Немо так необъяснимо возбудился, что опрокинул и разбил свой бокал. С некоторых пор он почему-то волновался, словно ждал чего-то, что никак не происходило.
Я думал, слон упал за борт, зарычал он. Я знал, что он упал за борт! Я слышал, как вон тот как та свинья он гневно ткнул пальцем в Моргана, отчетливо сказал на палубе было шумно из-за шторма но я подслушивал и слышал, как он сказал: «Упал за борт!»
Боюсь, вы недослышали, сдержанно заметил доктор Фелл и ткнул карандашом в свой список ключей. Вот почему пятнадцатый ключ я назвал «Недопонимание». И вот последнее, заключительное доказательствопредставляю, как оно должно было вас потрясти Второй слон все же объявился! Ведь вы до последнего уверяли, что никакого ограбления не было, и зашли так смехотворно далеко, что запретили кому бы то ни было даже упоминать о слоне в вашем присутствии. Тут уж вы выдали себя с головой! Вы, выражаясь вашим языком, спеклись, и ваша подлинная сущность стала всем ясна, даже тем, кому прежде и в голову не приходило вас подозревать. Вам бы попытаться снова обвести всех вокруг пальца, рассказав, будто вас снова ограбили. И все же вам есть за что благодарить судьбу, друг Немо! На некоторое время вас спас добрый дядюшка Жюль, который выкинул слона за борт.
Немо выпрямился и вывернул шею. Глаза его остекленели.
Может, я и привидение, заявил он совершенно серьезно; его серьезность не казалась нелепой, нет, она внушала скорее ужас, но все же, друг мой, я не всеведущ. Ха-ха! Впрочем, вскоре я стану бесплотным духом; и тогда вернусь с бритвой в рукаходнажды ночью, когда вы не будете меня видеть. И его снова сотряс приступ неудержимого хохота.
Что с ним такое происходит? удивился доктор Фелл, медленно вставая.
Я всегда носил при себе один маленький пузырек, пояснил Немо. Я выпил его содержимое час назад, сразу после того, как мы сошли с поезда. Я боялся, что яд не подействует; все время боялся и потому был так словоохотлив. Я принял яд. Повторяю: япривидение. Уже целый час с вами сидит привидение; надеюсь, вы хорошенько запомните мои слова и подумаете над ними ночью.
В причудливом сумеречном свете на фоне окна виднелась мощная фигура доктора Фелла. Арестант корчился от радости, и его тело издавало шуршание, от которого у Моргана мурашки побежали по спине А потом наступила тишина, и со своего места поднялся инспектор Дженнингс. Лицо его было бесстрастно. Все услышали, как щелкнули и зазвенели наручники.
Да, Немо, с нескрываемым злорадством заметил инспектор Дженнингс, я так и думал, что ты попробуешь отравиться. Вот почему я подменил содержимое пузырька. Большинство преступников выкидывают такие номера. Старая шутка. Ты умрешь не от яда
Радостный смех захлебнулся, и преступник забился в наручниках
Ты, Немо, умрешь не от отравления, повторил инспектор Дженнингс, медленно двигаясь по направлению к двери. Тебя повесят Спокойной ночи, господа, и спасибо.
ТРЕТЬЯ ПУЛЯПовесть
Посвящается Фредерику Дэнни
вдохновителю многих из этих историй
На краю письменного стола заместителя комиссара находилась газета, сложенная таким образом, что был виден край заголовка «Судья Мортлейк убит». На ней лежал бланк рапорта, исписанный аккуратным почерком инспектора Пейджа, а на немспусковыми крючками друг к другуревольвер «айвор-джонсон» 38-го калибра и пистолет браунинг 32-го калибра.
Еще не было и одиннадцати утра, однако над столом горела лампа под зеленым абажуром, так как за окнами, выходящими на набережную Виктории, был пасмурный, дождливый день. Полковник Маркуис, заместитель комиссара столичной полиции, откинулся на спинку кресла, попыхивая сигаретой. Это был высокий, худощавый мужчина, чьи плотные, сморщенные веки придавали лицу несколько язвительное выражение. Его нельзя было назвать лысым, но седые волосы начали редеть, словно выражая сочувствие очень коротко подстриженным усам. Костлявое лицо выдавало отставного военного, а причина отставкихромотастановилась очевидной, как только он вставал. Но в его маленьких блестящих глазках светился юмор.
