Взглянув на часы, он встал из-за стола и направился в кабинет Горохова.
Александр Константинович, а его нет на месте, словно кошка, промурлыкала Лариса. Может, вас чаем угостить? Я только что заварила
Спасибо Лариса, у меня нет времени чаи распивать. Вот, возьми рапорт для Горохова, а я поехал в психбольницу.
Куда, куда? Вы что заболели? улыбаясь, спросила она Александра.
С вами здесь не только заболеешь, но и умрешь, по-стариковски пробурчал Серов.
Хорошо. Я передам ваш рапорт Сергей Ивановичу.
Александр улыбнулся и направился к выходу. Сильный ветер буквально охватил Серова своими объятиями. Он поежился и, взглянув на серое осеннее небо, направился к машине. Мотор машины завелся с неохотой, словно тоже протестовал против холодного ветра. Ехать пришлось недолго. Оперативник остановил машину у большого тополя и, закрыв ее, направился в сторону серого здания с белыми колоннами, напоминавшего старую барскую усадьбу.
Вы к кому, остановил его вопросом, сидевший за столом вахтер, Без пропусканельзя.
Мне нужен профессор Васильев Николай Петрович. Мы с ним договаривались о встрече.
Он мне об этом никто ничего не говорил. Вон там, в углу висит телефон, позвоните ему. У него номер 6-25-02.
Позвонив профессору, Серов снова подошел к столу вахтера и стал ждать, когда за ним спустится медсестра. Ждать пришлось недолго. Молодая, красивая девушка, словно бабочка, слетела с мраморных ступенек здания и направилась в его сторону.
***
Профессор Васильев Николай Петровичмужчина средних лет с небольшой клиновидной бородкой на красивом аристократичном лице. Поправив на рукаве рубашки золотистого цвета запонку, он сделал глоток из фарфоровой немецкой чашки и осторожно поставил ее на блюдце.
Что я могу ответить на ваш вопрос, Александр Константинович, случай действительно неординарный. Слушая вас, я невольно вспомнил работу своего старого приятеля, с которым познакомился на одном из научных симпозиумов. Зовут его Борис Андреевич Диденко. Так вот: он как-то высказал свою теорию о появлении в обществе маньяков и серийных убийц. Если придерживаться его теории, то следует, что все люди, проживающие на земле, представляют собой не один единственный вид, а, по крайней мере, четыре, два из них принадлежат к хищному виду.
Васильев взял в руки чашку и сделал небольшой глоток чая. Движения его руки были настолько изящны и красивы, что можно было подумать, что он где-то обучался этим движениям.
Ну и как вам мое вступление? Заинтриговало, Александр Константинович? Тогда слушайте. Первый вид хищников он назвалсуперанималы или сверх животные, этопотомки «первоубийц-адельфофагов, которые отличались необычайным коварством и агрессией. Этот вид не только сохранился с тех незапамятных времен, но и хорошо приспособлен в современном мире.
Ко второму виду относятсясуттесторы. Этокатегория людей, которая стремится подражать и прислуживать суперанималам. Два этих хищных человеческих вида пошли по пути наименьшего сопротивления, они не стали стремиться поменять свою сущность, оставаясь до настоящего времени жестокими и хитрыми. Проявление хищного поведения этой категории людей весьма разнообразны: от морального издевательства до изуверских и изощренных убийств.
Серов попытался что-то спросить у профессора, но тот жестом руки остановил его.
Чем же характеризуются два других нехищных вида человечества? Диденко характеризует их, как людей с врожденными инстинктами неприятия насилия. Он назвал их диффузным видом, от слова диффузия, что означает проникновение, растекание. Эти виды, а верней, люди легко поддаются внушению, обладают обостренным пониманием нравственности. Нехищным людям свойственна предрасположенность к самокритическому мышлению, не всегда, к сожалению реализуемому ими.
Профессор замолчал и внимательно посмотрел на притихшего Серова, который, как ему показалось, оказался под впечатлением услышанного. Почему-то раньше Александр не задумывался над всем этим и считал, что человек, совершивший жестокое убийство, сделал это по стечению обстоятельств, а не потому, что он принадлежал к виду суперанималов.
