Как вы оцениваете сегодняшний уровень преступности? начала корреспондентка.
Банальный вопрос вызвал тихую ярость следователя.
Хорошо оцениваю, коротко ответил он. Преступность на высоте!
Ну как же, Евграф Акимыч? театрально ахнула искусствоведша. Ведь на улицу страшно выйти. Охота на человека идет, на нас просто охотятся!
Ну не так уж все ужасно! возразил следователь. Бананы вот я люблю, ни к месту сказал он. И, вынув связку из портфеля, аккуратно положил ее в небольшой холодильниктоже единственный на весь отдел. Несколько ошарашенная таким оборотом дела «искусствоведша», решила сменить тон.
Итак, Евграф Акимыч, вы считаете, можно сказать, что преступность достигла своего пика?
Не знаю, брякнул следователь. Может, и не достигла. Не задумываюсь над этим, знаете ли. Мы их ловим и сажаем. Посадимвыпустим. Они снова убивают, мы снова сажаемвсе своим чередом.
Содержательную беседу прервал телефон. Звонил шеф.
Как там с делом Николаева, Евграф Акимыч? Будем закрывать?
Повременим, ответил Евграф Акимыч, повременим, а там и закроем.
Шеф помолчал, потом как-то многозначительно сказал:
Ну-ну, разбирайся. Только постарайся побыстрее. Мне для отчета лишнего жмурика представлять неохота. А через неделю справку посылать.
Скоро, скоро закроем, успокоил шефа следователь.
Решив, что звонок начальства достаточно веский повод, чтобы спровадить «искусствоведшу», он быстренько ответил на ее вопросы, стараясь больше не хамить, и Ирина Самойловна удалилась, уверенная, что больше из «солдафона» ничего не выжмешь, да и не надо: и так сюжетец минут на пять есть.
Дело Николаева на первый взгляд было ясное и простое, но ряд пунктов оставались не только не ясными, но и «наводящими на размышления»по любимому выражению старшего следователя.
И началось оно, в общем, обычно.
По 02 позвонил некто гражданин Михальченко и заявил, что, придя утром к своему приятелю Николаеву, обнаружил его мертвым. «Скорая» прибыла на место происшествия и установила, что смерть наступила в результате передозировки наркотика, введенного внутривенно.
А поскольку покойник был, судя по обстановке квартиры, не из бедных, да еще, памятуя, что прокуратура просила ставить ее в известность о каждом случае смерти, связанной с наркотиками, следователь из районной бригады позвонил Евграфу Акимовичу, которому и пришлось ехать на Петроградскую.
Служебная «девятка», покружив по переулкам, остановилась у старого здания начала века. Стиль «модерн», отметил Евграф Акимыч и тут же чертыхнулся. Мысли были явно не по делу.
Старенький лифт, скрипя, поднял их на третий этаж. Квартира давно уже перестала быть коммунальной. Ее откупили, расселив жильцов, кого в однокомнатные, кого «на деревню к дедушке». Во второй по коридору комнате хлопотали эксперты. Покойник лежал на обширной кровати, одеяло сползло на пол. Был он совершенно голый. На полу валялся шприц, на тумбочкесклянки, ложечки, рюмка с недопитым коньяком. Евграф Акимович прошелся по комнате, открыл шкаф. В нем висело несколько костюмов, два платья, юбка.
Вадим из лаборатории снимал отпечатки пальцев с рюмки.
Ну и как? спросил его Евграф Акимович.
В основном, хозяин. Но и еще кто-то был.
В сверкающей кафелем и зеркалами ванной комнате стояло множество пузырьков, лосьонов, баночек с кремами, шампуней.
В соседней комнатеочевидно, гостинойсидел (как следовало из протокола допроса) Михальченко Виталий Алексеевич, сорока шести лет, русский, директор частного коммерческого издательства «Мефисто».
Евграф Акимович бегло пробежал протокол. Михальченко зашел к приятелю утром, чтобы узнать, не случилось ли с ним чего, в смысле не захворал ли, потому что накануне Николаева не было на работе. Дверь квартиры была закрыта, на звонки никто не откликался, но у него есть ключ, поскольку они друзья, и Виталию Алексеевичу приходилось время от времени открывать дверь своим ключом, поскольку Николаев мог уехать по делам службы, а в таких случаях он просил друга присматривать за квартирой, поливать цветы и вообще
Работали они в одной фирме: Николаев Никита Васильевич заведовал отделом рекламы и реализации. Владел третьим по значимости пакетом акций фирмы.
