Заметно было, что он нервничает. Сначала откинулся на спинку стула, затем, закинув ногу на ногу, вытащил сигареты, зажигалку, закурил.
Так я вас слушаю.
Нет, не вы, а я должен вас слушать, перебил я его. От ваших рук погиб человек, объясните почему?
Съежившись, он вытер рукой вспотевший лоб, тихо сказал:
Я здесь ни при чем, мое дело резать, а штопает сестра. Она допустила ляпсус, зашила пинцет.
За операцию отвечаете вы и обязаны были сами проверить. Вы же хирург, остановил я его.
Волошко помрачнел, развел руками.
Выходит, человек умер, а виновных нет?
Ясно, что нет. Ошибки по статистике допускаются. Он встал, потянулся и продолжил:А у меня тем более. Я еще молодой специалист.
Я вижу, у нас разные понятия. Врач должен служить человеку, а не губить его. Когда и какой вы окончили институт?
Тернопольский, буркнул он.
Дальше Волошко показал, что он и не стремился в медицинский. Бабушка заставила туда пойти. Конечно, без помощи родителей не обошлось, но как они отблагодарили шефов за прием в институт, он не знает. Учился так себе Было желание перевестись в другой институт, но осуществить это не представилось возможным.
Значит, не было желания учиться, нет желания и работать хирургом? перебил я его.
Ловите на словах? вспыхнул Волошко. Да, да, так и запишите. Не люблю свою профессию. Но это не значит, что я повинен в смерти мальчика.
Убедившись в том, что признавать свою вину Волошко не собирается, я отпустил его.
Листая книгу абитуриентов, нашел фамилию Волошко. Знакомлюсь. Проходной балл набран, оценки выставлены: по литературе«5», физике«5», химии«5», биологии«5».
А что в личном деле? Письменная работа. Тема: «Человекзвучит гордо». Читаю. Работа написана слабо. Одних только грамматических ошибокдвенадцать. В конце стоит оценка «5» и подпись экзаменатора. А нужно ставить двойку.
Выходит, главную скрипку в приеме играли экзаменаторы. Так я решил сразу. Куда же смотрела комиссия?
Вызвал Степанову. Это женщина средних лет, маленькая, курносая, с темно-карими глазами. Принимает экзамены не первый год. Опыт педагогической работы большой. Она подробно рассказала о порядке приема экзаменов, категорически утверждая, что ею все оценки выставлены абитуриентам заслуженно. Со стороны ректора и членов приемной комиссии давления не было.
Тогда я предъявил контрольную работу, выполненную Волошко.
Это я выставила оценку по литературе, и вполне заслуженно. Написано чисто, решительно ответила она.
Прочтите, предложил я, и ошибки не забудьте отметить.
По мере того, как Степанова читала, ее лицо изменилось, на лбу появились капли пота, а затем задрожали губы
Недосмотрела. Сознаю. Ночью сидела, тихо сказала она, краснея.
И сколько там всякого рода ошибок?
Шестнадцать.
Какая должна быть оценка?
Неудовлетворительная.
А выставили «пять» Точно так же вы поступили, проверяя и некоторые другие работы. Выходит, сделано с умыслом?
Падающий из окна яркий солнечный луч на мгновение осветил ее лицо, и оно словно загорелось, побагровело.
Наконец она тихо сказала:
Привлекайте за халатность. Эти слова были произнесены неискренне. Она опять опустила голову, замолчала.
Ну, ну, продолжайте.
Я взяток не брала, просто ошиблась, горько вздохнула Степанова.
Мария Ивановна, лучше расскажите правду, как все это произошло. Человек не хотел поступать в институт, а его волоком затащили. И все за так?
Степанова не ответила. Опустила голову вниз, будто рассматривая что-то на полу у своих ног.
Допросил я еще шесть человек по работам абитуриентов, оценки которых явно были завышены.
Все в один голос отвечали: ошиблись. Что здесь? Круговая порука: все за одного и один за всех? Или же экзаменаторы все решили сами и ректор Гий здесь ни при чем? Но многие вопросы остались не выясненными, были только предположения. Вывод напрашивался один: нужна постепенная, настойчивая и кропотливая работа.
В письме на имя прокурора республики говорилось о каком-то мужчине из Черновцов, имевшем доступ в институт. Кто этот мужчина?