Что, интересно? Однако, Диденко построил свою концепцию на трудах другого известного в наших кругах ученогоБориса Поршнева. Так что, известный всем маньяк Чикатило есть продукт «родового наследия» человечества, которое прошло в своем развитии фазу поедания себе подобных. Если ты хочешь, я могу продолжить эту тему?
Вы знаете, Николай Петрович, вы меня просто заинтриговали, ответил Александр. Мне раньше казалось, что я все знаю про этих людей, а оказалось, что я глубоко заблуждался.
Васильев усмехнулся и продолжил:
Поршнев считал, что человеческая история началась с каннибализма, с хищности, которая была противоестественно направленной на представителей своего жетогда единственного вида. Вскоре произошел вынужденный, обусловленный внешними экологическими обстоятельствами, переход к хищному поведению по отношению к представителям своего вида.
Серов, молча, слушал Васильева. Наконец тот сделал паузу и посмотрел на Александра.
Скажите, я вас не совсем утомил этой теорией?
Вы знаете, Николай Петрович, слушая вас, я начинаю по-новому смотреть на человека, а вернее, на историю человечества. Насколько я вас понял, выходит, наше общество представляет собой что-то наподобие общежития существ, несовместимо разных от рождения, наделенных диаметрально противоположным поведением?
Вы правы, Александр Константинович. Вы уловили саму суть этой непростой теории. Вы знаете, все эти различия не имеют никакого отношения к интеллекту человека. Человек может играть в шахматы и при этом заниматься изощренными пытками. Все эти различияэтические, нравственные, то есть видовые. Хищные представители человечества, с нравственной точки зрения, действительно, не являются людьми. Их внутренний мир, лишённый совести, весьма отличен от психики и менталитета нехищных людей, этохищные гоминиды.
Васильев поднял чашку, которая оказалась пустой. Увлекшись разговором с Серовым, он не заметил, как выпил свой чай. Он встал с кресла и, тяжело ступая, направился к небольшому столу, на котором стоял чайник.
Я вам еще не надоел, Александр Константинович?
Что вы, мне очень интересно. Если бы я сегодня не пришел к вам, то никогда не узнал бы об этой теории Бориса Поршнева и Диденко.
А почему вы не пьете мой чай? Этонастоящий китайский чай. Я привез его месяц назад из поездки в эту страну.
Спасибо, Николай Петрович. Ваш рассказ так увлек меня, что я совсем забыл о чае. Скажите, а сами медики могут определить, к какому виду относится тот или иной человек?
Профессор обернулся. Отпив глоток чая, он неторопливо направился к столу.
Вы знаете, специалисты, как правило, признают этих людей нормальными, то есть здоровыми. У них, действительно, нет ни малейших психических патологий или каких-либо умственных расстройств. У них есть рассудок, но у них нет разума, то есть у них полностью отсутствует третья сигнальная система. Все хищные гоминиды морально невменяемы и то, что их расстреливают, сажают на электрический стул, вешают, гильотинируют, забивают камнями, с позиции нехищных людей, совершенно справедливо до тех пор, пока нет соответствующих изменений в уголовном законодательстве. В то же время, эффект этого отстрела, вместе с прочими «техническими выбраковками», совершенно ничтожен для достаточного «очеловечивания человечества», ибо устраняются всего лишь немногие «сдуру выскочившие на свет», не сумевшие удержаться в социальных структурах. В то же время, большинство их «коллег по зверству», оставшихся на «боевых» постах, орудуют не менее чудовищным образом, с тем лишь отличием, что их деятельность носит опосредованный характер, большинством людей не то, чтобы не замечаемый, но, скорее, вытесняемый из сознания до тех пор, пока ужас не коснётся их лично.
Васильев снова сделал паузу и, словно подводя итог своей беседы с сотрудником уголовного розыска, подытожил:
Чужое горе по-прежнему мало кого волнует. Так что до тех пор, пока хищники не будут изолированы от контакта с людьми и взяты на учет, эти преступления не прекратятся. Так что, ищите своего хищника, он не остановится до тех пор, пока вы его не поймаете. Он сейчас знает, что вы начали охоту за ним и это его возбуждает, придает ему силы.