Явился он с большим опозданием., Был заросший, опустившийся, в мятой одежде.
Что стряслось? спросил я. Вы не больны?
С женой развожусь, сказал он, вздохнув.
Я не стал больше интересоваться, почему он вдруг решился на такой шаг. Мало ли бывает причин. Объяснив, что допрашивается он в качестве свидетеля, я заполнил протокол, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний и, вытащив из стола найденную на свалке деталь, спросил:
Это ваша визитная карточка? Кто заказывал эту деталь?
Глес растерялся. Лицо его посерело, а затем покрылось багровыми пятнами, задрожали руки.
Я Мы начал он бессвязно, заикаясь. В общем
Глес ерзал на стуле, хватался за голову, будто вспоминал эту деталь. А может, перебирал в памяти эпизоды своей жизни, искал выход из создавшегося трудного положения.
Ну, ну, смелее, поторопил я его.
Старухи священник не давали проходу Жене деньги подсунули, невнятно бормотал Глес. Навязали мне
Интересно, что он скажет о гипсовой детали, для чего она изготовлена, и где ее искать?
Сколько же вам уплатили?
Десять тысяч, тихо промолвил Глес.
Где брали материалы? продолжал я наугад, так как еще не знал, что же они изготовили для церкви и старушек.
Да там же
На комбинате?
Конечно Гипс портился Жалко стало Потому пустили в дело.
Что же вы отливали? наконец задал я главный вопрос.
Иконостасы.
Как же их вывозили с комбината?
И Глес рассказал, что в экспериментальном цеху они по заказу церковников изготовили из гипса три иконостаса для никопольской, запорожской и днепропетровской церквей и получили за них двести восемьдесят тысяч рублей. Изготовленные детали иконостасов вывозил шофер комбината Дохленко (муж главного бухгалтера), а затем Глес со своей бригадой монтировал их в церквях.
Нужно было определить, какое количество гипса ушло на изготовление каждого иконостаса, и установить сумму ущерба. Необходимо было со специалистами осмотреть иконостасы, замерить каждую деталь, определить ее объем.
Я решил начать эту работу с Днепропетровска. Прежде нужно было изъять необходимые документы; договор, платежные ведомости, наряды на выполненные работы. Обратился к архиепископу Запорожскому-Днепропетровскому, канцелярия которого находилась на улице Красной в Днепропетровске.
Архиепископ Анисий принял меня с большим удивлением.
К нам следователь? По какому поводу? Церковь отделена от государства!
Отделена, согласился я. Но нас интересует, почему святая церковь покупает похищенное?
Да вы что? вскрикнул он. Церковь не могла допустить этого! Упаси господь! У нас все законно, оплачено своевременно
А иконостасы? перебил я его. Как вы их изготовили?
Иконостасы? переспросил отец Анисий, и глаза его заискрились. Заключили договор, оплатили деньги, удержали подоходный налог и перечислили государству.
Иконостасы ваши изготовлены из ворованных материалов, продолжал я. За хищение арестованы кладовщик, мастера Как же церковь допустила это?
О том, что воровано, нам неведомо, думали, все законно. Он вышел из-за стола, прошелся по кабинету. Да, неприглядная история. И что же нас ожидает? Штраф? Мы уплатим!
Не в штрафе дело, деньги общественные необоснованно расходуете, сказал я. Платите шабашникам, поощряете воров.
Как же нам нужно было все оформить? вдруг спросил он. Таких мастерских сейчас нет, чтобы на церковь работали
Нужно было обратиться в тот же комбинат, перечислить деньги, и все было бы законно. А так деньги попали в руки дельцов, которые нажились за счет государства.
Нехорошо, нехорошо вышло, забеспокоился святой отец. Иконостасы заберете? С таким трудом приобрели. Старые-то развалились.
Все решит суд. Думаю, они останутся в церквях, ответил я, тут же попросив дать указание посодействовать мне в расследовании.
Архиепископ вызвал настоятеля собора и распорядился выдать мне документы, обеспечить осмотр иконостасов.
Интересно, что скажет теперь кладовщик Лакодей? Позвонил на комбинат и обязал его явиться в местную прокуратуру, назначив время и день.