Подключили оперативников милиции и общественность, нужно было во что бы то ни стало найти его.
Помог нам шофер ректора институтаНиколай. Он вспомнил один эпизод, который и пролил свет на наше дело.
Еще в 1959 году ректор института Гий ездил во Львов на совещание. Потом обедали в ресторане. Машина стояла тут же, на привокзальной площади. Николая, конечно, в ресторан не пригласили, и он обедал всухомятку в кабине автомобиля.
Во втором часу дня к машине подошел мужчина около пятидесяти лет, плотный, среднего роста, блондин, с длинной седеющей шевелюрой, зачесанной назад. Лицо овальное, густые нависшие брови, прикрывающие маленькие, как у крысы, серые глаза.
Шефа привез? спросил Николая.
Ректора института, ответил шофер.
В Тернополь поедете? улыбнулся незнакомый мужчина.
Шофер сразу не ответил. Вылез из кабины, протер переднее стекло и тогда только сказал:
Да, милый, скоро должны отчаливать.
Мне тоже по пути. Возьмете?
Как Петр Емельянович распорядится. Его дело.
Петр Емельянович? обрадовался незнакомый. Давненько не видел, знаю его. Может, бутылочку коньячку прихватить?
Мне-то какое дело, буркнул шофер.
Мужчина на некоторое время исчез и вернулся со свертком. Ждать Гия пришлось еще долго. Его привели двое мужчин, усадили в машину и, попрощавшись, ушли. В это время неизвестный стоял в стороне и наблюдал. Когда мужчины ушли, он подошел к машине и громко сказал:
О, Петр Емельянович! Как я рад видеть вас!
Кто это? Гий вопросительно посмотрел на Николая.
Ваш знакомый, в Тернополь просится.
Знакомый? Садись. Мне не жалко. Гий махнул рукой. Машина не конь, овса не попросит.
Ехали молча. После выпитого Гий дремал. Его попутчик раз за разом поднимался на заднем сиденье, посматривая на Гия и ожидая удобного момента для разговора.
Это был некий Бассаферист, шулер и мошенник с очень широкими связями. Главное его оружиенахальство, девиз«Я тебе, тымене». Ранее судимый. Выдавая себя за администратора одного из московских театров, удачно провел несколько афер, посредничал во взяточничестве. Собеседников ловил на дешевом остроумии, лез в душу и Добивался своего. Знал множество анекдотов. Умел их рассказывать.
Последнее время Басс значился экспедитором в одном из колхозов Черновицкой области. На деле эта должность была для него ширмой, которой он пользовался для прикрытия своих махинаций.
Связи с Гием он искал давно: знал его темные делишки.
Ректор сладко потянулся, зевнул и, обращаясь к шоферу, выдавил:
Духота. Малость разморило.
На совещании были? улыбнулся Басс. Правила приема в институт не изменились?
Ах, это вы? привстал Гий, будто увидев его впервые. Все остается так же.
А как у вас с ремонтом здания? задал Басс больной для Гия вопрос.
Туговато. Материалов нет. Бьюсь, бьюсь, как рыба об лед, а воз и ныне там.
Материалов?! горячо вскрикнул Басс. Могу помочь. Это пустяки. Цемент, белила, кирпич, лес, плитку
На половине пути остановились возле ресторана в одном из райцентров, где Басс для закрепления деловой дружбы угощал коньяком. Дальше уже ехали вместе на заднем сиденье, Басс рассказывал анекдоты, а Гий громко смеялся. В пути они еще дважды останавливались «подкрепиться», из ресторана выходили, взявшись за руки.
Гий себе цену знал. Простых и честных людей к себе не подпускал. Что от них взять?
Ремонт института, ремонт собственной квартиры Потомзаменить всю мебель, и на такую, какую хочет Гий: импортную, в Тернополе такой не достать. Басс обещал помочь. Однако главноене это
Подъезжая к Тернополю, Басс будто невзначай бросил:
У вас такая должность, а моя племянница хочет быть врачом, сделал паузу, обнял ректора и уже со смешком продолжил:Я ее и так и сяк. А она на своем: «Хочу, и все!»
Поможем! отозвался Гий, хлопая собеседника по плечу.
Расставшись с ректором, Басс вернулся в Черновцы, зашел к своему знакомому, мяснику Синько.