Да? осведомился он.
Хотя инспектор Пейдж был молод и честолюбив, сейчас он выглядел мрачным, как день за окнами.
Суперинтендент сказал, что предупредил вас, сэр, отозвался Джон Пейдж. Я здесь по двум поводам. Во-первых, чтобы предложить отправить меня в отставку
Полковник фыркнул.
А во-вторых, просить этого не делать.
Так-то лучше, усмехнулся заместитель комиссара. Ну и какова же причина этой двойной просьбы?
Дело Мортлейка, сэр. Оно не имеет смысла. Как вы можете судить по моему рапорту
Я не читал ваш рапорт, прервал полковник Маркуис. И не собираюсь этого делать, видит бог. Мне скучно, инспектор Пейдж, смертельно скучно. А дело Мортлейка не выглядит особенно интересным. Конечно, это очень неприятно, поспешно добавил он. Но поправьте меня, если я ошибаюсь. Судья Мортлейк, недавно ушедший в отставку, работал в Центральном уголовном суде. Он был, что называется, «судьей в алом» и председательствовал в зале номер один при рассмотрении серьезных преступлений типа преднамеренного и непредумышленного убийства. Некоторое время тому назад он приговорил человека по фамилии Уайт к пятнадцати ударам плетью и восемнадцати месяцам каторжных работ за ограбление с применением насилия. Уайт угрожал судье. В этом нет ничего новоговсе закоренелые уголовники так делают. Разница в том, что, выйдя из тюрьмы, Уайт осуществил свою угрозу и убил судью. Заместитель комиссара нахмурился. Разве в этом есть какие-то сомнения?
Пейдж покачал головой:
Нет, сэр. Мортлейка убили выстрелом в грудь вчера в половине шестого вечера. Сержант Борден и я практически видели это. Мортлейк был наедине с Уайтом в павильоне на участке, прилегающем к дому судьи. Никто другой не мог к нему подобраться, а тем более застрелить его. Так что, если Уайт не стрелял в судью, дело выглядит невероятным. Но беда в том, что оно выглядит таким же, даже если это сделал Уайт.
На веснушчатом лице полковника Маркуиса отразился интерес.
Продолжайте, сказал он.
Прежде всего, хочу познакомить вас с персонажами этой истории. Пейдж раскрыл газету, на передней полосе которой была большая фотография судьи в мантии. На ней был изображен маленький человечек в парике, под которым виднелось мягкое, почти кроткое лицо. Не знаю, были ли вы с ним знакомы.
Нет. Но я слышал, что в судейском кресле он был весьма активен.
Мортлейк ушел в отставку в семьдесят два годадля судьи это рано. Очевидно, ум его оставался острым, как прежде. Но самая примечательная его чертамягкость и снисходительность. Я просматривал его речь, где он не одобряет использование плети.
Тем не менее он приговорил этого Уайта к пятнадцати ударам?
Да, сэр. Это другая сторона дела, которую никто не может понять. Пейдж поколебался. Теперь что касается этого парня, Гейбриэла Уайта. Он не закоренелый уголовникэто было его первое преступление. Парень молод, красив, как киноактер, правда, его манеры отдают театральностью, на мой вкус. К тому же он хорошо образован, и, по-видимому, Гейбриэл Уайтне настоящее его имя, хотя мы не стали это выяснять, убедившись, что в полицейских архивах он не фигурирует.
История насчет ограбления с применением насилия выглядит весьма безобразно, если только Уайт действительно в этом повинен. Жертвой стала старуха, державшая табачную лавку в Попларе и слывшая скрягой. Однажды туманным вечером кто-то вошел к ней в лавку под предлогом покупки сигарет, стал наносить ей жестокие удары по лицу, даже когда она потеряла сознание, и убрался оттуда с двумя фунтовыми купюрами и мелочью из кассы. Гейбриэла Уайта схватили на бегу. В кармане у него нашли одну из украденных банкнот, идентифицированную по номеру, и запечатанную пачку сигарет, хотя выяснилось, что он не курит. Он говорил, что, когда шел по улице, кто-то налетел на него в тумане, сунул руку ему в карман и убежал. Уайт подумал, что стал жертвой карманника, и побежал следом за ним, но обнаружил, что у него не только ничего не украли, а, напротив, что-то положили ему в карман. В этот момент его остановил констебль.