воду, полз туман, но полная луна светила ярко, и весь лес, казалось, был облит мерцающим, холодным серебром.
Не знаешь, почему ваш командир не захотел поговорить со мною в лагере?.. обратился Рикс к спине целителя.
Астер предпочитает темноту, туманно отозвался тот. Чем меньше вокруг света, тем он лучше видит. Днем он почти не выходит на открытые места.
«Нет, все-таки онне человек», подумал Рикс, поежившись. Люди же ведь не совы, чтобы лучше видеть в темноте и прятаться от солнца.
Энониец яростно потер ладонью шрам, пересекавший лоб. Благодаря вонючим мазям Пчелоеда рана быстро заживала, но, словно в отместку, начала зудеть, как будто бы по шраму постоянно ползали десятки муравьев.
Целитель покосился на него через плечо.
Что ты все время его щупаешьхочешь удостовериться, что он еще на месте?.. хмыкнул Пчелоед. Насчет этого можешь не волноватьсясомневаюсь, что ты от него когда-нибудь избавишься. Приметный шрам. Будешь теперь девчонкам нравиться. Как полагаешь, Рик?
Крикс вспомнил о том времени, когда они, совсем еще «зеленые» ученики Лакона, втихаря мечтали о таких вот «настоящих» шрамахразумеется, не для того, чтобы понравиться девчонкам, а чтобы потом хвалиться доблестью перед товарищами. От этих непрошеных воспоминаний краска бросилась ему в лицо. Какими они тогда были дураками!..
Полагаю, что не буду. Особенно если в следующий раз мне выбьют глаз или отрежут ухо, отозвался Рикс, и его собеседник рассмеялся сухим смехом, отчасти напоминавшим тявканье лисицы.
Все, пришли, сообщил он, остановившись на прогалине, бывшей минимум втрое меньше той, где находилась их стоянка. Оставайся здесь и жди. Астер заговорит с тобой сам.
«Ни дать ни взять, аудиенция у Императора», сыронизировал «дан-Энрикс» про себя, однако сохранил серьезное лицо и кивнул Пчелоеду.
Крикс простоял на одном месте, вероятно, минут пять, прежде чем, наконец, услышал Астера.
Луна сегодня полная, в лесу слишком светло. Оставайся там же, где теперь стоишь, и не оглядывайся, велел знакомый звучный голос, и «дан-Энрикс» с трудом подавил желание сейчас же обернуться. Мэлтин сказал мне, что ты был оруженосцем одного из рыцарей в имперском войске. Это так?
Да, так.
Это хорошо. Значит, расставшись с нами, ты сможешь вернуться к своему хозяину.
Вы хотите, чтобы я ушел? спросил «дан-Энрикс» удивленно.
Нет, напротив, это мы снимаем лагерь и уходим. Два часа назад вернулись Лис и Шестипалый. Они сообщили, что Эзар действительно убит, а «Горностаев» возглавляет бывший знаменосец принца, Эйст лат-Гир. Ты просил Мэлтина узнать для тебя все, что можно, о судьбе имперских раненых. Боюсь, ничего утешительного я тебе не расскажу. Когда лат-Гир привел своих людей в Летние воды, с ними было человек тринадцать пленных из деревни, где погиб Эзар. Люди лат-Гира согнали крестьян из четырех окрестных деревень смотреть на суд и казнь. Лис видел этот фарс с начала до конца, и он клянется, что такийцы с самого начала знали, что убийцы принца среди пленных не было.