Однако кладовщик не явился. Пришлось направить ему повестку через работников милиции, и его доставили ко мне на мотоцикле. В кабинет он не зашел, а влетел и тут же, прямо с порога, начал возмущаться:
Снова по этому делу? Я же заявил вам: не вызывайтевсе равно не явлюсь!.. Сколько можно издеваться надо мной? Я что, дойная корова? Новый следователь, а вопросы старые: «Куда делся гипс и цемент?» А я почем знаю? Я же рассказал Все записано там у вас, в вашем деле! Черным по белому.
Я не возражал ему, а слушал и изучал этого человека.
Садитесь, предложил Лакодею, когда он выговорился. Лакодей медленно сел, и только теперь его взгляд остановился на столе, где лежала гипсовая деталь.
Он задрожал, его лицо вдруг стало багровым, покрылось потом, он стал вытираться рукавом.
Можно водички? тихо попросил он.
Пил он жадно, захлебываясь, а выпив, жалобно произнес:
Что же будет теперь?
Расскажите все по порядку.
Он взял деталь в руки, подержал ее, словно взвешивая, сколько на нее пошло гипса, и заговорил:
Я Я только давал гипс делали они Глес
Какую долю вам платили?
Лакодей глубоко вздохнул и попросил у меня закурить.
Вы же не курите?
А, теперь все равно
Так сколько вам платили за ворованное? напомнил ему свой вопрос.
Пустяк Четвертую часть. Сколько всегоне помню Они себе брали больше Обхватив руками голову, он исподлобья посмотрел на меня.
Сегодня заберете или домой отпустите переночевать? спросил.
Следствие продолжалось. Все шло по плану. Сделали обыск у подозреваемых, изъяли крупные суммы денег, золотые изделия, описали на значительные суммы имущество.
Вскоре в прокуратуру явилась жена ГлесаСоня и вручила мне жалобу на работников милиции, якобы незаконно описавших ее имущество. Была она яркая, нарядная, одетая во все светлое, но все же не такая, как тогда, на комбинате, когда приходила к мужу за деньгами. Чувствовалось, что угнетена и расстроена. Изменилась и внешне: лицо посерело, поблек румянец на щеках, под глазами появились мешки. Но все же, несмотря на это, она дышала молодостью и здоровьем. Через прозрачную кофточку просвечивалось красивое загорелое тело. Высокие груди привлекали взгляд. Массивная золотая цепь змеилась на стройной шее. Золото сияло в ушах, на запястье руки и на всех пальцах. К кофточке была прикреплена золотая брошь-паук с бриллиантами.
«Целое состояние, прикинул я в уме стоимость драгоценностей. Почему их не изъяли работники милиции?»
Осмотрев себя в зеркальце в серебряной оправе и поправив волосы, Соня скривила губы и капризно молвила:
Я с мужем в разводе. Жили: онсебе, ясебе. Разделились. И вдруг пришли и описали все имущество. Даже эти безделушки, ткнула на золото пальцем. У меня на шее висит сын. Кто его кормить будет?.. Как я буду жить?
Все описанное имущество нажито нечестным путем, так что не следует возмущаться. Ущерб государству придется возмещать.
Как это? удивилась она.
Очень просто. Все оно приобретено на ворованные деньги!
Чьи деньги? вскочила Соня.
Ваш муж воровал их и покупал вам подарки Да вы у него и сами брали, расходуя на себя.
Какой он мне муж Деньги все пропивал со своими работягами и на любовниц тратил. Меня отец содержал.
Она говорила, конечно, ложь, притворяясь, лила грязь на мужа. К таким приемам прибегали и другие жены. По многим делам я это знал.
Согласно закону следователь обязан принять меры по обеспечению иска и возможной конфискации имуществаописать имущество и изъять ценности. Работники милиции по моему поручению все сделали, но почему-то изъять драгоценности Сони отказались. Возможно, побоялись ее истерики или жалоб на них. Я тут же решил исправить их ошибку.
Через неделю «безнадежное дело» было закончено. Виновные в расхищении социалистической собственности стали перед судом. Но для этого понадобилось почти два года.