Михальченко был явно растерян и угнетен.
Итак, Виталий Алексеевич, вы были дружны с покойным?
Да, мы вместе давно уже работаем, а до этого учились на журфаке.
Вы знали, что Николаев был наркоманом?
Да, в общем, знал. Хотя, казалось, что все еще не так страшно. Сам Никита говорил, что может остановиться, когда захочет.
А вам он предлагал попробовать?
Ну, курил я пару раз сигареты с какой-то дрянью, так ведь все курят.
У него была подруга?
Н-не знаю, Михальченко явно растерялся. Конечно, время от времени бывали женщины. Но насчет постояннойне уверен.
Вы вчера вечером здесь были? сменил тему старший следователь.
Был, то есть заходил на несколько минут. Никиты, как я уже говорил, не было на работе, на звонки он не отвечал, вот я и зашел, думал, может, он захандрил, отключил телефон. У него бывало такое. Приступы депрессии, пояснил он.
И что же вы увидели?
Да ничего особенного вот только Никита был какой-то нервный, все вроде хотел, чтобы я поскорее ушел. Ну я оставил ему документы кое-какие, чтобы разобрался, подписал, на нас типография давит, требует бумагу, материалы, деньги за печать а с продажей дела не очень Нет, я не понимаю
И я не понимаю, прервал его Евграф Акимович. Кто еще при вас приходил к нему?
Заходил сосед, спросил, нет ли у Никиты диска Чарли Паркера. Быстро ушел.
Диск взял?
Взял.
Как его звать?
Кого?
Соседа.
Володя, молодой парень. Лет двадцать шесть, двадцать семь.
А все-таки, где вы брали наркотики?
Ну почему же во множественном числе? Я тут ни при чем!
Но вы же сказали, что курили пару раз травку.
Да, но где он покупал эту гадость, точно не знаю. Вроде на Кузнечном или на Сытном.
А что-нибудь более серьезноеопиаты, кокаин?
Нет, нет, замахал руками Михальченко. Об этом я ничего не знаю.
Так зачем же вы все-таки сегодня зашли к Николаеву?
Так я уже говорил! На работу он не вышел, я решил заехать, проведать.
Ну ладно, пока можете быть свободны. Я вызову вас повесткой.
После ухода Михальченко Евграф Акимович попросил оперативника позвать соседа.
Тот был не столько испуган, сколько заинтересован, сказал, что действительно заходил за компакт-диском и принес его через два часа.
Николаев был один?
В первый раз здесь был Виталий Алексеевич, во второй вроде никого, но в ванной как будто был слышен шум воды.
А кто к нему обычно заходит? Часто бывают гости?
Не часто. Чаще всего Виталий Алексеевич. Они вроде бы друзья
А наркотики попробовать вам здесь не предлагали?
Нет, ничего такого. Один раз у меня были друзья, мы выпили, ну не хватило, как обычно, я зашел тогда к Никите спросить, нет ли у него бутылки коньяка, в лавку бежать было лень. Никита бутылку дал и предложил попробовать сигарету с травкой. Я взял, дома выкурил и отрубился. Не помню, как и гости ушли. Больше не пробовал никогда.
Евграф Акимович вздохнул, собрал бумаги. Когда сосед ушел спросил у эксперта:
Ну, что с пальцами?
Кроме хозяина, есть еще Михальченко и соседа этого, а в ванной, правда, есть несколько смазанных чужих «пальчиков».
А на шприце?
Только хозяина.
Ладно. Если закончили, поехали. Представишь вечером рапорт.
Вошли санитары, увезли тело в морг.
Евграф Акимович вздохнул.
«А может, самоубийство? Мужик страдал депрессиями, кололся Впрочем, пошли они все!»
Евграф Акимович вспомнил журналистку. «Дура! Ее бы в эту грязь, к наркоманам, киллерам, бандитам»
С тем он сел в машину и поехал в прокуратуру, где засел за все последние рапорта о преступлениях, связанных с наркотиками, но почти все они вроде никак не стыковались друг с другом. Проще всего, конечно, считать, что Николаев по оплошности ввел себе слишком большую дозу. Но Уж больно много «но» К тому же убийство на Гастелло Было это дней десять тому назад.